Презентация "Опытов пристального чтения" 7 октября 2020 года в ЛИЦе, видео:
lug-info.com/pressroom/one/7-oktyabrya-prezenta...
lug-info.com/pressroom/one/7-oktyabrya-prezenta...
среда, 07 октября 2020
ЛуганскИнформЦентр
Презентация книги «Опыты пристального чтения: Стихи Елены Заславской с комментариями Владимира Карбаня» состоялась в ЛуганскИнформЦентре.
«Сегодня мы представляем книгу «Опыты пристального чтения». Она написана в военное время в военном городе двумя выдающимися людьми – Еленой Заславской и Владимиром Карбанем», — сказала редактор книги Нина Ищенко.
Она рассказала, что в книге собраны стихи и поэмы разных лет луганской поэтессы, а также литературно-критические эссе о каждом произведении, написанные луганским искусствоведом, знатоком литературы Владимиром Карбанем, ушедшим из жизни в мае текущего года.
«В течение нескольких лет Владимир Яковлевич Карбань участвовал в редколлегии сайта культуры «Одуванчик«. Он вел там три рубрики: «Айда в музей», «Образы родного города» и «Опыты пристального чтения», — напомнила Ищенко, добавив, что рубрика «Опыты пристального чтения» была полностью посвящена творчеству Заславской.
Автор стихов отметила, что новая книга была создана после публикации критических заметок и отзывов Карбаня на сайте «Одуванчик».
«Для каждого поэта важно, чтобы его слово звучало, было живым и вызывало отклик в людских сердцах, и мне очень повезло, что в моей жизни появился такой ценитель, такой читатель, такой критик, общение с которым сделало мою творческую литературную жизнь богаче, ярче, подарило мне новые горизонты и внушило уверенность в своих силах», — сказала Заславская.
Она сообщила, что планировала издать книгу вместе с Карбанем, однако этим планам не суждено было сбыться. Поэтесса рассказала, что в новой книге также опубликованы стихотворения, написанные в память об умершем луганском искусствоведе.
Заславская отметила, что новая книга вышла ограниченным тиражом в 50 экземпляров, но будет доступна в электронном виде на сайте «Одуванчик» и на официальном сайте поэтессы, часть книг будет передана луганским библиотекам.
«Мы за свободное распространение книг, если кто-то знает и может выложить ее (книгу) где-то еще, то мы будем только рады. Мы хотим расширить сферу тех людей, которые знают и любят поэзию, чтобы они могли увидеть и оценить современную луганскую поэзию тоже», — дополнила поэтессу Ищенко.
Напомним, в декабре 2018 года Заславская презентовала в Луганске свой поэтический сборник «Бумажный самолет«.
Осенью 2016 года Санкт-петербургское издательство «Детгиз» выпустило детскую книгу Заславской «Необыкновенные приключения Чемоданте, Чи-Беретты и Пончика».
Произведения Заславской вошли практически во все сборники, опубликованные в Республике. Также поэтесса издала в Луганске собственную книгу стихов, посвященную трагическим событиям в Республиках Донбасса. Заславская является членом ряда творческих союзов, включая СП ЛНР. Представляла Союз писателей ЛНР и авторский коллектив в ходе презентации сборника поэзии Донбасса «Час мужества» в Государственной Думе РФ. Лауреат Международной литературной премии имени Сергея Есенина «О Русь, взмахни крылами» в номинации «Слово Победы». Стихи поэтессы переведены на немецкий, английский и литовский языки.
oduvan.org/bez-rubriki/elena-zaslavskaya-prezen...
Новая книга на сайте "Одуванчик"
В книге «Опыты пристального чтения» собраны под одной обложкой стихи и поэмы разных лет, написанные луганской поэтессой Еленой Заславской, а также литературно-критические эссе о каждом произведении, созданные луганским искусствоведом, знатоком литературы Владимиром Карбанем. По мере создания опытов его эссе и стихи Елены публиковались на сайте луганской культуры со смешным названием «Одуванчик», обсуждались в соцсетях и в личном общении, оживали и давали читателям возможность почувствовать поэзию и понять её смыслы.
Сейчас стихи и эссе выходят отдельной книгой, и целостность композиции открывает новые возможности прочтения. Поэзия, любовь и война предстают на её страницах не только как стихия жизни авторов, но и как предмет их творчества, постоянные темы осмысления и воплощения.
Поэт без кожи, мистагог виртуальности Казимир Малевич, эпистолярий нашего времени, синергия божественного и человеческого, эликсир бессмертия и обжигающее счастье – вот темы, вдохновляющие луганскую поэтессу и её критика. Пусть эти темы украсят ваш внутренний космос!
oduvan.org/chtivo/books/opyty-pristalnogo-chten...
В книге «Опыты пристального чтения» собраны под одной обложкой стихи и поэмы разных лет, написанные луганской поэтессой Еленой Заславской, а также литературно-критические эссе о каждом произведении, созданные луганским искусствоведом, знатоком литературы Владимиром Карбанем. По мере создания опытов его эссе и стихи Елены публиковались на сайте луганской культуры со смешным названием «Одуванчик», обсуждались в соцсетях и в личном общении, оживали и давали читателям возможность почувствовать поэзию и понять её смыслы.
Сейчас стихи и эссе выходят отдельной книгой, и целостность композиции открывает новые возможности прочтения. Поэзия, любовь и война предстают на её страницах не только как стихия жизни авторов, но и как предмет их творчества, постоянные темы осмысления и воплощения.
Поэт без кожи, мистагог виртуальности Казимир Малевич, эпистолярий нашего времени, синергия божественного и человеческого, эликсир бессмертия и обжигающее счастье – вот темы, вдохновляющие луганскую поэтессу и её критика. Пусть эти темы украсят ваш внутренний космос!
oduvan.org/chtivo/books/opyty-pristalnogo-chten...
вторник, 06 октября 2020
Когда я впервые приехала в Москву в 2015 году и жаловалась своему другу, художнику Александру Грошенко, что боюсь спускаться в метро, он мне тогда сказал:
−Нина, ты не боишься жить в Луганске, и ты боишься метро!
А вот, однако, отрывок из записок Чехова о Сахалине, который подтверждает наше граничарское отношение к столицам:
«Посылая Бошняка на Сахалин, Невельской, между прочим, поручил ему также проверить слух относительно людей, оставленных на Сахалине лейт. Хвостовым и живших, как передавали гиляки, на р. Тыми {См. Давыдова "Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. С предуведомлением Шишкова, 1810 г.". В своем предисловии адм. Шишков говорит, что "Хвостов соединял в душе своей две противности: кротость агнца и пылкость льва", Давыдов же, по его словам, "нравом вспыльчивее и горячее Хвостова, но уступал ему в твердости и мужестве". Кротость агнца, однако, не помешала Хвостову в 1806 г. уничтожить японские магазины и взять в плен четырех японцев в Южном Сахалине на берегу Анивы, а в 1807 г. он вместе со своим другом Давыдовым разгромил японские фактории на Курильских островах и еще раз поразбойничал на Южном Сахалине. Эти храбрые офицеры воевали с Японией без ведома правительства, в полной надежде на безнаказанность. Оба они кончили жизнь не совсем обыкновенно: утонули в Неве, через которую торопились перейти в то самое время, когда разводили мост».
−Нина, ты не боишься жить в Луганске, и ты боишься метро!
А вот, однако, отрывок из записок Чехова о Сахалине, который подтверждает наше граничарское отношение к столицам:
«Посылая Бошняка на Сахалин, Невельской, между прочим, поручил ему также проверить слух относительно людей, оставленных на Сахалине лейт. Хвостовым и живших, как передавали гиляки, на р. Тыми {См. Давыдова "Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним. С предуведомлением Шишкова, 1810 г.". В своем предисловии адм. Шишков говорит, что "Хвостов соединял в душе своей две противности: кротость агнца и пылкость льва", Давыдов же, по его словам, "нравом вспыльчивее и горячее Хвостова, но уступал ему в твердости и мужестве". Кротость агнца, однако, не помешала Хвостову в 1806 г. уничтожить японские магазины и взять в плен четырех японцев в Южном Сахалине на берегу Анивы, а в 1807 г. он вместе со своим другом Давыдовым разгромил японские фактории на Курильских островах и еще раз поразбойничал на Южном Сахалине. Эти храбрые офицеры воевали с Японией без ведома правительства, в полной надежде на безнаказанность. Оба они кончили жизнь не совсем обыкновенно: утонули в Неве, через которую торопились перейти в то самое время, когда разводили мост».
Далее мы узнаем, что слуга Аполлон всегда ходит с надменным видом, ничего по дому не делает, но регулярно требует платы – семь рублей в месяц. Аполлон своего хозяина грубостями своими из терпения последнего выводил. «Это была язва моя, бич, посланный на меня провиденьем». Далее, Аполлон – педант в высшей степени, следящий за исполнением точного распорядка, как следят часы, как следит Солнце. Аполлон постоянно пришепётывает, шепелявит – как, с одной стороны, шипят часы, а с другой стороны, «у него был язык несколько длиннее, чем следует» – прямое указание на змея. И наконец, он ненавидит мышей.
Что сообщается о боге Аполлоне у Гомера и в других доступных Достоевскому источниках?
Аполлон – один из самых прекрасных и надменных олимпийцев. Аполлону, как и всем богам, приносятся жертвы. Семь – число Аполлона. Аполлон вместе с Посейдоном строил стены Трои для троянского царя Лаомедонта, то есть когда-то служил человеку.
Далее, «Илиада» начинается с того, что Аполлон насылает на стан греков болезнь, язву:
Сын громовержца и Леты – Феб, царем прогневленный,
Язву на воинство злую навел; погибали народы.
Аполлон – бог Солнца, а бег Солнца издавна связывается со временем и часами.
Аполлон победил змея Пифона, и именно эту победу прославляли в Дельфах, которые стали принадлежать Аполлону после выигранного единоборства. Согласно архаичным представлениям, победитель змея сам змей – так, о родстве Ивана Царевича и Змея Горыныча убедительно писал Пропп.
И наконец, прозвище Аполлона Сминфей (Мышиный) упоминается в той же первой песне Илиады. «Истребителем мышей» называет Аполлона миф, по которому он некогда избавил от множества мышей Троадскую область или одного из своих жрецов.
Все эти сведения были доступны Достоевскому. Мог ли он включить их в свой текст? Почему нет? Взаимоотношения рассказчика со слугой Аполлоном точно описывают взаимоотношения человека с языческими богами, как их традиционно описывали христианские авторы: надменность, злоба, вымогательство жертв со стороны богов, унижение, мучение, невозможность самостоятельно разорвать эти отношения со стороны людей. На уровне образов в тексте раскрывается та же идея, которая была известна Достоевскому как человеку христианской культуры, и была важна во всем его творчестве. Старых языческих богов называли бесами, а о «Бесах» Достоевский написал целый роман.
Касаткина Т.А. Неизбежность филологии: проблема доступа к философии и богословию писателя (Аполлон и мышь в «Записках из подполья» Ф.М. Достоевского) // Русская литература и философия: пути взаимодействия / Отв. ред. и сост. Е.А. Тахо-Годи. М.: Водолей, 2018. С. 217 – 240.
Что сообщается о боге Аполлоне у Гомера и в других доступных Достоевскому источниках?
Аполлон – один из самых прекрасных и надменных олимпийцев. Аполлону, как и всем богам, приносятся жертвы. Семь – число Аполлона. Аполлон вместе с Посейдоном строил стены Трои для троянского царя Лаомедонта, то есть когда-то служил человеку.
Далее, «Илиада» начинается с того, что Аполлон насылает на стан греков болезнь, язву:
Сын громовержца и Леты – Феб, царем прогневленный,
Язву на воинство злую навел; погибали народы.
Аполлон – бог Солнца, а бег Солнца издавна связывается со временем и часами.
Аполлон победил змея Пифона, и именно эту победу прославляли в Дельфах, которые стали принадлежать Аполлону после выигранного единоборства. Согласно архаичным представлениям, победитель змея сам змей – так, о родстве Ивана Царевича и Змея Горыныча убедительно писал Пропп.
И наконец, прозвище Аполлона Сминфей (Мышиный) упоминается в той же первой песне Илиады. «Истребителем мышей» называет Аполлона миф, по которому он некогда избавил от множества мышей Троадскую область или одного из своих жрецов.
Все эти сведения были доступны Достоевскому. Мог ли он включить их в свой текст? Почему нет? Взаимоотношения рассказчика со слугой Аполлоном точно описывают взаимоотношения человека с языческими богами, как их традиционно описывали христианские авторы: надменность, злоба, вымогательство жертв со стороны богов, унижение, мучение, невозможность самостоятельно разорвать эти отношения со стороны людей. На уровне образов в тексте раскрывается та же идея, которая была известна Достоевскому как человеку христианской культуры, и была важна во всем его творчестве. Старых языческих богов называли бесами, а о «Бесах» Достоевский написал целый роман.
Касаткина Т.А. Неизбежность филологии: проблема доступа к философии и богословию писателя (Аполлон и мышь в «Записках из подполья» Ф.М. Достоевского) // Русская литература и философия: пути взаимодействия / Отв. ред. и сост. Е.А. Тахо-Годи. М.: Водолей, 2018. С. 217 – 240.
В «Записках из подполья» Достоевского есть такой персонаж – слуга главного героя по имени Аполлон.
В «Дневнике писателя» Достоевский пишет, что когда христианство было легализовано в Римской империи, встретились два принципа организации общества – основанный на законе и основанный на любви. Первый принцип был воплощен в общественной организации Римской империи, и до сих пор задает тон антиимперской пропаганды, которая представляет государство как обезличенные массы одинаковых винтиков. Второй принцип общества был воплощен в Церкви. Тогда, по Достоевскому, «человекобог встретил Богочеловека, Аполлон Бельведерский Христа» (С. 229 –230).
Уже это замечание заставляет присмотреться к слуге Аполлону повнимательней, тем более что тема общественного устройства в аспекте взаимоотношения человека с Богом (и другими силами, бесами) – центральная для всего творчества писателя.
Касаткина Т.А. Неизбежность филологии: проблема доступа к философии и богословию писателя (Аполлон и мышь в «Записках из подполья» Ф.М. Достоевского) // // Русская литература и философия: пути взаимодействия / Отв. ред. и сост. Е.А. Тахо-Годи. М.: Водолей, 2018. С. 217 – 240.
В «Дневнике писателя» Достоевский пишет, что когда христианство было легализовано в Римской империи, встретились два принципа организации общества – основанный на законе и основанный на любви. Первый принцип был воплощен в общественной организации Римской империи, и до сих пор задает тон антиимперской пропаганды, которая представляет государство как обезличенные массы одинаковых винтиков. Второй принцип общества был воплощен в Церкви. Тогда, по Достоевскому, «человекобог встретил Богочеловека, Аполлон Бельведерский Христа» (С. 229 –230).
Уже это замечание заставляет присмотреться к слуге Аполлону повнимательней, тем более что тема общественного устройства в аспекте взаимоотношения человека с Богом (и другими силами, бесами) – центральная для всего творчества писателя.
Касаткина Т.А. Неизбежность филологии: проблема доступа к философии и богословию писателя (Аполлон и мышь в «Записках из подполья» Ф.М. Достоевского) // // Русская литература и философия: пути взаимодействия / Отв. ред. и сост. Е.А. Тахо-Годи. М.: Водолей, 2018. С. 217 – 240.
Однако доверие к читателю бывает обмануто не всегда. И как обычно, те случаи, когда общение удалось, стоят вообще всего.
Внимательный читатель Т. А. Касаткина находит ключ к шифру. Она показывает, что авторское отношение к событиям и их смысл зашифрованы Достоевским с помощью специальных стоп-слов: непонятно почему, странно, без причины, неясно. Это неясно персонажам, потому что это – голос автора. Сказанное или сделанное после таких вводных слов описывает метасмысл текст.
Например, в «Преступлении и наказании» Дуня «как-то странно» спрашивает у Раскольникова: «Куда идешь ты, Родя?». Фраза «Куда идешь» на тридцать лет позже стала заглавием романа Сенкевича о первых христианах. Польский писатель взял ее из общего фонда христианской культуры, из церковного предания.
В одной из финальных сцен романа Сенкевича описывается бегство апостола Петра из Рима во время нероновых гонений. По преданию, когда христиан бросали львам (первый раз в истории церкви), оставшимся на свободе удалось вывести из Рима Петра, и апостол уже направлялся в безопасное место. И здесь, на дороге из города, Петр, видит идущего ему навстречу Господа, Который в ответ на вопрос: «Куда идешь ты, Господи?» – говорит ему, что Он идет распяться в Рим вместо него. После чего устыженный Петр поворачивает и возвращается в Рим принять распятие.
В романе «Преступление и наказание» Раскольников не раз и легко мог бы избежать каторги. Для персонажа любого современного детектива ситуация Раскольникова – вообще не проблема, у Порфирия Петровича буквально же ничего нет. Однако Раскольников, после всех колебаний, сознательно принимает последствия своих действий и идет на казнь, которая, в системе христианских образов, становится первым шагом к воскресению.
Вот как раскрывается смысл романа автором в «странной» фразе, которая сказана непонятно почему.
Внимательный читатель Т. А. Касаткина находит ключ к шифру. Она показывает, что авторское отношение к событиям и их смысл зашифрованы Достоевским с помощью специальных стоп-слов: непонятно почему, странно, без причины, неясно. Это неясно персонажам, потому что это – голос автора. Сказанное или сделанное после таких вводных слов описывает метасмысл текст.
Например, в «Преступлении и наказании» Дуня «как-то странно» спрашивает у Раскольникова: «Куда идешь ты, Родя?». Фраза «Куда идешь» на тридцать лет позже стала заглавием романа Сенкевича о первых христианах. Польский писатель взял ее из общего фонда христианской культуры, из церковного предания.
В одной из финальных сцен романа Сенкевича описывается бегство апостола Петра из Рима во время нероновых гонений. По преданию, когда христиан бросали львам (первый раз в истории церкви), оставшимся на свободе удалось вывести из Рима Петра, и апостол уже направлялся в безопасное место. И здесь, на дороге из города, Петр, видит идущего ему навстречу Господа, Который в ответ на вопрос: «Куда идешь ты, Господи?» – говорит ему, что Он идет распяться в Рим вместо него. После чего устыженный Петр поворачивает и возвращается в Рим принять распятие.
В романе «Преступление и наказание» Раскольников не раз и легко мог бы избежать каторги. Для персонажа любого современного детектива ситуация Раскольникова – вообще не проблема, у Порфирия Петровича буквально же ничего нет. Однако Раскольников, после всех колебаний, сознательно принимает последствия своих действий и идет на казнь, которая, в системе христианских образов, становится первым шагом к воскресению.
Вот как раскрывается смысл романа автором в «странной» фразе, которая сказана непонятно почему.
В своих статьях и книгах Т. А. Касаткина пишет, что Достоевский сознательно отказывается от коммуникации с читателем поверх голов героев. В то же время он не раз прямо заявлял, что если читать его тексты внимательно, то можно понять замысел автора в точности так, как он был задуман.
Эти два положения реализуются следующим образом: Достоевский никогда не дает читателю преимущества в поиске разгадок и смысла сюжета. Как писатель, он никогда не говорит читателю прямым текстом, что вот тут персонаж ошибся, а тут был не прав, никогда не расшифровывает для читателя те вещи, которых не понимает персонаж. Это огромное доверие к читателю, надежда, что читатель приложит собственные усилия для понимания того, что на первый взгляд противоречиво, нелепо, странно. Ведь Достоевский по базовому образованию инженер, человек с математическим мышлением, и когда такой человек заявляет, что его текст продуман и в принципе поддается расшифровке, нужно хотя бы попробовать.
Это огромное доверие чаще всего оказывается обманутым (как и в фильме «Профессионал»). Наткнувшись на непонятное, нелогичное, явно ошибочное, читатель радостно делает вывод, что писатель-то явно глупее него, читателя, и не собирается думать дальше. Именно такой подход привел к повсеместному господству того мнения, что Достоевский, будучи завален журналистской работой, не справлялся с вычиткой текстов и оставил там массу ошибок. «Неряшливый стиль Достоевского» стал уже штампом, мемом. Как показывает Т. А. Касаткина, он абсолютно ложен.
Касаткина Т.А. Философия восприятия литературы и искусства: О субъект-субъектном методе чтения // Русская литература и философия: пути взаимодействия / Отв. ред. и сост. Е.А. Тахо-Годи. М.: Водолей, 2018. С. 15 – 50.
Эти два положения реализуются следующим образом: Достоевский никогда не дает читателю преимущества в поиске разгадок и смысла сюжета. Как писатель, он никогда не говорит читателю прямым текстом, что вот тут персонаж ошибся, а тут был не прав, никогда не расшифровывает для читателя те вещи, которых не понимает персонаж. Это огромное доверие к читателю, надежда, что читатель приложит собственные усилия для понимания того, что на первый взгляд противоречиво, нелепо, странно. Ведь Достоевский по базовому образованию инженер, человек с математическим мышлением, и когда такой человек заявляет, что его текст продуман и в принципе поддается расшифровке, нужно хотя бы попробовать.
Это огромное доверие чаще всего оказывается обманутым (как и в фильме «Профессионал»). Наткнувшись на непонятное, нелогичное, явно ошибочное, читатель радостно делает вывод, что писатель-то явно глупее него, читателя, и не собирается думать дальше. Именно такой подход привел к повсеместному господству того мнения, что Достоевский, будучи завален журналистской работой, не справлялся с вычиткой текстов и оставил там массу ошибок. «Неряшливый стиль Достоевского» стал уже штампом, мемом. Как показывает Т. А. Касаткина, он абсолютно ложен.
Касаткина Т.А. Философия восприятия литературы и искусства: О субъект-субъектном методе чтения // Русская литература и философия: пути взаимодействия / Отв. ред. и сост. Е.А. Тахо-Годи. М.: Водолей, 2018. С. 15 – 50.
Дорогие друзья, публикуем анонс заседаний ФМО на октябрь:
7 октября — заседания не будет.
14 октября — доклад Андрея Кондаурова «Социальная инфантильность как техногенная угроза современного мира»
21 октября — доклад Нины Ищенко «Как победить непобедимое солнце: критика имманентной философии Пелевина»
Заседания начинаются в 14:30 во втором корпусе Далевского университета в 416-й аудитории.
Ждем всех, кто интересуется философией, социологией, поэзией, мифологией, современной литературой!
oduvan.org/nashi-proekty/fmo/temyi-zasedaniy-fm...
7 октября — заседания не будет.
14 октября — доклад Андрея Кондаурова «Социальная инфантильность как техногенная угроза современного мира»
21 октября — доклад Нины Ищенко «Как победить непобедимое солнце: критика имманентной философии Пелевина»
Заседания начинаются в 14:30 во втором корпусе Далевского университета в 416-й аудитории.
Ждем всех, кто интересуется философией, социологией, поэзией, мифологией, современной литературой!
oduvan.org/nashi-proekty/fmo/temyi-zasedaniy-fm...
понедельник, 05 октября 2020
От редакции Одуванчика: в новом номере журнала «Наука. Искусство. Культура» (г. Белгород) опубликована статья Нины Ищенко о Философском монтеневском обществе, его истории, работе и роли в интеллектуальной жизни Луганска. Эта статья входит в пятый сборник докладов ФМО, который сейчас готовится к печати в связи с тридцатилетием Монтеневского общества, которое отмечается в 2020 году.
Нина Ищенко
ФМО Луганска как историко-культурный феномен
Философское монтеневское общество (ФМО) представляет собой уникальный историко-культурный феномен интеллектуальной жизни Луганска, формируя пространство коммуникации для людей, интересующихся гуманитарными науками, независимо от их габитуса и статуса в научном поле. Традиция заседаний ФМО продолжается три десятилетия, и функционирует как своеобразная форма культурной памяти и одним из механизмов сохранения культурной идентичности Луганска. Рассмотрим деятельность ФМО, его цели, задачи и функции, а также покажем, за счет каких характеристик ФМО существует и работает в Луганске вне официальных академических структур.
ФМО существует в Луганске с 1990 года и в настоящее время работает на базе ЛНУ имени Владимира Даля. Общество названо в честь Мишеля Монтеня, французского скептика, который жил в эпоху религиозных войн, был противником абсолютных авторитетов и утверждал, что любую точку зрения можно подвергать критике. На заседании Философского монтеневского общества можно выступить с докладом на философскую, культурологическую, политологическую тему. Это может сделать любой желающий, рекомендованный членами совета ФМО. За прошедшие три десятилетия на ФМО делали доклады студенты и аспиранты, кандидаты и доктора наук. ФМО не дает никаких сертификатов об участии и не присваивает никаких званий. Тем не менее, множество более структурированных интеллектуальных клубов и организаций Луганска за это время прекратили свое существование, а ФМО продолжает заседания. Как выразился один из основателей ФМО Арсентий Атоян, «стара истина: неорганизованные тоже организованы, только иным образом», [1, с. 79]. Каким же образом организованы неорганизованные в ФМО?читать дальше
oduvan.org/chtivo/stati/filosofskoe-montenevsko...
Нина Ищенко
ФМО Луганска как историко-культурный феномен
Философское монтеневское общество (ФМО) представляет собой уникальный историко-культурный феномен интеллектуальной жизни Луганска, формируя пространство коммуникации для людей, интересующихся гуманитарными науками, независимо от их габитуса и статуса в научном поле. Традиция заседаний ФМО продолжается три десятилетия, и функционирует как своеобразная форма культурной памяти и одним из механизмов сохранения культурной идентичности Луганска. Рассмотрим деятельность ФМО, его цели, задачи и функции, а также покажем, за счет каких характеристик ФМО существует и работает в Луганске вне официальных академических структур.
ФМО существует в Луганске с 1990 года и в настоящее время работает на базе ЛНУ имени Владимира Даля. Общество названо в честь Мишеля Монтеня, французского скептика, который жил в эпоху религиозных войн, был противником абсолютных авторитетов и утверждал, что любую точку зрения можно подвергать критике. На заседании Философского монтеневского общества можно выступить с докладом на философскую, культурологическую, политологическую тему. Это может сделать любой желающий, рекомендованный членами совета ФМО. За прошедшие три десятилетия на ФМО делали доклады студенты и аспиранты, кандидаты и доктора наук. ФМО не дает никаких сертификатов об участии и не присваивает никаких званий. Тем не менее, множество более структурированных интеллектуальных клубов и организаций Луганска за это время прекратили свое существование, а ФМО продолжает заседания. Как выразился один из основателей ФМО Арсентий Атоян, «стара истина: неорганизованные тоже организованы, только иным образом», [1, с. 79]. Каким же образом организованы неорганизованные в ФМО?читать дальше
oduvan.org/chtivo/stati/filosofskoe-montenevsko...
пятница, 02 октября 2020
Короткая повесть Куприна «Лестригоны» оформляется не единством сюжета, а единством места действия. Это очерк о жизни и нравах жителей Балаклавы времен Куприна, то есть конца XIX века.
Лестригоны у Гомера – это народ, живущий на берегу моря-Океана. О том, что Океан – граница с царством мертвых, и на берегу его живут народы потусторонние, великаны и нелюди, я писала не так давно в цикле заметок по мотивам книги А. И. Иванчика «Накануне колонизации», о представлениях, которые бытовали древних греков во времена Гомера. Лестригоны – такой народ, живущий у входа в Аид. Куприн выбирает это название, потому что жители Балаклавы – греки, что связывает их с древнегреческим эпосом, и кроме того, они живут на берегу Черного моря, как лестригоны, от которых быстро и вовремя спасся Одиссей многомудрый, когда увидел, какая судьба постигла посланных им разведчиков:
Много сбежалося их, великанам, не людям подобных.
С крути утесов они через силу подъемные камни
Стали бросать; на судах поднялася тревога - ужасный
Крик убиваемых, треск от крушенья снастей; тут злосчастных
Спутников наших, как рыб, нанизали на колья и в город
Всех унесли на съеденье. В то время как бедственно гибли
В пристани спутники, острый я меч обнажил и, отсекши
Крепкий канат, на котором стоял мой корабль темноносый,
Людям, собравшимся в ужасе, молча кивнул головою,
Их побуждая всей силой на весла налечь, чтоб избегнуть
Близкой беды: устрашенные дружно ударили в весла.
Мимо стремнистых утесов в открытое море успешно
Выплыл корабль мой; другие же все невозвратно погибли.
Куприн сознательно выстраивает образ жителей Балаклавы как древнего, архаичного народа, живущего вне времени, наедине со стихиями – морем, небом, вином. Хотя рыбацкий промысел протекает в современных условиях, все персонажи очерков – скорее типажи, чем личности. Такие моряки и рыбаки могли появиться здесь и во времена Гомера, и во времена Куприна.
Берег Черного моря – граница двух миров еще в одном смысле – это граница моря и степи. Повесть Куприна стоит в ряду произведений, которые приобщают окраину Великой Степи к греческому миру, показывают древние формы жизненного уклада, которые в силу своей принадлежности к миру хаоса не принимают никакой формы, и потому выживают в любое время и в любую эпоху, составляя фон – с трудом поддающийся описанию, но неистребимый как море, степь и смерть.
Это еще одна возможность самоосмысления окраин Великого Поля, как названы эти территории в поэме Елены Заславской «Nemo». Если одним крылом это пространство захватывает Крым, другим оно обволакивает нынешний Донбасс – дно бывшего моря Тетис, мир Дикого Поля и Великой Степи, мир Южной России и Новороссии.
Лестригоны у Гомера – это народ, живущий на берегу моря-Океана. О том, что Океан – граница с царством мертвых, и на берегу его живут народы потусторонние, великаны и нелюди, я писала не так давно в цикле заметок по мотивам книги А. И. Иванчика «Накануне колонизации», о представлениях, которые бытовали древних греков во времена Гомера. Лестригоны – такой народ, живущий у входа в Аид. Куприн выбирает это название, потому что жители Балаклавы – греки, что связывает их с древнегреческим эпосом, и кроме того, они живут на берегу Черного моря, как лестригоны, от которых быстро и вовремя спасся Одиссей многомудрый, когда увидел, какая судьба постигла посланных им разведчиков:
Много сбежалося их, великанам, не людям подобных.
С крути утесов они через силу подъемные камни
Стали бросать; на судах поднялася тревога - ужасный
Крик убиваемых, треск от крушенья снастей; тут злосчастных
Спутников наших, как рыб, нанизали на колья и в город
Всех унесли на съеденье. В то время как бедственно гибли
В пристани спутники, острый я меч обнажил и, отсекши
Крепкий канат, на котором стоял мой корабль темноносый,
Людям, собравшимся в ужасе, молча кивнул головою,
Их побуждая всей силой на весла налечь, чтоб избегнуть
Близкой беды: устрашенные дружно ударили в весла.
Мимо стремнистых утесов в открытое море успешно
Выплыл корабль мой; другие же все невозвратно погибли.
Куприн сознательно выстраивает образ жителей Балаклавы как древнего, архаичного народа, живущего вне времени, наедине со стихиями – морем, небом, вином. Хотя рыбацкий промысел протекает в современных условиях, все персонажи очерков – скорее типажи, чем личности. Такие моряки и рыбаки могли появиться здесь и во времена Гомера, и во времена Куприна.
Берег Черного моря – граница двух миров еще в одном смысле – это граница моря и степи. Повесть Куприна стоит в ряду произведений, которые приобщают окраину Великой Степи к греческому миру, показывают древние формы жизненного уклада, которые в силу своей принадлежности к миру хаоса не принимают никакой формы, и потому выживают в любое время и в любую эпоху, составляя фон – с трудом поддающийся описанию, но неистребимый как море, степь и смерть.
Это еще одна возможность самоосмысления окраин Великого Поля, как названы эти территории в поэме Елены Заславской «Nemo». Если одним крылом это пространство захватывает Крым, другим оно обволакивает нынешний Донбасс – дно бывшего моря Тетис, мир Дикого Поля и Великой Степи, мир Южной России и Новороссии.
В двух книгах разных писателей, написанных на разных языках и скорее всего независимо друг от друга, встречается один и тот же топос: девочка и взрослый у моря. Лето, солнце, бесконечное небо и два человека, которые почти не говорят друг с другом, но у каждого в душе идет интенсивное выстраивание себя, невидимое и тихое, и в то же время настолько напряженное и мощное, что надолго задает вектор жизненного движения. Взрослый в этой паре не является отцом или родственником девочки. Зато он является писателем.
Впервые этот топос я встретила в книге Паустовского «Повесть о жизни», которую читала летом 2014 года. Это был очень удачный выбор, который сразу задал верный масштаб переживаемым в тот год историческим потрясениям.
Паустовский описывает, как по жизненным обстоятельствам в Гражданскую или сразу после он вынужден был жить в глухой глуши, близ Одессы, над Черным морем, совершенно один, и питаться практически подножным кормом. В эту избушку, где писатель коротал свои дни, его знакомый привез вдруг девочку: мама ее сильно заболела, побыть с ней некому, можно ее здесь оставить? Вот и хорошо, спасибо большое. Девочку оставили в чем была с совершенно незнакомым человеком, и забрали через несколько недель. Вот эти два одновременных и параллельных существования, два герметичных внутренних мира, которые помещены рядом топографически, но совершенно недоступны друг другу во всех остальных смыслах, поразили меня какой-то архетипической простотой и выразительностью.
Я сразу узнала этот сюжет в совершенно неожиданном месте – в «Александрийском квартете». Правда, там это не случайная встреча, девочка – дочь покойной подруги писателя, живут оба в обустроенном доме, хорошо обеспеченные, и гораздо долее одного лета. Однако изолированность миров очень похожа. Писатель на самом деле живет в своей книге – в том самом «Александрийском квартете», в котором читатель и встречает его и эту девочку. Писатель всё время пишет – за столом на улице, под ветками деревьев, под мягким средиземноморским солнцем. Девочка купается и гуляет, почти всё время в молчании, так же, как и ее русская ипостась. И так же, как и над Черным морем, создается в этой точке роста ее душа, формируется совершенно непостижимая личность.
Обычно я легко вижу архетипы и бродячие сюжеты. Здесь же, помимо того, что это своего рода идеал отношений взрослого и ребёнка, мне и сказать нечего.
Впервые этот топос я встретила в книге Паустовского «Повесть о жизни», которую читала летом 2014 года. Это был очень удачный выбор, который сразу задал верный масштаб переживаемым в тот год историческим потрясениям.
Паустовский описывает, как по жизненным обстоятельствам в Гражданскую или сразу после он вынужден был жить в глухой глуши, близ Одессы, над Черным морем, совершенно один, и питаться практически подножным кормом. В эту избушку, где писатель коротал свои дни, его знакомый привез вдруг девочку: мама ее сильно заболела, побыть с ней некому, можно ее здесь оставить? Вот и хорошо, спасибо большое. Девочку оставили в чем была с совершенно незнакомым человеком, и забрали через несколько недель. Вот эти два одновременных и параллельных существования, два герметичных внутренних мира, которые помещены рядом топографически, но совершенно недоступны друг другу во всех остальных смыслах, поразили меня какой-то архетипической простотой и выразительностью.
Я сразу узнала этот сюжет в совершенно неожиданном месте – в «Александрийском квартете». Правда, там это не случайная встреча, девочка – дочь покойной подруги писателя, живут оба в обустроенном доме, хорошо обеспеченные, и гораздо долее одного лета. Однако изолированность миров очень похожа. Писатель на самом деле живет в своей книге – в том самом «Александрийском квартете», в котором читатель и встречает его и эту девочку. Писатель всё время пишет – за столом на улице, под ветками деревьев, под мягким средиземноморским солнцем. Девочка купается и гуляет, почти всё время в молчании, так же, как и ее русская ипостась. И так же, как и над Черным морем, создается в этой точке роста ее душа, формируется совершенно непостижимая личность.
Обычно я легко вижу архетипы и бродячие сюжеты. Здесь же, помимо того, что это своего рода идеал отношений взрослого и ребёнка, мне и сказать нечего.
Диснеевский мультфильм «Мулан» и «Гусарская баллада» – две мои любимые реализации сюжета «девушка в армии».
Мультфильм основан на сюжете древнекитайской народной песни. Мультфильм я пересматриваю регулярно, знаю практически наизусть и не устаю им восхищаться – в нем в меру юмора и пафоса, сюжет завершен и каждая деталь на своем месте. Те качества героини, которые делают ее непригодной для традиционного пути невесты, оказываются основой ее успеха в армии. И качества эти не специфически женские. Это смекалка, нестандартное мышление, быстрота реакции – свойства характера, равно присущие и китайской народной героине, и Василию Тёркину.
Предполагая, что такой идеальный баланс второй раз воссоздать невозможно, я ожидала экранизации этого года – фильма «Мулан» скорее с опасением, чем с нетерпением.
Опасения оправдались. Глядя на роскошный китайский антураж, как-то забываешь, что фильм снят не в Китае, а в Голливуде. На первом плане в фильме не защита родины и воинское братство, а женская солидарность перед лицом общества, которое травит и не понимает особых женских талантов. Из сюжета убрали Мушу, то есть трикстера, юмористический элемент, и капитана Шана, то есть романтическую линию, которая объединяет двоих равноценных персонажей, способных оценить и признать таланты друг друга. Остались трюки, спецэффекты и бегание по стенам, то есть ничего – чистая идеология.
Мультфильм основан на сюжете древнекитайской народной песни. Мультфильм я пересматриваю регулярно, знаю практически наизусть и не устаю им восхищаться – в нем в меру юмора и пафоса, сюжет завершен и каждая деталь на своем месте. Те качества героини, которые делают ее непригодной для традиционного пути невесты, оказываются основой ее успеха в армии. И качества эти не специфически женские. Это смекалка, нестандартное мышление, быстрота реакции – свойства характера, равно присущие и китайской народной героине, и Василию Тёркину.
Предполагая, что такой идеальный баланс второй раз воссоздать невозможно, я ожидала экранизации этого года – фильма «Мулан» скорее с опасением, чем с нетерпением.
Опасения оправдались. Глядя на роскошный китайский антураж, как-то забываешь, что фильм снят не в Китае, а в Голливуде. На первом плане в фильме не защита родины и воинское братство, а женская солидарность перед лицом общества, которое травит и не понимает особых женских талантов. Из сюжета убрали Мушу, то есть трикстера, юмористический элемент, и капитана Шана, то есть романтическую линию, которая объединяет двоих равноценных персонажей, способных оценить и признать таланты друг друга. Остались трюки, спецэффекты и бегание по стенам, то есть ничего – чистая идеология.
четверг, 01 октября 2020
Луганский Информ-Центр
Жители ЛНР массовым получением гражданства Российской Федерации в упрощенном порядке сделали выбор в пользу русской культуры и цивилизации, а в конечном итоге выбрали своей родиной Россию. Об этом ЛИЦ заявила член Союза писателей ЛНР, культуролог, преподаватель Луганской государственной академии культуры и искусств имени Михаила Матусовского, кандидат философских наук Нина Ищенко.
Ранее сегодня глава ЛНР Леонид Пасечник сообщил, что более 150 тыс. жителей Республики получили гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке.
"Зимой этого года я и моя семья стали гражданами Российской Федерации. Мы живем в Луганской Народной Республике – государстве, переживающем период трансформации. Несколько лет назад Луганская область была частью Украины. Жители Донбасса не приняли антирусского государственный переворот в Киеве, так называемую "революцию достоинства", и выразили свое мнение на референдуме в мае 2014 года. Люди, которые шли тогда голосовать, надеялись, что ясно высказанная воля народа покажет Киеву, что события в Донбассе – это не работа кучки террористов, это выбор миллионов людей. И нынешняя массовая выдача российских паспортов – это наш выбор в пользу русской культуры, русской цивилизации, нашей большой родины России", - сказала Ищенко.
Она напомнила, что Украина ответила на этот выбор войной и блокадой.
"С тех пор на протяжении уже шести с лишним лет продолжается война, в ходе которой мы каждый день подтверждаем свой выбор: кто-то на передовой, в непосредственной близости от врага, кто-то в мирной жизни, создавая своим ежедневным трудом то пространство, что является русским Донбассом, где можно жить, трудиться, творить. Символом такого выбора и является для нас паспорт гражданина Российской Федерации. В современной войне, где сражения разворачиваются в первую очередь в информационном пространстве, это важный знак принадлежности к одной из сторон – к русской", - подчеркнула культуролог.
Она отметила, что у каждого гражданина ЛНР есть "ценности трех горизонтов: первый горизонт – это личные и семейные: безопасность и благосостояние его лично и его семьи; второй – ценности патриотизма к малой родине: к Луганску; третий горизонт – ценности сделанного народом ЛНР цивилизационного выбора".
"Народ нашей Республики выбрал, что цивилизационно он вместе с Россией. С первой точки зрения, паспорт есть средство получить кусок хлеба и защиту, безопасность от врага, а также свободу передвижения и трудоустройства, свободу получения медицинской помощи, социальных гарантий согласно Конституции РФ. Со второй точки зрения, для тех, кто живет в Луганске и не собирается его покидать, паспорт РФ не является необходимостью. Но, с другой стороны, он и не помешает. Это способ расширить свои возможности, не отсекать те варианты, которые могут представиться в жизни", - пояснила Ищенко, констатировав, что "жизнь изменчива, в военной обстановке эта изменчивость возрастает многократно, а паспорт РФ – это лишний шанс выстоять, достичь своих целей, получить поддержку в трудной ситуации".
Культуролог добавила, что "на третьем уровне ценностей паспорт имеет символическое значение".
"Архитектора Гауди, создателя храма Саграда Фамилия в Барселоне, как-то спросили: маэстро Гауди, может быть, мы не будем вот эти штуки ставить на купол? Они дорогие как дача министра, а не видны ниоткуда: площадь узкая, разглядеть можно только стены. А Гауди и отвечает: "А как же ангелы?!". Вот так и надо мыслить. Это правильное настроение души – знать, что ангелы всегда смотрят. И когда перед собой и другими встает вопрос о том, кто ты такой и что для тебя важно, паспорт РФ одним своим наличием отвечает на эти вопросы: я человек, который не испугался угроз и смерти, я рискую, чтобы защитить то, что мне важно и ценно, а важное и ценное для меня – русская культура, русская цивилизация, Россия", - подытожила Ищенко.
Президент России Владимир Путин 24 апреля 2019 года подписал указ, позволяющий жителям ЛНР и ДНР получить гражданство РФ в упрощенном порядке. Глава ЛНР Леонид Пасечник выразил благодарность России за это решение, а также поручил профильным министерствам создать необходимые условия для организации процесса приема документов от жителей ЛНР для последующей выдачи паспортов Российской Федерации. Первый пункт по приему документов от желающих вступить в гражданство РФ открылся в Луганске 6 мая. В настоящее время пункты приема документов на получение российских паспортов действуют во всех городах и районах Республики. 24 апреля 2020 года Путин подписал закон, освобождающий жителей Луганской и Донецкой Народных Республик от уплаты госпошлины за прием в гражданство РФ.
МВД ЛНР в рамках совместного проекта с Министерством связи и массовых коммуникаций ЛНР запустило электронную очередь на оформление паспортов Республики и Российской Федерации и совместно с Минкомсвязи - call-центр для информирования жителей ЛНР о готовности паспорта РФ. Регистрация в электронной очереди на оформление паспортов ЛНР, Российской Федерации, а также на прохождение дактилоскопии доступна для жителей всех городов и районов Республики.
Первая группа жителей ЛНР получила в упрощенном порядке российские паспорта 14 июня 2019 года. К началу августа 2020 года гражданами РФ в упрощенном порядке стали более 124 тыс. жителей Республики.
lug-info.com/news/one/zhiteli-lnr-massovym-polu...
Жители ЛНР массовым получением гражданства Российской Федерации в упрощенном порядке сделали выбор в пользу русской культуры и цивилизации, а в конечном итоге выбрали своей родиной Россию. Об этом ЛИЦ заявила член Союза писателей ЛНР, культуролог, преподаватель Луганской государственной академии культуры и искусств имени Михаила Матусовского, кандидат философских наук Нина Ищенко.
Ранее сегодня глава ЛНР Леонид Пасечник сообщил, что более 150 тыс. жителей Республики получили гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке.
"Зимой этого года я и моя семья стали гражданами Российской Федерации. Мы живем в Луганской Народной Республике – государстве, переживающем период трансформации. Несколько лет назад Луганская область была частью Украины. Жители Донбасса не приняли антирусского государственный переворот в Киеве, так называемую "революцию достоинства", и выразили свое мнение на референдуме в мае 2014 года. Люди, которые шли тогда голосовать, надеялись, что ясно высказанная воля народа покажет Киеву, что события в Донбассе – это не работа кучки террористов, это выбор миллионов людей. И нынешняя массовая выдача российских паспортов – это наш выбор в пользу русской культуры, русской цивилизации, нашей большой родины России", - сказала Ищенко.
Она напомнила, что Украина ответила на этот выбор войной и блокадой.
"С тех пор на протяжении уже шести с лишним лет продолжается война, в ходе которой мы каждый день подтверждаем свой выбор: кто-то на передовой, в непосредственной близости от врага, кто-то в мирной жизни, создавая своим ежедневным трудом то пространство, что является русским Донбассом, где можно жить, трудиться, творить. Символом такого выбора и является для нас паспорт гражданина Российской Федерации. В современной войне, где сражения разворачиваются в первую очередь в информационном пространстве, это важный знак принадлежности к одной из сторон – к русской", - подчеркнула культуролог.
Она отметила, что у каждого гражданина ЛНР есть "ценности трех горизонтов: первый горизонт – это личные и семейные: безопасность и благосостояние его лично и его семьи; второй – ценности патриотизма к малой родине: к Луганску; третий горизонт – ценности сделанного народом ЛНР цивилизационного выбора".
"Народ нашей Республики выбрал, что цивилизационно он вместе с Россией. С первой точки зрения, паспорт есть средство получить кусок хлеба и защиту, безопасность от врага, а также свободу передвижения и трудоустройства, свободу получения медицинской помощи, социальных гарантий согласно Конституции РФ. Со второй точки зрения, для тех, кто живет в Луганске и не собирается его покидать, паспорт РФ не является необходимостью. Но, с другой стороны, он и не помешает. Это способ расширить свои возможности, не отсекать те варианты, которые могут представиться в жизни", - пояснила Ищенко, констатировав, что "жизнь изменчива, в военной обстановке эта изменчивость возрастает многократно, а паспорт РФ – это лишний шанс выстоять, достичь своих целей, получить поддержку в трудной ситуации".
Культуролог добавила, что "на третьем уровне ценностей паспорт имеет символическое значение".
"Архитектора Гауди, создателя храма Саграда Фамилия в Барселоне, как-то спросили: маэстро Гауди, может быть, мы не будем вот эти штуки ставить на купол? Они дорогие как дача министра, а не видны ниоткуда: площадь узкая, разглядеть можно только стены. А Гауди и отвечает: "А как же ангелы?!". Вот так и надо мыслить. Это правильное настроение души – знать, что ангелы всегда смотрят. И когда перед собой и другими встает вопрос о том, кто ты такой и что для тебя важно, паспорт РФ одним своим наличием отвечает на эти вопросы: я человек, который не испугался угроз и смерти, я рискую, чтобы защитить то, что мне важно и ценно, а важное и ценное для меня – русская культура, русская цивилизация, Россия", - подытожила Ищенко.
Президент России Владимир Путин 24 апреля 2019 года подписал указ, позволяющий жителям ЛНР и ДНР получить гражданство РФ в упрощенном порядке. Глава ЛНР Леонид Пасечник выразил благодарность России за это решение, а также поручил профильным министерствам создать необходимые условия для организации процесса приема документов от жителей ЛНР для последующей выдачи паспортов Российской Федерации. Первый пункт по приему документов от желающих вступить в гражданство РФ открылся в Луганске 6 мая. В настоящее время пункты приема документов на получение российских паспортов действуют во всех городах и районах Республики. 24 апреля 2020 года Путин подписал закон, освобождающий жителей Луганской и Донецкой Народных Республик от уплаты госпошлины за прием в гражданство РФ.
МВД ЛНР в рамках совместного проекта с Министерством связи и массовых коммуникаций ЛНР запустило электронную очередь на оформление паспортов Республики и Российской Федерации и совместно с Минкомсвязи - call-центр для информирования жителей ЛНР о готовности паспорта РФ. Регистрация в электронной очереди на оформление паспортов ЛНР, Российской Федерации, а также на прохождение дактилоскопии доступна для жителей всех городов и районов Республики.
Первая группа жителей ЛНР получила в упрощенном порядке российские паспорта 14 июня 2019 года. К началу августа 2020 года гражданами РФ в упрощенном порядке стали более 124 тыс. жителей Республики.
lug-info.com/news/one/zhiteli-lnr-massovym-polu...
среда, 30 сентября 2020
Ольга Бодрухина
Как рождаются жемчужины? В раковину попадает достаточно крупная песчинка, осколок или даже рыбья косточка. Инородное тело причиняет хозяину огромное неудобство, и тот начинает обволакивать, окутывать ее собственным перламутром, слой за слоем. Застывая, слои формируют прекрасную жемчужину: в буквальном смысле, плод страсти и страдания. Так, порой, чувства и переживания, которые мы маркируем, как причиняющие боль, надежно сокрытые за плотными створками души, могут породить неописуемую красоту идеальной формы.
Произведение Заславской «Nemo» – это не просто редкий образец любовной лирики, романтизма и русской волшебной поэтической традиции. Это еще и многослойный, многообразный морской квест.
Главная героиня, русалка, сама по себе персонаж неоднозначный в прямом смысле – это существо раздвоенной природы, наполовину человек, наполовину – рыба. Сказки о русалочках создают контекст – они могут жить как в море, так и на суше, если обменяют у какой-нибудь колдуньи свой прекрасный голос на парочку не менее прекрасных ножек. Но, что делать, если нет больше никакой суши? Город, в котором живет русалочка, затонувший, а ее возлюбленный – даже не принц, а загадочный Nemo.
Nemo – обитатель другой реальности, а, значит, мы имеем дело с сюжетом невозможной, неравной, запретной любви. Это один из основных мировых сюжетов, как минимум, он чуть ли не обязателен в индийских сказках, пьесах и даже современном Болливуде. К нему относится не только любовь между представителями разных каст и верований, но и разных миров: реального и сказочного, либо натурального и духовного. Если русалочка – дитя моря, то назовем Nemo жителем земли:
«Когда же, Nemo,
Ты придешь на берег,
Что вынесет к твоим ногам прибой?»
Nemo не нужны превращения русалочки, не нужны жертвы, не нужны и стихи-посвящения. Он хочет оставаться анонимом, ибо понимает отстутствие будущего и опасность неравной любви. Поэтому, свой голос главная героиня использует не как разменную монету, а чтобы поведать свою историю фавну Марсию:
«Седой рапсод,
Бродяга-инфлюэнсер,
Я расскажу тебе историю свою».
Мы знаем, что рапсоды – это странствующие певцы, бродяги, словом, номады. О Марсии будет немного позже, а пока стоит обратится к кочевому мотиву поэмы, проходящем через все произведение нитью, на которую нанизываются жемчужины. И не только потому, что через образ моря в «Nemo» проступает бескрайняя степь, чудесные луга и Дикое поле. В общем-то, разницы между морем и степью нет: и то, и другое – необъятный и неконтролируемый простор. Тут мы вытаскиваем и обтираем пыльцу с концепций Делеза-Гватари о типах пространства (шутка, у нас они обычно не успевают запылиться).
Вышеупомянутые море-поле относятся к так называемым гладким пространствам. Это не значит, что море гладкое и безмятежное, отнюдь. Гладкое – это непрерывная вариация, развитие формы, слияние гармонии и мелодии ради извлечения чисто ритмических значимостей. Морская модель – так в «Тысяча плато» характеризуется этот тип пространства. Именно оно есть прибежище пиратов, рапсодов, кочевников. В гладком больше всего свободы и коммуникаций, можно плыть в любом направлении, и, при этом, всегда находится на своем месте. Оно в большей мере заполнено событиями или этовостями, нежели оформленными и воспринимаемыми вещами. А кочевники таковые именно потому, что они не движутся, не мигрируют, удерживая гладкое пространство, которое отказываются покидать.
Город, в противовес морю, относится к так называемым рифленым пространствам. Они характеризуются оседлостью и некой стабильностью. Но затопленный город из поэмы, Луганжелес – место, где одновременно сосуществуют оба пространства. Он – не граница и не столица, а нечто на пересечении границ. Грубо говоря, если у кочевников, сатиров и русалок есть города, то Луганжелес один из них. Словом, место действия поэмы происходит в номадической топологии постмодерна:
«Наш город давно под водою.
Город-легенда, миф.
Кто же его придумал?
Жив он или погиб?»
Причем, особенность обоих пространств, что они взаимонакладываются, чередуются, переходят друг в друга. Только в истории это занимает века, а в мифе это время между набегом волн. И необузданное море, и дикое поле – это простор. Это слово не имеет эквивалента в западноевропейских языках (потому что у них достаточно зарифленая реальность), простор происходит от древнего санскритского prastara – плоскость. Как утверждает технотеолог М.Куртов: «никто не может контролировать простор, море это тот простор, на который нет контроля».
Наконец, море – вода. Это жидкий кристалл, но она совершеннее кремния, ее резерв памяти не ограничен структурой. Случившееся затопление города новой данностью рождает новые смыслы (флибустьеры, жрецы), связи (гладкие, горизонтальные), средства коммуникации (телефон-ракушка).
В «Nemo» само волшебство и чудесные гаджеты, например, ракушка и рог единорога, противостоят технологиям извне:
«Из рога единорога
Хорошая выйдет пушка.
Ею можно на мушку
Любого
Киборга или Дрона.»
Оружие в степях исключительно магическое, а не электронное и металлическое. Мир же вне мифа — технократический мир, несет ужас и смерть:
«Над головой,
Будто черные вороны
Черные дроны летают,
Чертовы роботы,
Новые вестники,
Горя валькирии!
Что вы несете нам
На электронном носителе?»
В морской модели, в отличие от оседлой, Военная Машина не имеет своей целью войну и производство оружия массового поражения. Война здесь существует как средство для предотвращения возникновения «органов власти» и централизованного насилия. Даже воины в мифологическом гладком пространстве названы «жрецами». Они не солдаты, но служители Камнеликой Богородицы:
«Я вглядываюсь в линию горизонта
Рядом со мною жрец, позывной – Скиф.»
Еще один интересный объект гладкого пространства – курган. Он проступает со дна в поэме, как субмарина с мертвым экипажем:
«Спит подводная лодка кургана –
Субмарина полная мертвецов.»
По сути, кочевники создавали курганы не только как индивидуальные гробницы, но и как братские могилы. Курганы всегда охранялись идолами – скифскими или половецкими бабами. Те, которые держали в руках младенцев, назывались Черными Мадоннами. По одной из версий, это образ Изиды с воскрешенным сыном Тамзуком. Подлодку же можно сравнить с ковчегом. Ковчег – символ жизни, а курган-субмарина – образ смерти. На самом деле, разница между ними тоже не большая, потому что и тот, и другой напоминают одновременно о начале и конце.
Марсий, которому поручено увековечить эту поэму – рапсод, таких называли «сшиватель песен». Вместо жезла, положенного рапсоду, у него в руках флейта. По легенде, Афина выкинула этот инструмент, так как не смогла овладеть искусством игры на нем. Говорят, причина была в том, что богиня постоянно смотрелась в зеркало. Марсий же стал мастером благодаря самоотдаче, он играл и пел нимфам и сказочным существам, а однажды вызвал на поединок самого Аполлона. Марсий – сатир, выступивший против бога. Это еще один символ неравной борьбы и отваги. Христианские моралисты считают Марсия воплощением гордыни. Однако, он даже избранный им инструмент считался «простонародным» – не то, что лира Аполлона. Флейта якобы вызывала низменные, «дионисийские» страсти, тогда как лира настраивала на возвышенный лад. То, что героиня доверяет свою историю Марсию, намекает на предпочтение фольклорному и языческому перед «элитарным» и божественным.
Все, что населяет гладкое пространство, постоянно проходит через метаморфозы. Марсий, проигравший состязание, был освежован Аполлоном. Однако, он был приобщен к богам, а содранная кожа символизировала внешнюю косную оболочку, сбросив которую рапсод обнажает свое истинное внутреннее бытие. Недаром в Риме и колониях на рынках стояли статуи Марсия, как эмблемы свободы. Русалочка способна на такую метаморфозу (возможность стать человеком благодаря любви) – но она встречает смерть, будучи «извлеченной» из своей мифической среды обитания. Быть пойманной на блесну (блесна как некая технология-уловка, обман), значит, что именно «природное» приводит ее в ловушку.
То, что в конце Елена раскрывает свое имя для Nemo, намекает на возможность воскрешения. Знать имя существа — значит, иметь над ним власть, способность вызывать его или ее когда угодно, обязывать говорить правду и т.д. Во множествах описаниий загробной жизни говорится, что мертвые не помнят своего имени. Русалочка остается жить в памяти моря, в песнях Марсия. Но, даже рапсоду она не выдает имя возлюбленного, навсегда защищая его жизнь и свободу:
«Ты будешь не узнан,
Не назван.
Мистер Никто. No name.»
zaslavskaja.com/2020/09/30/nemo-eleny-zaslavsko...
Как рождаются жемчужины? В раковину попадает достаточно крупная песчинка, осколок или даже рыбья косточка. Инородное тело причиняет хозяину огромное неудобство, и тот начинает обволакивать, окутывать ее собственным перламутром, слой за слоем. Застывая, слои формируют прекрасную жемчужину: в буквальном смысле, плод страсти и страдания. Так, порой, чувства и переживания, которые мы маркируем, как причиняющие боль, надежно сокрытые за плотными створками души, могут породить неописуемую красоту идеальной формы.
Произведение Заславской «Nemo» – это не просто редкий образец любовной лирики, романтизма и русской волшебной поэтической традиции. Это еще и многослойный, многообразный морской квест.
Главная героиня, русалка, сама по себе персонаж неоднозначный в прямом смысле – это существо раздвоенной природы, наполовину человек, наполовину – рыба. Сказки о русалочках создают контекст – они могут жить как в море, так и на суше, если обменяют у какой-нибудь колдуньи свой прекрасный голос на парочку не менее прекрасных ножек. Но, что делать, если нет больше никакой суши? Город, в котором живет русалочка, затонувший, а ее возлюбленный – даже не принц, а загадочный Nemo.
Nemo – обитатель другой реальности, а, значит, мы имеем дело с сюжетом невозможной, неравной, запретной любви. Это один из основных мировых сюжетов, как минимум, он чуть ли не обязателен в индийских сказках, пьесах и даже современном Болливуде. К нему относится не только любовь между представителями разных каст и верований, но и разных миров: реального и сказочного, либо натурального и духовного. Если русалочка – дитя моря, то назовем Nemo жителем земли:
«Когда же, Nemo,
Ты придешь на берег,
Что вынесет к твоим ногам прибой?»
Nemo не нужны превращения русалочки, не нужны жертвы, не нужны и стихи-посвящения. Он хочет оставаться анонимом, ибо понимает отстутствие будущего и опасность неравной любви. Поэтому, свой голос главная героиня использует не как разменную монету, а чтобы поведать свою историю фавну Марсию:
«Седой рапсод,
Бродяга-инфлюэнсер,
Я расскажу тебе историю свою».
Мы знаем, что рапсоды – это странствующие певцы, бродяги, словом, номады. О Марсии будет немного позже, а пока стоит обратится к кочевому мотиву поэмы, проходящем через все произведение нитью, на которую нанизываются жемчужины. И не только потому, что через образ моря в «Nemo» проступает бескрайняя степь, чудесные луга и Дикое поле. В общем-то, разницы между морем и степью нет: и то, и другое – необъятный и неконтролируемый простор. Тут мы вытаскиваем и обтираем пыльцу с концепций Делеза-Гватари о типах пространства (шутка, у нас они обычно не успевают запылиться).
Вышеупомянутые море-поле относятся к так называемым гладким пространствам. Это не значит, что море гладкое и безмятежное, отнюдь. Гладкое – это непрерывная вариация, развитие формы, слияние гармонии и мелодии ради извлечения чисто ритмических значимостей. Морская модель – так в «Тысяча плато» характеризуется этот тип пространства. Именно оно есть прибежище пиратов, рапсодов, кочевников. В гладком больше всего свободы и коммуникаций, можно плыть в любом направлении, и, при этом, всегда находится на своем месте. Оно в большей мере заполнено событиями или этовостями, нежели оформленными и воспринимаемыми вещами. А кочевники таковые именно потому, что они не движутся, не мигрируют, удерживая гладкое пространство, которое отказываются покидать.
Город, в противовес морю, относится к так называемым рифленым пространствам. Они характеризуются оседлостью и некой стабильностью. Но затопленный город из поэмы, Луганжелес – место, где одновременно сосуществуют оба пространства. Он – не граница и не столица, а нечто на пересечении границ. Грубо говоря, если у кочевников, сатиров и русалок есть города, то Луганжелес один из них. Словом, место действия поэмы происходит в номадической топологии постмодерна:
«Наш город давно под водою.
Город-легенда, миф.
Кто же его придумал?
Жив он или погиб?»
Причем, особенность обоих пространств, что они взаимонакладываются, чередуются, переходят друг в друга. Только в истории это занимает века, а в мифе это время между набегом волн. И необузданное море, и дикое поле – это простор. Это слово не имеет эквивалента в западноевропейских языках (потому что у них достаточно зарифленая реальность), простор происходит от древнего санскритского prastara – плоскость. Как утверждает технотеолог М.Куртов: «никто не может контролировать простор, море это тот простор, на который нет контроля».
Наконец, море – вода. Это жидкий кристалл, но она совершеннее кремния, ее резерв памяти не ограничен структурой. Случившееся затопление города новой данностью рождает новые смыслы (флибустьеры, жрецы), связи (гладкие, горизонтальные), средства коммуникации (телефон-ракушка).
В «Nemo» само волшебство и чудесные гаджеты, например, ракушка и рог единорога, противостоят технологиям извне:
«Из рога единорога
Хорошая выйдет пушка.
Ею можно на мушку
Любого
Киборга или Дрона.»
Оружие в степях исключительно магическое, а не электронное и металлическое. Мир же вне мифа — технократический мир, несет ужас и смерть:
«Над головой,
Будто черные вороны
Черные дроны летают,
Чертовы роботы,
Новые вестники,
Горя валькирии!
Что вы несете нам
На электронном носителе?»
В морской модели, в отличие от оседлой, Военная Машина не имеет своей целью войну и производство оружия массового поражения. Война здесь существует как средство для предотвращения возникновения «органов власти» и централизованного насилия. Даже воины в мифологическом гладком пространстве названы «жрецами». Они не солдаты, но служители Камнеликой Богородицы:
«Я вглядываюсь в линию горизонта
Рядом со мною жрец, позывной – Скиф.»
Еще один интересный объект гладкого пространства – курган. Он проступает со дна в поэме, как субмарина с мертвым экипажем:
«Спит подводная лодка кургана –
Субмарина полная мертвецов.»
По сути, кочевники создавали курганы не только как индивидуальные гробницы, но и как братские могилы. Курганы всегда охранялись идолами – скифскими или половецкими бабами. Те, которые держали в руках младенцев, назывались Черными Мадоннами. По одной из версий, это образ Изиды с воскрешенным сыном Тамзуком. Подлодку же можно сравнить с ковчегом. Ковчег – символ жизни, а курган-субмарина – образ смерти. На самом деле, разница между ними тоже не большая, потому что и тот, и другой напоминают одновременно о начале и конце.
Марсий, которому поручено увековечить эту поэму – рапсод, таких называли «сшиватель песен». Вместо жезла, положенного рапсоду, у него в руках флейта. По легенде, Афина выкинула этот инструмент, так как не смогла овладеть искусством игры на нем. Говорят, причина была в том, что богиня постоянно смотрелась в зеркало. Марсий же стал мастером благодаря самоотдаче, он играл и пел нимфам и сказочным существам, а однажды вызвал на поединок самого Аполлона. Марсий – сатир, выступивший против бога. Это еще один символ неравной борьбы и отваги. Христианские моралисты считают Марсия воплощением гордыни. Однако, он даже избранный им инструмент считался «простонародным» – не то, что лира Аполлона. Флейта якобы вызывала низменные, «дионисийские» страсти, тогда как лира настраивала на возвышенный лад. То, что героиня доверяет свою историю Марсию, намекает на предпочтение фольклорному и языческому перед «элитарным» и божественным.
Все, что населяет гладкое пространство, постоянно проходит через метаморфозы. Марсий, проигравший состязание, был освежован Аполлоном. Однако, он был приобщен к богам, а содранная кожа символизировала внешнюю косную оболочку, сбросив которую рапсод обнажает свое истинное внутреннее бытие. Недаром в Риме и колониях на рынках стояли статуи Марсия, как эмблемы свободы. Русалочка способна на такую метаморфозу (возможность стать человеком благодаря любви) – но она встречает смерть, будучи «извлеченной» из своей мифической среды обитания. Быть пойманной на блесну (блесна как некая технология-уловка, обман), значит, что именно «природное» приводит ее в ловушку.
То, что в конце Елена раскрывает свое имя для Nemo, намекает на возможность воскрешения. Знать имя существа — значит, иметь над ним власть, способность вызывать его или ее когда угодно, обязывать говорить правду и т.д. Во множествах описаниий загробной жизни говорится, что мертвые не помнят своего имени. Русалочка остается жить в памяти моря, в песнях Марсия. Но, даже рапсоду она не выдает имя возлюбленного, навсегда защищая его жизнь и свободу:
«Ты будешь не узнан,
Не назван.
Мистер Никто. No name.»
zaslavskaja.com/2020/09/30/nemo-eleny-zaslavsko...
На заседании Философского монетеневского общества выступил с докладом доктор философских наук Арсентий Атоян. Доклад «Духовидение или душеведение: у истоков диалектики» посвящен 250-летию рождения Георга Гегеля.
На сайте помещается аудиозапись доклада, вопросов, которые прозвучали, и мнений присутствующих по обсуждаемой теме:
oduvan.org/nashi-proekty/fmo/obsuzhdenie-dialek...
На сайте помещается аудиозапись доклада, вопросов, которые прозвучали, и мнений присутствующих по обсуждаемой теме:
oduvan.org/nashi-proekty/fmo/obsuzhdenie-dialek...
понедельник, 28 сентября 2020
Из того же сборника Стаффа:
«Я стар, и нет во мне уже ни к чему любопытства. Впрочем, я не слишком-то мудр, и мысли мои никогда не обгоняли моих ног. Знаю только мой сосновый лес, куда вот и возвращаюсь.
Голубые лунные пальцы ласкают мою лютню. Ветер, разгоняющий тучи, хочет развязать мой пояс.
Вы спрашиваете, в чем наивысшее счастье здесь, на земле. В эту минуту – слушать песенку маленькой девочки; она удаляется по тропинке, спросив у меня дорогу».
Ван Вэй (699/701–759/761)
Как видим, это не только Кристофер Лог.
«Я стар, и нет во мне уже ни к чему любопытства. Впрочем, я не слишком-то мудр, и мысли мои никогда не обгоняли моих ног. Знаю только мой сосновый лес, куда вот и возвращаюсь.
Голубые лунные пальцы ласкают мою лютню. Ветер, разгоняющий тучи, хочет развязать мой пояс.
Вы спрашиваете, в чем наивысшее счастье здесь, на земле. В эту минуту – слушать песенку маленькой девочки; она удаляется по тропинке, спросив у меня дорогу».
Ван Вэй (699/701–759/761)
Как видим, это не только Кристофер Лог.
В книге Стругацких «Понедельник начинается в субботу» был такой персонаж Магнус Федорович Редькин, который собирал определения счастья:
«Однако главным образом Магнус Фёдорович работал над диссертацией, тема которой звучала так: «Материализация и линейная натурализация Белого Тезиса как аргумента достаточно произвольной функции сигма не вполне представимого человеческого счастья».
Тут он достиг значительных и важных результатов, из коих следовало, что человечество буквально купалось бы в не вполне представимом счастье, если бы только удалось найти сам Белый Тезис, а главное – понять, что это такое и где его искать.
Упоминание о Белом Тезисе встречалось только в дневниках Бен Бецалеля. Бен Бецалель якобы выделил Белый Тезис как побочный продукт какой-то алхимической реакции и, не имея времени заниматься такой мелочью, вмонтировал его в качестве подсобного элемента в какой-то свой прибор. В одном из последних мемуаров, написанных уже в темнице, Бен Бецалель сообщал: «И можете вы себе представить? Тот Белый Тезис не оправдал-таки моих надежд, не оправдал. И когда я сообразил, какая от него могла быть польза – я говорю о счастье для всех людей, сколько их есть, – я уже забыл, куда же я его вмонтировал». За институтом числилось семь приборов, принадлежавших некогда Бен Бецалелю. Шесть из них Редькин разобрал до винтика и ничего особенного не нашёл. Седьмым прибором был диван-транслятор. Но на диван наложил руку Витька Корнеев, и в простую душу Редькина закрались самые чёрные подозрения. Он стал следить за Витькой. Витька немедленно озверел. Они поссорились и стали заклятыми врагами, и оставались ими по сей день. Ко мне как к представителю точных наук Магнус Фёдорович относился благожелательно, хотя и осуждал мою дружбу с «этим плагиатором».
В общем-то Редькин был неплохим человеком, очень трудолюбивым, очень упорным, начисто лишённым корыстолюбия. Он проделал громадную работу, собравши гигантскую Аркадий и Борис Стругацкие: «Понедельник начинается в субботу» коллекцию разнообразнейших определений счастья. Там были простейшие негативные определения («Не в деньгах счастье»), простейшие позитивные определения («Высшее удовлетворение, полное довольство, успех, удача»), определения казуистические («Счастье есть отсутствие несчастья») и парадоксальные («Счастливей всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются»).
Магнус Фёдорович положил на стол коробочку с ключом и, недоверчиво глядя на нас исподлобья, сказал:
– Я ещё одно определение нашёл.
– Какое? – спросил я.
– Что-то вроде стихов. Только там нет рифмы. Хотите?
– Конечно, хотим, – сказал Роман.
Магнус Фёдорович вынул записную книжку и, запинаясь, прочёл:
Вы спрашиваете:
Что считаю
Я наивысшим счастьем на земле?
Две вещи:
Менять вот так же состоянье духа,
Как пенни выменял бы я на шиллинг,
И юной девушки услышать пенье
Вне моего пути, но вслед за тем,
Как у меня дорогу разузнала.
– Ничего не понял, – сказал Роман. – Дайте я прочту глазами.
Редькин отдал ему записную книжку и пояснил:
– Это Кристофер Лог. С английского.
– Отличные стихи, – сказал Роман.
Магнус Фёдорович вздохнул. – Одни одно говорят, другие – другое.
– Тяжело, – сказал я сочувственно.
– Правда ведь? Ну как тут всё увяжешь? Девушки услышать пенье… И ведь не всякое пенье какое-нибудь, а чтобы девушка была юная, находилась вне его пути, да ещё только после того, как у него про дорогу спросит… Разве же так можно? Разве такие вещи алгоритмизируются?
– Вряд ли, – сказал я. – Я бы не взялся.
– Вот видите! – подхватил Магнус Фёдорович. – А вы у нас заведующий вычислительным центром! Кому же тогда?
– А может, его вообще нет? – сказал Роман голосом кинопровокатора.
– Чего?
– Счастья.
Магнус Фёдорович сразу обиделся.
– Как же его нет, – с достоинством сказал он, – когда я сам его неоднократно испытывал?»
«Однако главным образом Магнус Фёдорович работал над диссертацией, тема которой звучала так: «Материализация и линейная натурализация Белого Тезиса как аргумента достаточно произвольной функции сигма не вполне представимого человеческого счастья».
Тут он достиг значительных и важных результатов, из коих следовало, что человечество буквально купалось бы в не вполне представимом счастье, если бы только удалось найти сам Белый Тезис, а главное – понять, что это такое и где его искать.
Упоминание о Белом Тезисе встречалось только в дневниках Бен Бецалеля. Бен Бецалель якобы выделил Белый Тезис как побочный продукт какой-то алхимической реакции и, не имея времени заниматься такой мелочью, вмонтировал его в качестве подсобного элемента в какой-то свой прибор. В одном из последних мемуаров, написанных уже в темнице, Бен Бецалель сообщал: «И можете вы себе представить? Тот Белый Тезис не оправдал-таки моих надежд, не оправдал. И когда я сообразил, какая от него могла быть польза – я говорю о счастье для всех людей, сколько их есть, – я уже забыл, куда же я его вмонтировал». За институтом числилось семь приборов, принадлежавших некогда Бен Бецалелю. Шесть из них Редькин разобрал до винтика и ничего особенного не нашёл. Седьмым прибором был диван-транслятор. Но на диван наложил руку Витька Корнеев, и в простую душу Редькина закрались самые чёрные подозрения. Он стал следить за Витькой. Витька немедленно озверел. Они поссорились и стали заклятыми врагами, и оставались ими по сей день. Ко мне как к представителю точных наук Магнус Фёдорович относился благожелательно, хотя и осуждал мою дружбу с «этим плагиатором».
В общем-то Редькин был неплохим человеком, очень трудолюбивым, очень упорным, начисто лишённым корыстолюбия. Он проделал громадную работу, собравши гигантскую Аркадий и Борис Стругацкие: «Понедельник начинается в субботу» коллекцию разнообразнейших определений счастья. Там были простейшие негативные определения («Не в деньгах счастье»), простейшие позитивные определения («Высшее удовлетворение, полное довольство, успех, удача»), определения казуистические («Счастье есть отсутствие несчастья») и парадоксальные («Счастливей всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются»).
Магнус Фёдорович положил на стол коробочку с ключом и, недоверчиво глядя на нас исподлобья, сказал:
– Я ещё одно определение нашёл.
– Какое? – спросил я.
– Что-то вроде стихов. Только там нет рифмы. Хотите?
– Конечно, хотим, – сказал Роман.
Магнус Фёдорович вынул записную книжку и, запинаясь, прочёл:
Вы спрашиваете:
Что считаю
Я наивысшим счастьем на земле?
Две вещи:
Менять вот так же состоянье духа,
Как пенни выменял бы я на шиллинг,
И юной девушки услышать пенье
Вне моего пути, но вслед за тем,
Как у меня дорогу разузнала.
– Ничего не понял, – сказал Роман. – Дайте я прочту глазами.
Редькин отдал ему записную книжку и пояснил:
– Это Кристофер Лог. С английского.
– Отличные стихи, – сказал Роман.
Магнус Фёдорович вздохнул. – Одни одно говорят, другие – другое.
– Тяжело, – сказал я сочувственно.
– Правда ведь? Ну как тут всё увяжешь? Девушки услышать пенье… И ведь не всякое пенье какое-нибудь, а чтобы девушка была юная, находилась вне его пути, да ещё только после того, как у него про дорогу спросит… Разве же так можно? Разве такие вещи алгоритмизируются?
– Вряд ли, – сказал я. – Я бы не взялся.
– Вот видите! – подхватил Магнус Фёдорович. – А вы у нас заведующий вычислительным центром! Кому же тогда?
– А может, его вообще нет? – сказал Роман голосом кинопровокатора.
– Чего?
– Счастья.
Магнус Фёдорович сразу обиделся.
– Как же его нет, – с достоинством сказал он, – когда я сам его неоднократно испытывал?»
Из сборника Стаффа «Китайская флейта»:
Чтобы отблагодарить тебя за присланные стихи Цу Цзяляня, шлю эти несколько листочков чая. Я сорвал их с куста в том монастыре, что расположен на горе Омэй.
Это самый знаменитый чай империи, как ты – самый знаменитый ее поэт. Постарайся достать небесно-голубую вазу из Нисинь. Наполни ее водой из снега, собранного на восточном склоне горы Сушань в час, когда солнце начнет всходить. Поставь вазу на огонь из кленовых веток, уложенных на старый мох, и дождись, когда вода начнет смеяться. Затем налей ее в чашку «хуань-ча», положив туда несколько листочков чая; накрой чашу лоскутом белого шелка, сотканного в Хуашань, и жди момента, когда в комнате твоей разольется аромат, равный аромату садов Фэньло.
Поднеси чашу ко рту и закрой глаза. Вот ты и в Раю.
Ван Цзи (723-757)
(Восток-Запад, вып. 4, с. 271 – 272).
Чтобы отблагодарить тебя за присланные стихи Цу Цзяляня, шлю эти несколько листочков чая. Я сорвал их с куста в том монастыре, что расположен на горе Омэй.
Это самый знаменитый чай империи, как ты – самый знаменитый ее поэт. Постарайся достать небесно-голубую вазу из Нисинь. Наполни ее водой из снега, собранного на восточном склоне горы Сушань в час, когда солнце начнет всходить. Поставь вазу на огонь из кленовых веток, уложенных на старый мох, и дождись, когда вода начнет смеяться. Затем налей ее в чашку «хуань-ча», положив туда несколько листочков чая; накрой чашу лоскутом белого шелка, сотканного в Хуашань, и жди момента, когда в комнате твоей разольется аромат, равный аромату садов Фэньло.
Поднеси чашу ко рту и закрой глаза. Вот ты и в Раю.
Ван Цзи (723-757)
(Восток-Запад, вып. 4, с. 271 – 272).
В альманахе «Восток-Запад», 4 выпуск, помещено произведение «Китайская флейта» Леопольда Стаффа (С. 266 – 285) с послесловием И. С. Смирнова (С. 295 – 300).
«Китайская флейта» – это сборник стихов китайских поэтов разных веков, объединенных темой любви, дружбы, одиночества. Вся гамма чувств тонко чувствующего образованного человека. Переведены на польский (и на русский) верлибром.
Стафф – польский поэт первой половины ХХ века. Китайского он не знал, переводил стихи с французского. Французский сборник заявлен как перевод с китайского, но в китайской литературе стихи этого сборника на момент выпуска альманаха не найдены. Кроме того, во французском варианте стихи не атрибутированы, а на польском Стафф приводит имена и годы жизни авторов для каждого стихотворения. Там такие звезды как Ли Бо и Ду Фу, однако в их наследии соответствующие стихи тоже не найдены.
Однако удивительным образом одно из неуловимых стихотворений этого странного сборника есть у Гумилёва!
Среди искусственного озера
Поднялся павильон фарфоровый;
Тигриною спиною выгнутый,
Мост яшмовый к нему ведет.
И в этом павильоне несколько
Друзей, одетых в платья светлые,
Из чаш, расписанных драконами,
Пьют подогретое вино.
То разговаривают весело,
А то стихи свои записывают,
Заламывая шляпы желтые,
Засучивая рукава.
И ясно видно в чистом озере-
Мост вогнутый, как месяц яшмовый,
И несколько друзей за чашами,
Повернутых вниз головой.
(Альманах «Восток-Запад», выпуск 4, с. 296 – 297)
Такая история в стиле Борхеса – лабиринты литературных отражений.
«Китайская флейта» – это сборник стихов китайских поэтов разных веков, объединенных темой любви, дружбы, одиночества. Вся гамма чувств тонко чувствующего образованного человека. Переведены на польский (и на русский) верлибром.
Стафф – польский поэт первой половины ХХ века. Китайского он не знал, переводил стихи с французского. Французский сборник заявлен как перевод с китайского, но в китайской литературе стихи этого сборника на момент выпуска альманаха не найдены. Кроме того, во французском варианте стихи не атрибутированы, а на польском Стафф приводит имена и годы жизни авторов для каждого стихотворения. Там такие звезды как Ли Бо и Ду Фу, однако в их наследии соответствующие стихи тоже не найдены.
Однако удивительным образом одно из неуловимых стихотворений этого странного сборника есть у Гумилёва!
Среди искусственного озера
Поднялся павильон фарфоровый;
Тигриною спиною выгнутый,
Мост яшмовый к нему ведет.
И в этом павильоне несколько
Друзей, одетых в платья светлые,
Из чаш, расписанных драконами,
Пьют подогретое вино.
То разговаривают весело,
А то стихи свои записывают,
Заламывая шляпы желтые,
Засучивая рукава.
И ясно видно в чистом озере-
Мост вогнутый, как месяц яшмовый,
И несколько друзей за чашами,
Повернутых вниз головой.
(Альманах «Восток-Запад», выпуск 4, с. 296 – 297)
Такая история в стиле Борхеса – лабиринты литературных отражений.