В Крымскую войну России «пришлось держать оборону одновременно на нескольких фронтах: в Крыму, на Кавказе, Свеаборге, Кронштадте, на Соловках и Камчатке» (Сараскина, с. 121).
«19 июня 1854 года, завидя из Петергофа дымы неприятельской англо-французской эскадры на рейде Кронштадта, Тютчев пишет в Мюнхен: «На петергофском молу, смотря в сторону заходящего солнца, я сказал себе, что там, за этой светящейся мглой, в 15 верстах от дворца русского императора, стоит самый могущественно снаряженный флот, когда-либо появлявшийся на морях, что это весь Запад пришел выказать свое отрицание России и преградить ей путь к будущему».
Целью кораблей было уничтожение русского Балтийского флота, базировавшегося в Кронштадте; их активность сдерживали только минные заграждения, поставленные русскими моряками, и мощная артиллерия кронштадтских фортов. Только осенью 1854 года флот союзников, после безуспешных попыток высадить десант на побережье, покинул Балтику» (Сараскина, с. 128 – 129).
В наши дни некоторые пишущие люди надеются, что у ряда наших соотечественников отношение к войне в России поменяется, когда война коснется не только далеких городов на пограничье, но и крупных российских мегаполисов. Исторический опыт показывает, что эти надежды мало обоснованы. Английский флот на рейде Кронштадта, но критика николаевской России не затихает ни на минуту, и надежды на благодетельные реформы в результате поражения высказывают даже славянофилы.
Эта линия трактовки Крымской войны сохранилась до наших дней, не в последнюю очередь благодаря советской исторической школе и советской пропаганде. Об отсталой николаевской России, проигравшей войну, знают все, кто хоть что-то знает о Крымской войне. О британском флоте возле Петербурга знают только историки. И снова необычайно актуальным оказывается Достоевский:
«В материалах к «Дневнику Писателя на 1876 год» Достоевский запишет: «Россия в Крымскую войну не бессилье свое доказала, а силу. Тогда можно было так говорить для реформ будущих, но теперь дело иное, и надо сказать правду. Несмотря на гнилое состояние вещей, вся Европа не могла нам ничего сделать, несмотря на затраты и долги ее в тысячи миллионов» [Достоевский, 1972−1990, т. 24, с. 272]» (Сараскина, с. 134).
Сказать правду – самое важное и самое лучшее, что мы можем сделать сегодня.
«19 июня 1854 года, завидя из Петергофа дымы неприятельской англо-французской эскадры на рейде Кронштадта, Тютчев пишет в Мюнхен: «На петергофском молу, смотря в сторону заходящего солнца, я сказал себе, что там, за этой светящейся мглой, в 15 верстах от дворца русского императора, стоит самый могущественно снаряженный флот, когда-либо появлявшийся на морях, что это весь Запад пришел выказать свое отрицание России и преградить ей путь к будущему».
Целью кораблей было уничтожение русского Балтийского флота, базировавшегося в Кронштадте; их активность сдерживали только минные заграждения, поставленные русскими моряками, и мощная артиллерия кронштадтских фортов. Только осенью 1854 года флот союзников, после безуспешных попыток высадить десант на побережье, покинул Балтику» (Сараскина, с. 128 – 129).
В наши дни некоторые пишущие люди надеются, что у ряда наших соотечественников отношение к войне в России поменяется, когда война коснется не только далеких городов на пограничье, но и крупных российских мегаполисов. Исторический опыт показывает, что эти надежды мало обоснованы. Английский флот на рейде Кронштадта, но критика николаевской России не затихает ни на минуту, и надежды на благодетельные реформы в результате поражения высказывают даже славянофилы.
Эта линия трактовки Крымской войны сохранилась до наших дней, не в последнюю очередь благодаря советской исторической школе и советской пропаганде. Об отсталой николаевской России, проигравшей войну, знают все, кто хоть что-то знает о Крымской войне. О британском флоте возле Петербурга знают только историки. И снова необычайно актуальным оказывается Достоевский:
«В материалах к «Дневнику Писателя на 1876 год» Достоевский запишет: «Россия в Крымскую войну не бессилье свое доказала, а силу. Тогда можно было так говорить для реформ будущих, но теперь дело иное, и надо сказать правду. Несмотря на гнилое состояние вещей, вся Европа не могла нам ничего сделать, несмотря на затраты и долги ее в тысячи миллионов» [Достоевский, 1972−1990, т. 24, с. 272]» (Сараскина, с. 134).
Сказать правду – самое важное и самое лучшее, что мы можем сделать сегодня.