О пьяном Ваньке на печи

[ninaofterdingen]

Автор В.Смирнов

Вот тут любопытный разговор о судьбах русского села. Правда, большая часть комментариев на удивление эльфийские, однако кое-что вынесу, свой ответ, например.

Речь идет о том, что «Одинокий хутор в США. Американец занимается выращиванием кукурузы.
Одинокий хутор в России. Русский жрет водку и умирает от цирроза печени.
Почему????».

То, что никакого одинокого хутора ни в США, ни в России нет, а есть системы сельхозпроизводства с финансированием, кредитованием, страхованием, системами сбыта и т.д. и т.п. – очевидно. Впрочем, дискуссию можно посмотреть по ссылке. Я выложу ответ на другое замечание, потому как недавно лично ознакомился с исследованием, о котором речь ниже.

«Рядом со мной КФХ занимается разведение индейки. Они купили развалившиеся коровники развалившегося колхоза. Почему им все удалось? А ведь рядом деревня и им нужны были работники. Так с этой деревни ни одного работника не взяли, а чтобы хоть как то работниками себя обеспечить были вынуждены завозить с сопредельных регионов.».

Я могу сказать не по российскому, а по белорусскому селу. Исследовали сельскохозяйственные предприятия разных типов, направленные на рыночную эффективность по принципу описанного вами КФХ, просто приличные на плаву сельхозпредприятия – бывшие колхозы и такие же предприятия убыточные и тонущие (о них я говорить не буду).

1-й тип как бы эффективен как экономическая единица, однако результаты следующие: крестьяне не в состоянии поддерживать ЛПХ, личного скота не имеют, дом и подворье запущенные, работает в селе только часть трудоспособных и работает интенсивно, как рабочие на заводе. Нахождение пьяным на работе жестко пресекается, но после работы и в выходные пьют по-черному. Культурного досуга практически нет. Массово несчастливы и желают уволиться. Держит только отсутствие любой другой работы в округе, впрочем, у предприятия нарастающие проблемы с кадрами и приходится завозить работников.

Суть в том, что такой способ труда разрушает традиционный образ жизни крестьян, не позволяет вести ЛПХ, превращает их в чистых капиталистических батраков.

Иначе со «средними» предприятиями – бывшими колхозами. Они не так эффективны, как 1-й тип, однако позволяют крестьянам (в том числе и помощь со стороны предприятия) вести приличные ЛПХ, держать скот, большие огороды и т.д. Дома куда более ухожены. Заработная плата меньше, но общий доход вместе с ЛПХ выше. Люди более довольны и доля занятых выше. Гордятся своим предприятием и своей работой. Пьют меньше, и имеют досуг в более культурных формах.

Более того, если рассматривать не чисто рыночную эффективность экономических агентов, а эффективность т.с. общественную, то выясняется, что 2-й тип по этому счету более эффективен. Т.е. общее производство хозяйства + ЛПХ по валу выше чем тоже самое в 1-м типе при сопоставимой численности и направлении сельхоз производства.

Вообще «Ванька на печи водку жрет» с социологической точки зрения означает следующее. Ванькам предложен новый социальный институт – рыночное сельское хозяйство. Любой социальный институт, это совокупность определенных ролей, в данном случае новых ролей, статусов, легитимизированных новыми нормами, ценностями и т.д. Ванька ложится на печь и принимается за водку тогда, когда эти новые роли его не устраивают. Не хочет он их разыгрывать в своей жизни, не желает поднимать свой статус в новой системе статусов, поскольку не считает предлагаемые статусы достойными и вообще высокими.

Почему не желает? Потому что новые нормы и ценности вступают в непримиримое противоречие с традиционными, принятыми Ванькой «с молоком матери», т.е. полученными в результате социализации. Печь и водка это протест против навязываемых и чуждых социальных институтов. Такие институты, которые не имеют массовых рекрутов сами собой отмирают. Но вместо того, что бы думать, как изменить институт, наш интеллектуальный мир размышляет, как бы посильнее нагнуть Ваньку, дихлофосом его потравить, что бы он все-таки принял новый социальный институт.

Мне скажут, что де ничего страшного, любая реформа есть преодоление традиционных практик, но вот в чем дело. Любая реформа, которая сталкивается только с элементами традиционности, не покушается на мировоззренческое ядро людей и открывает для людей реальные новые возможности, идет обычным образом. Сначала трудности, пускай и серьезные, социальное насилие, но через всего несколько лет процесс «прорывается», становится самоподдерживающимся, появляется немалая и интенсивно растущая группа людей – опоры нового института, людей, получивших высокие статусы в нем, количество рекрутов растет по экспоненте и т.л.

Что-нибудь подобное с фермерством в России произошло? Нет! Очевидно, новый институт столкнулся с чем-то очень серьезным, с чем то, задевающим ядро народного духа – и Ванька пьет на печи, хоть тресни.

Но вместо того, что бы срочно менять институт вы перекладываете с больной головы на здоровую. Вы уже 20 лет говорите – вот будет у нас рыночное хозяйство – хоть пускай все крестьяне передохнут. Тем более и аргументы есть, вроде того что на Западе хватает 5% населения для сельхозпроизводства. Впрочем, передохнут все, ничего страшного – индусов завезем. Ага?