Автор Сестра Нибенимеда
Подруга гениально заметила, что канонный Холмс – это Обломов, периодически включающий Штольца.
Между прочим, оно действительно так. Но увидели это только наши и американцы. Только в нашей советской и некоторых американских экранизациях мы видим их обоих, удачно соединённых в одном человеке. Халат с кистями, тапочки, камин, расслабленная поза, уютная беседа, грёзы сквозь полуопущенные веки, скрипка, радиола, мухи в банке, до обеда не одет, не брит и не чёсан, и не дай бог кому-нибудь поднять шторы, разогнать пыль и впустить в комнату свет… Не зря же одним из его ближайших родственников был столь нелюбимый им Дюпен... А Штольц? Штольц до поры до времени терпит, он любит Илью Ильича, он готов до известной степени ему потакать... До известной – но не до бесконечности же! И вот, когда бесконечность иссякает, и у Штольца кончается терпение – вот тут-то и начинается беготня, и лихорадка, и поиски дела, и вспышки раздражения, если оно немедленно не подворачивается. А потом оно таки-подворачивается, и тут уж Илья Ильич уходит на второй план и покорно следует за своим энергичным приятелем, напрочь забывшим о его существовании.. Но вот дело сделано, и тогда Илья Ильич мягко берёт друга под руку, усаживает в кресло, достаёт чубук и с облегчением вытягивает к камину натруженные ноги. И мухи радостно жужжат в банке, предвкушая скрипичный концерт и неторопливую беседу об искусстве.