Соцреализм и фэнтези

[ninaofterdingen]

"Русский лес" Леонида Леонова, классика соцреализма. Описывается первый год войны и длинные ретроспективы в довоенное и дореволюционное прошлое. Главный герой прошел путь от простого лесника до министра лесного хозяйства.

На выбор героем жизненного пути повлияла его встреча с Калиной, стариком, который жил в лесу. Крестьянский мальчик и знает, что это обычный старик, но в то же время какой-то частью души верит, что ему двести лет, что он служил в армии еще при Петре Первом, что на самом деле он дух леса, может превращаться в любое лесное существо и не просто так встретился мальчишке на пути. Читая эти живописные страницы, я подумала, что современный автор, пишущий фэнтези, не остановился бы на этой грани. Старик бы оказался настоящим лесным духом, которому действительно за двести лет, и он на самом деле лесной оборотень.

Дальше больше. В тексте оказалось довольно много моментов, когда зазеркалье заглядывает в нашу реальность. Например, девушка идет по лесу в занятую немцами деревню. Автор говорит, что лес как будто провожал ее, убирал камни с ее дороги, ветки ее не цепляли, лес глушил ее шаги, чтобы немцы не услышали. В современном произведении там наверняка была бы целая толпа лесных духов, эльфов и гномов, которые бы делали это всё наяву.
Солдат в поезде рассказывает, что он заговоренный и как он это понял. Все, включая рассказчика, относятся к этому с юмором и пониманием, но я могу представить, как бы этот эпизод выглядел сейчас.

Вот просто цитаты такого рода:
"Ночной балагур с забинтованной головой курил в тамбуре, расставив ноги для устойчивости, привалясь спиной к открытой двери. Встречный ветер выхлестывал наружу то дымок, то полу его шинели. Солдат был суровый, с огрубелым лицом, весь как из‑под топора, так что можно было назвать его Перуном. Пристальными голубоватыми глазами он скользил по запустелому, дотла разоренному краю."

"Девочка лет восьми шла по стежке внизу, вдоль насыпи, прижимая к груди стеклянную банку, такая худенькая, что и ветер дул там побережней, чтоб не расплескать ей ноши."

"Иван Матвеич с обнаженной головой спустился вниз и, оттого что некому было подглядывать за ним в такой глуши, вслух поздоровался с Калиной и тем маленьким, сердитей ежика божеством, что жило здесь, под древней ледникового скалою."

"Коротко, потому что ни божество, ни друга не следует утомлять перечисленьем происшедших бедствий, он доложил главное за четыре минувших десятилетия, и тот, внизу, поворчал немножко..."

"– Вот и я, брат, теми же, лесными делами занимаюсь. Значит, мы с тобой приятели... Как зовут‑то тебя? – И, уже потрясенный, знал наперед, что услышит то редкостное, ставшее для него священным имя.
– Калинка, – тихо сказал мальчик, беря с его ладони протянутый пирожок.
Это не было чудом, ни даже удивительным совпадением, а самое обыкновенное в природе продолжение жизни. Несмотря ни на что, он и не мог прерваться, сгинуть вовсе, поток веселого, пенного, мудрого вещества. И если старый Калина запросто принимал обличье дерева или тумана, осеннего ветра и задремавшего кота, тем более ничего ему не стоило скинуться бедным крестьянским мальцом. Однако как ни вглядывался в его лицо Иван Матвеич, не мог отыскать ни крупицы сходства с владыкой Пустошeй, если не считать крохотной щербинки у виска, сохранившейся и после переплава от рассеченной брови Калины."

В современной фэнетзийной литературе все эти метафоры и аллегории как будто зажили самостоятельной жизнью, вышли из тени, властно шагнули в наш мир. В человеческой жизни и душе ничего не поменялось, но вся эта сказочная безвредная нечисть, что мирно и дружелюбно копошилась на втором плане бытия, хлынула теперь на первый и оттесняет человека. Мне это не нравится.

Замечу еще, что фантастический срез реальности был виден как вариант и советскому писателю, Леонов показывает, как это могло бы реализоваться. Как говорил ГКЧ, "то, что мы зовем «новыми идеями», чаще всего – осколки старых. Не надо думать, что та или иная мысль не приходила великим в голову: она приходила, и находила там много лучших мыслей, готовых выбить из нее дурь"