Разумный эгоизм против Канта

[ninaofterdingen]

Из фэнтезийных книг современных авторов можно извлечь и философский смысл, который в произведении наличествует, даже если автор его туда и не вкладывал. Следующее замечание относится к метафизике нравов.

Интересно, что современные писатели всё же ставят своих героев в ситуации выбора между эгоизмом и долгом. Но понятия о долге у персонажей нет, потому им приходится мотивировать свои решения, опираясь на концепцию разумного эгоизма, по типу «я утешил плачущую сотрудницу, чтобы она своими рыданиями не портила мне вкус утреннего кофе». В сложных ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти, такие выверты смотрятся особенно неестественно. Герои взыскуют Канта, а Канта у них нет.

Кант писал, что если человек творит добро только по влечению чувств, то такое поведение аморально. В чувствах может быть любое содержание, сегодня человек нравится одно, завтра другое, сегодня ему важен вкус утреннего кофе и он утешает расстроенную девицу, а завтра он пьет газировку и рыдания ему не мешают. Единообразие действий в одинаковых ситуациях обеспечивает только моральный закон, а нравственное поведение состоит в повиновении долгу.

Эта теория неприемлема для современного человека проевропейских взглядов. Для него не может быть иной основы, кроме его самого, его личности. Отношения с окружающими он строит по принципу «Я сделаю даже больше, чем вы требуете, но только если мне самому этого захочется». Тут ясно видна концепция естественного человека, восходящая к Руссо со товарищи: естественный человек хорош, общество его только портит; нужно быть искренним, слушаться голоса сердца, и ты превзойдешь нравственностью всех, кто повинуясь долгу глушит свои естественные порывы. Воспитание в таком случае состоит в том, чтобы дать человеку естественно расти и следовать своим желаниям и чувствам.

Кант утверждает, что моральные принципы желаниями и чувствами не обосновываются. Естественный человек, живущий в обществе, сталкивается с этим довольно скоро. В нашем обществе постмодерн еще не завоевал всех позиций, так что помощь слабому и исправление несправедливости числится среди добродетелей. Если автор хочет, чтобы его герой воспринимался как положительный персонаж, ему приходится как-то мотивировать соответствующие поступки. Получается что-то вроде: «Я пожертвую собой и спасу слабого, до которого мне нет никакого дела, только потому, что я законченный эгоист, самовлюбленный негодяй и последний мерзавец.» В конце концов и довольно скоро герой перестает жертвовать собой ради слабого, а просто ведет себя как самовлюбленный негодяй.

Неубедительность таких персонажей еще раз подтверждает правильность кантовской «Критики практического разума».