Летом я с семьей два месяца жила не в Луганске, но в ЛНР. Украинской армии, слава Богу, в нашем городке не было. Проживало там множество приезжих из Луганска и других городов ЛНР и ДНР, которые спасались там от обстрелов. Мое тогдашнее настроение слово в слово описано у Пушкина. Правда, там речь о событиях 1812-го года, двести лет прошло, а всё то же:

"Мы приехали в **, огромное село в двадцати верстах от губернского города. Около нас было множество соседей, большею частию приезжих из Москвы. Всякий день все бывали вместе; наша деревенская жизнь походила на городскую. Письма из армии приходили почти каждый день, старушки искали на карте местечка бивака и сердились, не находя его. Полина занималась одною политикою, ничего не читала, кроме газет, растопчинских афишек, и не открывала ни одной книги. Окруженная людьми, коих понятия были ограничены, слыша постоянно суждения нелепые и новости неосновательные, она впала в глубокое уныние; томность овладела ее душою. Она отчаивалась в спасении отечества, казалось ей, что Россия быстро приближается к своему падению, всякая реляция усугубляла ее безнадежность, полицейские объявления графа Растопчина выводили ее из терпения. Шутливый слог их казался ей верхом неприличия, а меры, им принимаемые, варварством нестерпимым. Она не постигала мысли тогдашнего времени, столь великой в своем ужасе, мысли, которой смелое исполнение спасло Россию и освободило Европу. Целые часы проводила она, облокотясь на карту России, рассчитывая версты, следуя за быстрыми движениями войск."

Пушкин, "Рославлев"

У меня и сейчас такое настроение, только по карте я уже ни за чем не слежу. И мысли нынешнего времени так и не постигаю.