Деконструкция границ в феномене селфи

[ninaofterdingen]

Елена Заславская

Доклад на VI Всероссийской научно-практической конференции «ЭЛЕКТРОННОЕ ИНФОРМАЦИОННОЕ ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ НАУКИ, ОБРАЗОВАНИЯ, КУЛЬТУРЫ» в г. Орле.

Эпоха постмодерна характеризуется разрушением причинно-следственных связей между феноменами социокультурной жизни людей, стиранием и трансформацией границ между наблюдателем и наблюдающим, актером и зрителем, продавцом и покупателем. В информационном пространстве существует множество феноменов, порожденных этим сломом границ. Одним из таких феноменов является селфи.

Французский философ Мишель Фуко в труде «Надзор и Наказание» обосновал культурную роль границ между наблюдателем и наблюдающим, контролирующим и контролируемым, задающим стандарты и теми, кто должен им следовать. Французский философ Жан Бодрийяр проанализировал изменения, которые произошли в обществах западной культуры в своем труде «Симулякры и симуляции» и пришел к выводу, что в обществе постмодерна границы разрушаются. В качестве доказательства разрушения границ он приводит эксперимент с семьей Лаудов, ставшей пионером реалити-шоу, в современном его понимании. Во время съемок, которые длились семь месяцев (триста часов прямого вещания) семья распадается. Философ задается вопросами: виновато ли в этом телевидение и что было бы, если бы там не было телевидения? И находит ответ: «так, будто телевидения там не было» эквивалентно «так, будто телевидение там было».

По мнению Бодрийяра, мы больше не находимся в обществе спектакля, о котором говорили ситуационалисты, потому как спектакль предполагает зрителей, и актеров, в то время, как сейчас каждый сам себе и актер, и зритель. Происходит смещение медиума с месседжем: «The Medium is the Message», согласно теории М. Маклюэна. [1, с.46].

В результате, как утверждает Бодрийяр, в западной культуре «больше не существует ни субъекта, ни фокальной точки, ни центра или периферии: чистая флексия или круговая инфлексия. Больше не существует ни насилия, ни надзора – одна лишь «информация», скрытая вирулентность, цепная реакция, медленная имплозия и пространственные симулякры, в которых еще имеет место эффект реального» [1, с.45-46].

Рассмотрим в информационном пространстве феномен селфи как процесс и результат разрушения границ между структурами социокультуры.

В 2013 году сотрудники Оксфордского университета, назвали selfie словом года, в связи ростом использования термина. Это автопортрет, который выполняется с расстояния вытянутой руки или через зеркало, с целью самопрезентации себя в интернет пространстве и таких социальных сетях как facebook, vk, myspace и instagram [4].

Русский философ Кирилл Мартынов анализирует феномен селфи в своей статье «Селфи: между демократизацией медиа и self-коммодификацией»: «В условиях тотальной медиатизации общества, когда каждое социальное взаимодействие может быть и фактически отражается в новых медиа, селфи становятся базовым довербальным языком коммуникации, который используется людьми для репрезентации собственного присутствия в социомедийной реальности и конструирования идентичности, а также служат возможным набором социальных сигналов-симптомов» [3, с. 75].

На основании анализа К. Мартынова можно выделить культурную, социальную, и экономическую интерпретации феномена селфи, включающего амбивалентные взаимоисключающие толкования.

Культурная интерпретация рассматривает селфи не сколько как проявление болезненного нарциссизма, сколько как право каждого лица быть запечатленным образом, воспринятым потенциально неограниченным кругом зрителей. Ранее это право было присвоено «звездами», которых изображали художники, а в эпоху массмедиа — ТВ и глянцевые журналы. «Жизнь звезд была отделена от нас пропастью — они были по ту сторону экранов, мы по эту. Теперь каждый из нас сам себе звезда. Селфи заполняет собой разрыв между нами и телевизионной картинкой» [3, с. 75-79].

Селфи прочно вошло в культуру и стало неотъемлемым элементом не только информационного, но и художественного пространства. Например, в Москве в 2016-м году прошла выставка «Общество в зеркале автопортрета» [2]. Куратор выставки отмечает, что несмотря на распространенность феномена все больше упрощается его художественное содержание: однотипные позы, мимика, жесты. С исчезновением художественности остается чистая информация. Таким образом, в феномене размываются границы художественного, традиционный жанр автопортрет теряет свои характерные черты и стирается граница между художником и моделью.

Мартынов анализирует также социальные функции селфи и приходит к выводу, что социальные сети, в которых публикуются селфи, выступают как пространство одобрения, это происходит с опорой на театральную практику «метексиса», когда происходит вовлечение группы зрителей в представление [3, с. 83].

Благодаря селфи социальные сети превращаются из анонимной среды в пространство коммуникации не только с реально знакомыми, но и с теми, кого пользователь не знает лично [5, с. 93]. Таким образом, границы круга общения причудливо изменяются, хоть и остаются достаточно четко очерчены. Стандарты социально-одобряемого поведения вырабатываются в самом этом круге и если эти стандарты задаются извне, то в информационном пространстве социальных сетей они переосмысливаются, и каждый пользователь становится участником этого процесса. Границы между теми, кто задает социальные стандарты, и теми, кто их реализует в повседневной деятельности, размываются.

Экономическая интерпретация в основе содержит маркетинговые технологии, призванные продавать «смартфоны для селфи». По итогам исследования Американской академии лицевой и пластической хирургии в 2013 году в одном их трех случаев пациенты обращаются к таким радикальным мерам, чтобы улучшить свой образ в социальных сетях. Впрочем, для этого есть и более простой способ — специально разработанные приложения для смартфонов, главная задача которых отредактировать виртуальный образ пользователя [3, с. 81].

Селфи не только способствует развитию рынков смартфонов и пластической хирургии, но и превращает в товар самого человека. Мартынов описывает этот процесс как самообъективацию, коммодификацию и самоовеществление человека [3, с. 79].

В обществе модерна человек превращает в товар свою способность трудиться, создавая предметы потребления. В обществе постмодерна человек делает из себя визуальный объект, который существует в информационном пространстве и может быть продан на медийном рынке в качестве элементов рекламы, визуального ряда разного рода проектов и так далее.

Таким образом, феномен селфи разрушает границы между личным и публичным, наблюдателем и наблюдаемым, контролирующим и контролируемым, задающим стандарты и теми, кто должен им следовать. Трансформация границ происходит в культурной, социальной и экономических сферах. Селфи как феномен информационного пространства обеспечивает единство и взаимодействие разных сфер жизнедеятельности общества и человека, воплощая тем самым культуру постмодерна.

Литература
1. Бодрияр Ж. Симулякры и симуляции : [пер. с фр. А. Качалова]. М. : ПОСТУМ, 2018. 240 с.
2. Горбачева О. Художники воспели феномен селфи // «Московский комсомолец». 2 августа 2016 г. №27166.
3. Мартынов К. Селфи: между демократизацией медиа и self-коммодификацией // Логос. 2014. №4 [100]. URL: docplayer.ru/26903401-Selfi-mezhdu-demokratizac... (дата посещения 5.12.2018)
4. Погонцева Д. В. Selfie как современный социально-психологический феномен // Концепт. 2013. № 12 (декабрь). URL: ekoncept.ru/2013/13263.htm (дата обращения 4.12.2018)
5. Погонцева Д. В. Презентация в социальной сети как создание виртуальной татуировки // Философские проблемы информационных технологий и киберпространства. 2013. №1. URL: cyberleninka.ru/article/n/prezentatsiya-v-sotsi... (дата обращения: 06.12.2018).

oduvan.org/chtivo/stati/dekonstruktsiya-granits...