Ольга Бодрухина

С того момента, как зародилась антропология, одной из наиболее парадоксальных сфер ее интереса стал каннибализм. Не как апокалиптичный признак ввиду безвыходности ситуации – такой, например, как длительный голод, стихийное бедствие или популяционная катастрофа [1]. А именно как то, что отражает и выражает определенные верования человека, его представления о душе и мироустройстве, о законе и морали.



Запад открывает окно Овертона для каннибалов

Казалось бы, что там, где начинается каннибализм, заканчивается все человеческое и человечное, заканчивается сама цивилизация. Там копошится что-то мрачное и зловонное, что-то чудовищное и холодное, там хтоничные злые боги и безжалостные планетарные катастрофы, такие, как Сатурн, пожирающий своих детей «живцем»... Словом, там «Всяких полно. Живых мало» [2]. Ан нет – нынче эта «радость» архаичных и темных сообществ вполне успешно взята на вооружение теми, кто позиционирует себя авангардом прогресса. Сегодня каннибализм – это прорезание истинного лица трансгуманизма, пункт алгоритма расчеловечивания и виртуализации сознания. Будь то приключение немецкого людоеда Армина Майвеса 20-летней давности, благодаря громкому делу которого совершенно неожиданно общественность узнала, что сие явление в благополучных странах уж более не табу, о чем свидетельствует само существование каннибальских сайтов с нормальной такой их посещаемостью. Или уже созданное и презентованное пару лет назад мясо из человеческих клеток, проект Ouroboroc, «Уроборос» – с благой якобы целью поставить крест на животноводстве.


Каннибализм как технология

Возможно, в это трудно поверить, но каннибализм сосуществует с самыми современными технологиями – политическими, рекламными, производственными – более того, сами эти технологии осознанно становятся его инструментами, его медиумами, проводниками из мира нелюдей в мир людей. Таким образом, происходит не только переписывание реальности, но и само формирование нового мифа, на основе которого наша реальность, собственно, и переписывается. И если каннибализм и любые его формы, включая символические, поощряется существующими культурными нормами (или как минимум ими не отрицается), то мы уже не можем говорить о нем, как о патологии. Он становится именно практикой. читать дальше