Автор
edelberteПродолжение, начало
здесьШестнадцатый век в Европе - время формирования "национальных" государств и "национальных" интересов. Я сознательно беру это слово в кавычки. Происходившее там и тогда не имеет аналогий в России, Китае, Иране...
Духовная общность подменялась формальной. Впоследствии это привело к тому, что французом, к примеру, стал называться всякий, имеющий французское гражданство, - и неважно, что он при этом думает о Франции. Уже в наши дни возник проект строительства в Кельне самой большой мечети в Европе. Почему именно в Кельне? А потому, что там великий собор стоит. Чтоб неповадно было. Не так чтобы значительная толпишка народу вышла против этого проекта помитинговать. В противовес довольно большая толпа собралась митинговать против митингующих. Заинтригованные происходящим русские туристы поинтересовались у одного вполне нордической внешности представителя этой толпы: с чего это он, немец, столь рьяно взялся защищать мечеть - да еще в историческом, памятном месте? "Что значит - памятное место?! Что значит - немец? Мусульмане тоже немцы!" - с жаром отвечала белокурая бестия.
Впрочем, я отвлеклась; вернемся к шестнадцатому веку. Протестантизм, религия Маммоны, идеология капитализма, распространяясь по Европе, выхолащивал смыслы, обесценивал святыни, убивал символы. Государственность протестанты понимали в одном-единственном смысле - как средство защиты и увеличения капиталов. Противостояние католицизма и Реформации не исчерпывалось только религиозным и политическим смыслами - это были два несовместимых способа воспринимать мир и как следствие - два несовместимых проекта дальнейшего мироустройства.
читать дальше
Тут нужно оговориться. Ересь была заложена в самом католичестве, как бомба замедленного действия, - в рассуждениях Августина о предопределении, в давнем споре номиналистов с реалистами об именах, в самом напряженном, негармоничном, мироотрицающем характере католического переживания веры. Чрезмерное, доведенное до истерики и вызова отрицание мирского привело к тому, что мирское явилось отрицать отрицающих - в своей самой грубой, подлой и низменной ипостаси. В силу этого развернувшаяся в 16 в. борьба с ересью была обреченной. Но обреченная борьба не значит борьба напрасная. Благодаря этой борьбе наступление серой пустоты было отодвинуто на столетия. Еще расцветет в католических странах абсолютизм, еще будут звучать в Европе прекрасные стихи и свершаться подвиги...
Властители, начитавшиеся Макиавелли, прониклись идеей "национального интереса". Император Священной Римской империи Карл Пятый стремился примирить католиков с протестантами. Результатом таких попыток стало усиленное распространение протестантизма, объединение протестантских князей в Германии, вооруженные выступления против Империи. Аугсбургский мир, по своему характеру изрядно напоминающий Хасавьюртские соглашения. В 1555 году Карл отрекся от престола, разделив империю на две части. Испания, Нидерланды, итальянские земли и заокеанские владения Испании отошли его сыну Филиппу; Германия, в которой Аугсбургским миром было закреплено торжество протестантства - брату Фердинанду. Остаток своей жизни Карл провел в монастыре, в самом мрачном, по свидетельству его духовника, состоянии духа.
Итак, королем Испании стал Филипп Второй. Шарль де Костер представил его нам маньяком и садистом, не жалея на это красок. Однако все мало-мальски серьезные историки, в том числе и сочувствовавшие Реформации, отрицают наличие природной жестокости в его характере. Филипп, в отличие от отца, отчетливо понимал значение Испании как последнего в Европе форпоста католичества. Неизвестно, понимал ли он обреченность своей борьбы, но делал все что мог, и сделал многое. Если по духу своему Филипп был человеком Традиции и веры, то по методам управления он вполне соответствовал эпохе, а кое-в-чем даже и значительно опережал ее. "Миром правит информация" - такой лозунг мог бы он взять себе. Русский историк Т.Н. Грановский (западник, кстати, не без сочувствия говоривший о Реформации) так писал о нем: "В разных архивах испанских хранится несколько тысяч бумаг, исписанных рукою Филиппа. Он правил государством из своего кабинета, с утра до ночи занятый работою. Он редко видался с министрами; каждый из них предоставлял ему доклады: король читал и отмечал их своей рукою, иногда наложенная им резолюция выходила обширнее самого доклада. Трудно дознаться, каким образом он успевал все это переделать; но он не только знал в подробностях администрацию, он знал даже личности своего государства. Часто какой-нибудь сановник просил его о назначении на место совершенно ничтожного и темного лица; король отвечал, что это лицо не может занять известного места; он успел уже лично о нем справиться в прежних бумагах." Скажите мне, похож этот аналитик и трудоголик на образ, преподнесенный нам Костером?
Испания Филиппа в то время была самым крупным, сильным и процветающим государством Европы. И совершенно одиноким в своем последовательном отстаивании католицизма. Францию раздирали межрелигиозные противоречия. В елизаветинской Англии заправляли протестанты. С Германией все ясно - из этого рассадника зараза-то в основном в Нидерланды и шла. Италия... Ну, это отдельная тема. Сложно там все было, так сложно, что требует, быть может, совершенно самостоятельного рассказа. К нашей теме можно только констатировать, что союзницей Испании в отстаивании Традиции Италия не стала.
Это что касается государств. Но нельзя забывать, что во второй половине 16 века Контрреформация оформилась во вполне ощутимую силу. Иезуиты противопоставили пропаганде противника свою пропаганду, деятельности многочисленных антикатолических тайных обществ - свою тайную деятельность. В Италии была восстановлена инквизиция (1542), введена строгая книжная цензура. После Климента Седьмого закончилась череда "просвещенных" пап - их место заступили строгие ревнители. Фокус, однако, заключался в том, что эти строгие ревнители вполне в духе времени не жаловали мощную католическую Испанию, видя в ней возможного соперника.
Подведу итоги.
1. Распространение идеи "национального государства", вброшенной в общественное сознание деятелями Возрождения, привело к расколу и соперничеству в католическом лагере и к усилению соперничества между государствами, в результате чего государи больше обращали внимание на сиюминутную выгоду, чем на религиозное и духовное единство или противостояние. Сильная Испания мешала всем, прежде всего - Англии.
2. При этом антикатолические, прежде всего - протестантские, силы о своем единстве отнюдь не забывали. Испания была их главным врагом. Развитие Контрреформации заставляло торопиться с решительным ударом.
3. Слабым, уязвимым местом Испании были кальвинистские Нидерланды, где к тому моменту сложились все условия для буржуазной революции. Сюда и оказался направлен консолидированный удар.
Все сошлось. Многолетняя, изматывающая война за Нидерланды, в которой активное участие на стороне повстанцев принимала Англия, ослабила Испанию, подорвала ее силы. Гибель в результате шторма Непобедимой Армады довершила дело. Бастион пал. Ни аналитические дарования Филиппа, ни полководческий талант герцога Альбы, ни дипломатические способности дона Хуана Австрийского не изменили и не могли изменить сложившейся расстановки сил. Они были побеждены и, как водится, - впоследствии оклеветаны.