Автор
Смирнов В. 2009
Изучая френдленту надыбал любопытное. А именно,
новые исторические изыскания г-на Холмогорова на тему сущностной благости русского боярства, каковое, потому, следует восстановить. Как восстанавливать, Холмогоров рецепта не дает. Наверное, людишек дать от государевой руки, душ по 1000. Или мало? Чай бояре, а не дворянство поместное, задрипаное.
Впрочем, ладно. В связи с этим текстом автора не пнул только ленивый.
Я к боярству вернусь. Историческому, а не «реконструкциям». Это вообще очень любопытная социальная группа, и ей бы стоило посвятить целую монографию, да не одну. Существующие взгляды на ее генезис (да и вообще на генезис древнерусского общества) явно неудовлетворительны, а авторитет мэтров, как того же Ключевского, скорее мешает поставить назревшие вопросы.
Полагаю, можно утверждать, что боярство как социальная группа старше киевского государства Рюриковичей и более того, роль боярства в общественной иерархии была неизмеримо выше, нежели полагает классическая парадигма.
читать дальше
Стоит иметь в виду особенность, не типичность поземельных отношений в древнерусском обществе. Ведь как ни чудно это звучит, князья древнерусские земли в собственности не имели. А ведь именно земля – основной «капитал» феодального, и даже шире, доиндустриального общества.
Т.е. конечно, были деревеньки, с которых кормился князь да дружина, но это именно форма кормления князя. Князь в лествичной системе попросту не мог привязаться к той или иной территории, не мог закрепить ее в собственность, даже такую условную, как феодальная. С каждой княжеской кончиной князья, его племянники и братья, а за ними дружины, мчались «володеть» новым уделом, и получали уже в новом уделе земли для кормления. И кстати далеко не везде именно земли, иногда попросту дани.
Князья Рюриковичи вообще свои сокровища собирали войной и главное, торговлею, а вовсе не с земли как феодального владения. Потому пока путь из варяг в греки был более-менее свободен, великокняжеская власть была сильна, а общий интерес в поддержании политического единства на этой практически золотоносной дороге превалировал над центробежными тенденциями, несмотря на непрекращающиеся склоки в семействе.
Но только роль пути упала, и сразу Русь распалась на уделы. Более того, и в самих уделах звон вечевых колоколов стал заглушать голоса князей.
Дело в том, что кроме князей и их дружин на Руси всегда существовала и другая власть. Власть, основанная на земле, власть боярская. Власть, корни которой лежали в дорюриковых временах, в родах и племенах древнеславянских. Власть, по большому счету гораздо более основательная, чем власть пришлых кондотьеров – князей.
В некотором смысле можно произвести парадоксальное сравнение, а именно сравнить организацию жизни восточных славян до Руси с древнегреческими или древнеиталийскими полисами. Племя (делившееся на рода) имело определенную территорию, где выстраивало один или несколько городов. Типы правления были разные. Где местный патрициат, а где князьки, но везде важнейшую роль играло народное собрание. Ну чем не Афины с Фивами, или латинские города?
Вот этот патрициат древнеславянских «полисов» и стал социальной основой боярства. Кстати, по истории древней Италии и Греции можно проследить как родовая власть, основанная на pater (princeps) gentis, т.е. главы рода трансформируется во власть, основанную на земельной собственности. Вряд ли у славян что-то принципиально отличалось.
Мы привыкли относиться к понятиям родовой старшины, родовой аристократии как к чему то крайне архаичному, тому что исчезает с появлением более-менее развитых государственных форм, но это лишь дутый стереотип. Всем нам известные Юлии (Юлий Цезарь), Юнии (Брут), Клавдии и т.д. – это именно родовая аристократия.
Князья же, сам Рюрик и его потомки, лишь ловкие кондотьеры, нанятые одним из наиболее успешных племен, полянами (несмотря на то, что те шли с севера), и закрепившиеся в этом качестве на Руси как род, в отличие от других кондотьеров, вроде Рогволода, которым закрепиться не удалось.
Ключевский утверждает, что старый родовой патрициат постепенно исчез, и сменился аристократией из княжей дружины на основе того, что некая группа, называемая в источниках как «градские старцы» постепенно исчезает со страниц летописей. Но аргумент слаб, ибо исчезновение названия вовсе не означает исчезновения самой социальной группы (скорее меняется название), даже если прямо соотнести этих «старцев» с родовой старшиной.
Я ни в коей мере не исключаю, что представители старшей дружины, нарочитой чади могли инкорпорироваться в социальный слой родовой аристократии – боярства. Но не более того! Ибо нужно помнить, у князей попросту не было достаточного земельного фонда, чтобы наделять своих ближних вотчинами. Ведь даже завоевывая то или иное племя, присоединяя это племя к киевскому государству (империи полян), князья не захватывали земельных владений, а лишь «примучивали данью». Как кормления они получали и там деревеньки, ловы и т.д., но именно как кормления, и этот дважды условный статус закрепила лествица.
Когда же торговля и мыто на торговых путях перестало приносить сверхдоходы, власть старого боярства относительно выросла, их местные, а не общерусские интересы возобладали, и империя полян распалась.
Замечу любопытный факт, на который обратил внимание Гумилев Л.Н. А именно, что войны между древнерусскими княжествами стали со временем гораздо ожесточеннее, а армии многочисленнее. Это он объясняет упадком пассионарности древнерусского этноса. Но проще объяснить дело тем, что в эпоху относительного единства дрались дружины кондотьеров – князей, а позже - армии городов-государств под руководством боярства, по определению более многочисленные.
Принципиально иначе обстояло дело с Москвой и вообще с северо-восточными землями Руси. Дело в том, что там попросту не было родового боярства! Это очень важный момент.
Земли северо-востока были колонизированы славянами уже в историческую эпоху, и колонизация была в первую очередь княжеской. Т.е. сначала князья завоевывали ту или иную территорию различных финно-угорских племен, а потом уже на княжеские земли, не племенами, а россыпью, приходили новые насельники. Поэтому вотчин (или отчин) в своем коренном понимании там быть попросту не могло.
Вообще слово «вотчина» любопытно. Оно четко утверждает происхождение владения от предков, а не как результат пожалования из рук, например, князя. Позже, когда вотчина стала скорее термином юридическим, можно уже говорить о пожаловании и иных формах приобретения, но изначально вотчина это в принципе не дача в любой форме. Так о своей земле могла говорить только родовая аристократия.
Итак, в северо-восточной Руси сложилась новая ситуация, когда вся элита кормится из княжеских рук. Москва наиболее последовательно из других северо-восточных княжеств утверждала данный принцип и возможно это и определило особенную роль Москвы. Так является служилая или иначе тягловая система.
Вся земля в великом княжестве московском по пределу принадлежала Великим князьям, и только от них, исходя из их права, землей владели конкретные бояре и помещики. Что и определило относительную сплоченность и единомыслие московской знати. Она вся была служивая.
Но когда московское княжество стало Россией, когда старые древнерусские земли вошли в состав нового царства, в социальной системе появилось два боярства. Московское служилое, и старое земское боярство. Одно генетически служилое, получающее блага от службы, заинтересованное в укреплении Великого Княжества, а потом и царства, а другое – потомки родовой аристократии, которые «сами с усами», источник власти и богатства которых лежит вне Москвы, вне царства и даже вне государственного единства.
И конфликт между этими группами (и не только группами, а идеями) проходит красной нитью через всю историю русского государства. И надо сказать, земская идеология весьма соблазнительна для любого элитария, и многих успела совратить. С точки зрения этого конфликта стоило бы рассмотреть и катаклизмы эпохи Иоанна Грозного с его опричниной и земщиной, ну да ладно, устал писать.
В общем, вывод такой. Ничего нельзя мазать ни чисто черной, ни чисто белой краской, как это сделал Холмогоров. Историческая жизнь гораздо сложнее и хая и панегириков.
Боярство имело разные интересы на разных этапах истории, даже разное по своей сути в Москве и на земщине. А я ведь дошел только до Иоанна Грозного. Дальше писать лень.
Нельзя в угоду идеологическому откровению, которое вдруг клюнуло в задницу, так упрощать историю.