Автор
zhelannyЭтот текст – ответ на
заметку schwalbeman:
1.
О Николаус!
Как можешь ты считать природу лишенной смысла? Ты просто заработался, посмотри вокруг себя. Все в этом мире для чего-то, все имеет меру и смысл, каждая мошка танцует в солнечном луче и счастлива. Взгляни на пчелу, сколько ей приходится летать, чтобы раздобыть капельку меда. Вот так и ты должен каждый день: вжик – из дома на работу, вжик – с работы домой. Посмотри на лебедей, они словно сделаны для того, чтоб являть людям пример супружеской верности. Любая без исключений тварь кажет нам нравственный пример, положительный или отрицательный - просто нужно суметь понять этот урок.
И не только животные. Доверься науке и возьми микроскоп – что ты увидишь? Предусмотрительность и бережливость жировых клеток, тонкость и отзывчивость нейронов. А фагоциты? Таким должен быть настоящий солдат: они бесстрашно идут на смерть, не раздумывая, оправдана ли она. Им недоступно понимание того, что они защищают – но разве это останавливает их? Какой блестящий образец мужества и самоотверженности. А сперматозоиды? Какой великий пример целеустремленности и надежды! Из миллиарда достигнет успеха максимум один, но и остальные не отчаиваются, а стараются изо всех сил. Да это же готовая иллюстрация Американской Мечты и пример позитивного мышления для любого бизнесмена.
Если же, вдохновленный результатами эксперимента, ты раздобудешь микроскоп на несколько порядков помощнее, то сможешь увидеть тот удивительный вечный танец атомов, который ты так несправедливо обозвал «бессмысленной толкучкой». Какие нравственные глубины заключены в этой гармонии, нам даже сложно представить. Видимо, существуют истины, превосходящие наше понимание.
2.
Поерничали и хватит. Reductio ad absurdum – полезный инструмент, но в данном случае не помогает ответить на вопрос: что же было до reductio – такой же полный absurdum или все же нечто осмысленное. Отделим теперь мух от котлет.
читать дальше
Ваш покорный слуга, будучи в настроении нравоучительном и умиленном, вполне способен выдать нечто подобное приведенному в п.1, но уже на полном серьезе. Мне придется написать отдельную заметку, чтобы оправдаться и показать, что же собственно я имею в виду в таких случаях. Скажу пока только: мы можем, если захотим, попытаться отыскать в природе нравственный пример. Но если мы выросли из детских штанишек, то нужно четко понимать, что в природе без человека нет нравственного начала.
В природе даже высшие млекопитающие не знают добра и зла. Внутривидовая взаимопомощь – лишь инстинкт.
3.
Природа красива, жестока и бессмысленна. О ее красоте - речь будет впереди. Ее жестокость - это страдание живых существ, являющееся существенной и неотъемлемой частью всей системы. Ее бессмысленность проявляется в том, что вся эта огромная совокупность страданий ничему, по-видимому, не служит.
Однако, говоря о страданиях, я вступаю на очень скользкий лед. Занимаюсь, как говорит Николаус, эквилибристикой.
Страдание – великая загадка. И все же кое-что о нем мы сказать можем. Что-то подсказывает нам, что само качество страдания зависит от сложности организма, от тонкости его организации. Бессмысленно говорить о страданиях бактерии. О страданиях насекомых пусть заботятся буддисты (а я разве что бабочку какую-нибудь пожалею). Страдания и боль животных – воспринимаются уже как нечто важное для нас: они вызывают живой отклик, сочувствие, желание прекратить их. И все же… Кошка мучается, но она не рефлексирует свои мучения, не отчаивается, не боится смерти. А человек – да.
Чем выше на лестнице бытия стоит тварь, тем сильнее и глубже она способна страдать.
Отсюда следует, что по-настоящему плохо в природе приходится человеку.
4.
У нас, людей, есть проблемы. И не какие-нибудь философские, а вполне конкретные: проблемы выживания. Мы тоже являемся частью природы. Мы живем в этой опасной и неприятной Вселенной. Страдания всех живых существ несравнимы со страданием людей, потому что мы тоньше чувствуем, имеем воображение, способны себя пожалеть, знаем ужас смерти. Что-то тут не в порядке. Но кто в этом виноват и что с этим делать?
Мне известны два ответа – буддийский и христианский. Христианский ответ заключен в концепции первородного греха и говорит, что вина, в общем-то, лежит на человеке. Но тут я забежал вперед паровоза.
5.
Можем ли мы судить о моральных качествах Творца всего сущего по сотворенной им природе?
«Интеллектуально честный» ответ - да.
Если ограничиться только этим свидетельством, то мы получим бога Дагона, или Ктулху, или кого там еще. (С блестящими текстами афроафриканца Амоса Тутуолы я, увы, не знаком).
Да, именно - если ограничиться.
6.
Дух Клайва Cтейплза Льюиса уже давно незримо витает над моими рассуждениями. Видимо, настало время дать ему опредметиться в цитате.
<...> мы стараемся понять, не можем ли мы узнать что-либо об этом таинственном "Некто" своими собственными силами. И тут я со всей откровенностью хочу сказать: то, что мы обнаруживаем, действует на нас, как шок. Два факта свидетельствуют об этом "Некто".
Первый - созданная Им Вселенная. Если бы Вселенная была единственным свидетельством о Нем, то из наблюдения за ней мы должны были бы сделать вывод, что Он, этот загадочный "Некто" - великий художник (потому что Вселенная воистину прекрасна). Но в то же время мы вынуждены были бы признать, что Он безжалостен и враждебен к людям (потому что Вселенная - очень опасное место, внушающее неподдельный ужас).
Второй факт, указывающий на Его существование, - это нравственный закон, который Он вложил в наш разум. И это второе свидетельство более ценно, нежели первое, поскольку оно дает нам информацию внутреннего характера. Из нравственного закона вы больше узнаете о Боге, чем из наблюдения за Вселенной, точно так же как вы больше узнаете о человеке, слушая, как и что он говорит, нежели созерцая построенный им дом.
«Mere Christianity»
Итак, нравственный закон в нашей душе говорит о Творце больше, чем звездное небо над головой.
Этот вывод кажется достаточно убедительным, но у меня есть некоторые сопутствующие ему сомнения.
7.
В свое время, когда я перечитывал эту книгу, мне показалось, что Льюис пропустил по меньшей мере два важных момента.
Первое. Если эти два свидетельства столь различны, то почему мы считаем, что они характеризуют одну и ту же сущность? Не логичнее ли предположить, что у физической Вселенной – один Творец, а у человеческих душ – другой? Если да, то из этих «фактов» следует скорее манихейство, чем христианство. Из того, что в Природе много жестокости, легко сделать вывод, что материя – зло.
Второе. Почему мы считаем, что нравственный закон, заложенный в нас Творцом, должен соответствовать чему-то в Нем самом? Сам Льюис неоднократно писал, что бытие Творца несравненно более полно, чем бытие твари. Он даже использовал опасное сравнение в духе «автор книги vs. персонажи книги». Опасно здесь то, что свобода воли у персонажей книги существует только в самой книге. Автор может вкладывать в своих героев любой характер, какой захочет, и назначать им любую судьбу. При столь разных онтологических статусах у Творца нет никаких моральных обязательств перед нами. Как говорят дети: «они же ненастоящие». Это очень интересный момент, который заслуживает внимательного разбора – но не здесь, я и так ушел в сторону.
Благую весть нельзя вывести из наблюдений за природой, но ее также нельзя вывести и из нравственного закона в человеке. Это будет столь же «интеллектуально нечестно».
Высказывание про то, что «душа человека – христианка» - это не аксиома, а результат наблюдения.
8.
Собственно, только из Ветхого Завета мы узнаем, что Творец Вселенной обеспокоен нашими делами, что Он строг и требователен к нам, как отец. И только из Нового Завета мы узнаем то, что Он любит нас, как отец.
До этого мы могли только надеяться.
9.
Все это было вступление, а теперь – о главном.
Николаус, заход с твоей стороны был для меня совершенно неожиданный. Я совсем не имел в виду, что наука должна изучать Творца через устройство Вселенной. Я понимаю, что если взять этот принцип за основу, то мы быстренько придем к ереси. Я говорил о другом.
Вселенная – прекрасна, а Бог – великий художник.
Под «красотой» я здесь понимаю не только то, что ласкает наш глаз – но и то, что радует интеллект. Не только череда звезд на небе, но и череда нулей после запятой в иррациональном числе. А также фантастическое разнообразие насекомых, строгость физических законов, сложность нашего языка.
Истинная радость ученого – это в первую очередь радость от открытия этой красоты, а не от восхищения собственной догадливостью.
По крайней мере, это должно быть так.
Так что маленькая поправка: благоговение перед Создателем может быть вызвано не только осознанием его всемогущества, но и осознанием его творческого потенциала.
Не знаю, можно ли описанное выше чувство прекрасного назвать проявлением религиозности. По-видимому, нет.
10.
Таким образом, мы получаем некоторую точку, в которой соприкасаются фундаментальная наука и изобразительное искусство.
Художник пытается разглядеть и воспроизвести видимую красоту. Ученый пытается разглядеть и передать ту красоту, которую не увидеть глазами. Но оба они имеют дело с творческим аспектом Божественного проявления, и оба занятия без должного благоговения становятся опасными.
11.
Наверное, представителям всех без исключения профессий грозит одно и то же искушение - искушение собственным знанием и мастерством. Это безусловно касается как художника, так и ученого. Но на них поставлены и особенные ловушки.
Искушение исследователя – в цене, которую надо платить за знание. Если в эту цену входит преступление законов нравственности, то удовлетворение любопытства может дорого обойтись экспериментатору. Ну да ничего нового тут нет.
Искушение художника тоньше. Оно заключается в предпочтении истинной красоте вещи своих представлений о красивом.
Нет, я понимаю, что красота «в глазах смотрящего» и вообще весьма субъективная вещь. Но речь идет именно об осознанном выборе художника. Ключевым моментом здесь является переход от смиренного «я попытался передать красоту цветка» к гордому «я так вижу этот цветок».
С этого момента начинается безобразие, нашедшее себе место в «современном искусстве».