Автор
schwalbeman, 2005
Продолжим серию. На этот раз, вместо фотографий – отсканированная детская книжка. Прекрасные иллюстрации, выполненные нежной и вместе с тем насыщенной пастелью пейзажи. Лихо закрученный сюжет, слезливая мораль. И, конечно, полный мудрых недоговоренностей текст. Прошу любить и жаловать – «Мышка»!
Устраивайтесь поудобнее, мои маленькие друзья. Вам предстоит увлекательный иллюстрированный рассказ о духовных исканиях, о приобретении мистического опыта, о мудрых и добрых помощниках из Горнего мира, о пути к забытой прародине, о спасении души. О башмаках и сургучах, капусте, королях, и отчего, как суп в котле, кипит вода в морях.
Что ж, знакомое начало, не так ли? Что напоминает? Кому пирожок за догадливость? Правильно, «Божественная комедия»!
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!
читать дальше
Если вы думаете, мальчики и девочки, что аллюзия на Данте – лишь легкая разминка, за которой последуют настоящие головоломки, то спешу вас слегка разочаровать. Символизм «Мышки» совершенно прозрачен. Никакие сомнения в его интерпретации невозможны. Каждый из вас, мои дорогие и Желанные, может и сам растолковать эти очаровательные стишки и картинки. Если я и предлагаю Вам свои комментарии, то лишь потому, что переполняющая меня радость чудесной находки требует выхода в тексте, да еще потому, что не все разделяют мою страсть к чтению между строк и пикселей.
Итак, главный герой «Мышки» потерял Путь и жестоко мучим утратой. Вокруг него – гнилая болотистая местность. Мне лень заглядывать в источники и уточнять, что именно может символизировать болото (я укутан в теплый плед и сижу с ногами на мягком диване), но уверяю вас, мои любознательные друзья, что ничегошеньки хорошего оно не символизирует. Даже вонючая тухлая пена, образованная гниющей органикой, может родить Афродиту, даже моча коровы может быть символом чистоты. Но не болото. Ни один розенкрейцер не вспомнит о нем, как о месте обитания пеликанов. Ни от кого не дождется болотный ландшафт доброго слова. Стало быть, положение Мышки плачевно: она по-крупному влипла.
Так, гм, символизм камыша вам еще рано объяснять, даже и не просите. Что у нас там дальше? «Солнышко садится, скоро спать ложиться». Тут и говорить нечего. Печальный образ старости и надвигающейся естественной смерти. Мышка явно очутилась в болоте, земную жизнь пройдя не до половины, а почти до самого конца. Ее солнышко почти уже село. Ей скоро пора ложиться на вечные веки.
(Забавно, но всякий раз, когда я вспоминаю хайневское (гейневское) “Die Luft ist kuhl und es dunkelt…”, то не могу избавиться от ощущения, что Хайне (Гейне) прилагает эти слова не к антуражу старой сказки, отчего-то не дающей ему покоя, а к собственному печальному состоянию. Это не вечереет над Рейном. Это на душе у Хайне темнеет и холодает.)
На первый взгляд, мои маленькие любознательные друзья, вторая страница не сообщает нам ничего нового. Сетования Мышки продолжаются: она не может найти дорогу домой, о чем мы уже смутно догадывались, изучая первую страницу. Однако не торопитесь листать дальше! Мы присутствуем при знаменательнейшем событии, почти что при втором рождении нашего героя!
Всю свою жизнь Мышка искала дорогу, опираясь на собственные силы, без ансамбля, сама, одна. Бессмысленная гордыня истончала хрупкие дни ее жизни, Мышка тратила бесценное время на попытки рационального осмысления Мира и субъекта в Мире. Сколь многого можно было добиться за все эти годы, если бы глупая самонадеятельность была отринута еще в молодости! Но даже раб, пришедший с опозданием на виноградник Господень, обретает награду, причем в той же степени, что и пришедшие с утренней зарей трудолюбцы. Мышка раскаивается. Она признает, что ее собственного ratio недостаточно для достижения Истины. "Где какая сторона?..." На этот сакраментальный вопрос невозможно ответить без моральной точки отсчета, находящейся вне субъекта. Наш герой осознал тщетность самостоятельных поисков правой стороны. Он взывает к Помощнику.
Мы никогда не узнаем, какой внутренней ломки стоило Мышке это признание. Но мы видим слезы на ее мышином лице и понимаем, что прозрение далось немалой ценой.
(Кстати, обратите внимание на филина. Это явно недружественное по отношению к Мышке существо выполняет здесь ту же роль, которую Данте доверил волчице)
И помощник не заставляет себя ждать! Дивное существо из горнего мира, наделенное крыльями, символизирующими способность воспарять над суетой бренной юдоли, с улыбкой на добром лице, с ободряющей речью! Оно открывает Мышке свою истинную природу: несмотря на кажущиеся акцидентальные различия, несмотря на несравненные внешние достоинства, вестник сродни заблудшему герою, ибо разделяет с ним бремя тварного существа, принужденного вечно делать выбор между добром и злом и способного совершить ошибку.
Не всякому существу с крыльями можно доверять. Не обманет ли Мышку его новоявленный друг? Тот ли он, за кого себя выдает? Не заведет ли в болото еще глубже?
Шансы Мышки обрести истинный путь существенно возрастают оттого, что горний вестник не требует никакой предоплаты за свою помощь. Он излагает обетование, но не сделку. И все же, на месте Мышки я бы трижды подумал…
Что же это за дом такой? Куда так стремился герой нашего повествования? Что он надеется обрести в том месте, которое самонадеянно называет домом?
Вся «Мышка» выдержана в духе последовательного платонизма. Развитие возможно, однако оно соответствует движению (хронологическому и структурному) не вперед, а назад. Всякое узнавание есть воспоминание, а духовный рост есть по сути не что иное, как возвращение к исходному блаженному состоянию. Сторонники парадигмы перевоплощений напрасно зачисляют Платона в свои союзники. Вечному Возвращению Востока Платон совершенно отчетливо противопоставляет окончательное Возвращение Запада. Обретения дома как метафора прикосновения к предвечным идеям, чьими бледными и нечеткими тенями являются тленные вещи, наполняет всю «Мышку», от первой страницы до последней. Ясно вам, мои маленькие любознательные друзья?
И что же в итоге? Happy end? Finis coronat opus? О нет, не так прост автор, скрывающийся под псевдонимом Макулина (Masculina? намек на литературный трансвестизм?). Страница с радостно бежащей за ангелоподобным вестником Мышкой – последняя. Страницы, изображающей прибытия домой, нет и не может быть. Герой книги обрел Путь, и этого довольно, словно говорит нам автор. И никто не знает, скрипнет ли когда-нибудь заветная дверь.
