понедельник, 03 февраля 2014
В январе этого года умер лейтенант Онода, который до 1974-го года воевал в филиппинских джунглях, не верил, что Япония сдалась. Гагарин полетел в космос, появились Битлы, а он был там, в лесах. И умер две недели назад. Не укладывается в голове.
Еще один долгожитель - Леонид Леонов (1899-1994). Пережил советскую власть от начала и до конца, невероятно. Думаю, не почитать ли его роман "Пирамида". Леонов подписал письмо 74-х, и это говорит в его пользу, но о самом романе сказано, что там антисталинизм, гностицизм и манихейство. Этого коктейля я уже напилась досыта, больше не надо. Однако в той же википедии говорится, что "Русский лес" - манихейский роман. "Русский лес" я вчера дочитала и ответственно заявляю, что никакого манихейства там и в помине нет. Манихейство это не борьба отрицательного персонажа с положительным, это проведенная разными художественными средствами мысль о том, что материя зла сама по себе. Вот манихейство:
читать дальше
Дмитрий Осипыч копался в цветниках, пересаживая из ящиков в грунт
летники (Однолетние цветы.), как заслышал конский топот и стук Пахомовой
таратайки. Досадно ему стало, нахмурился. "Кому это нужно мешать мне?"-
подумал он, но, завидев Пахома, тотчас повеселел и радостно засмеялся, как
смеется ребенок, когда после отчаянного, по-видимому, ничем неутешного
плача вдруг сделают ему что-нибудь приятное. Не этим одним Строинский
походил на ребенка, младенческая простота его души и полное незлобие,
детская откровенность, чистота души, не исказившейся в омуте праздных и
суетных страстей, привлекали к нему всех, кто только ни знал его. С
распростертыми объятиями пошел он навстречу Пахому.
- Христос воскрес! - радостно сказал он.
- Христос воскрес! - с ясной улыбкой отвечал Пахом.- Все в трудах, все
за цветочками!
- Люблю, Пахомушка, цветочки, люблю, мой дорогой... Утешают они меня,-
сказал Дмитрий Осипыч.- Налюбоваться не могу на них. И, глядя на цветочки и
любуясь ими, ежечасно славлю и хвалю творца видимых всех и невидимых... Как
он премудростью своей их разукрасил!.. Истинно евангельское слово, что сам
Соломон никогда не украшался столь драгоценными одеждами, как эти господни
созданья... Посмотри, какая свежесть красок, какая нежность в каждом
цветочке... А запах!.. Это они, мои милые, молятся творцу всяческих,
изливают из себя хвалебный фимиам, возносят к небесам его, как кадило, как
жертву хваления.
- А все-таки суета! - едва слышно, но строго промолвил Пахом.-
Конечно, и цветы божья тварь, да все ж не след к ней иметь пристрастье.
Душа, Митенька, одна только душа стоит нашего попеченья.
- Да ведь и душа и цветы одного же создателя творенье. Не от врага же
родились и древа и цветы, как невесту в брачный день украшающие землю,-
возразил Строинский.- Враг только злобу сеет, и потому все творенья его
гадки, мерзки, противны... А взгляни на красоту этих цветочков... Разве они
мерзки, разве противны?
Нет, Пахомушка, и в цветах и в плодах видится великая милость господня
к нам. Любуешься на чистые, прекрасные его творения, а трудясь над ними до
поту лица, как повелено первому человеку, с любовью лобызаешь край
господней ризы...
- Нет, Митенька, не так говоришь,- возразил Пахом.- Особенно про
невест да про брачные дни не то чтоб говорить, но и в помышленье не след
держать!.. Опричь души, что мы ни видим, что ни слышим, все от врага. Душа
только дорога нам, тело и все ублажающее его - тюрьма души, темница, врагом
согражденная.
Не любить, не ублажать надо эту темницу, а ненавидеть и всеми мерами
сокрушать ее. По-настоящему, человеку-то божьему не след бы и глядеть на
видимый мир. Слеп и глух должен быть праведник ко всему тленному...
Довольно с него заботы и о душе... И ту помоги бог управить - а тут еще
суета, мирские попеченья, тщета плотской жизни - один только грех. Нельзя
так, Митенька, нельзя, мой возлюбленный, ежели хочешь нескончаемые веки
предстоять агнцу, пребывать на великой его брачной вечери и воспевать
господу аллилуйю спасения, славу, честь и силу (Апокалипсис, гл. XIX.).
Не отвечал Дмитрий Осипыч - знал он, что упрямого Пахома не
переспоришь. И Пахом замолчал, опустив в землю глаза, не соблазниться бы
как-нибудь пышно расцветшими розами и душистыми пиониями.
Мельников-Печерский, "На горах"
А "Русский лес" в идейном плане нормальный русский роман. В обычной антимещанской
филиппике наших дней больше манихейства.