Отсюда
Примечание: а я еще думала последнее время, как там наши харьковские фантасты, Валентинов и Олди. Валентинов вот так.
Андрей Валентинов пишет:
"Сегодня Харьков казался тихим, спокойным и даже безмятежным. Ни толп, ни патрулей, ни флагов, возле администрации, где недавно убивали, уже успели навести марафет. Георгиевские ленточки, и те пропали, увидел лишь одну, на старой кошёлке, уже много лет продающей коммунистическую макулатуру. Разве что в разговорах, то слева, то справа, обрывками: «бандеры…», «бандерлоги…», «хахлы…»
Я ничего не могу сделать! Ничего! Говорят, оружие писателя – слово. Ерунда, у писателя нет оружия, он ни с кем не воюет. У хирурга есть скальпель, вещь тоже острая и опасная, но его работа – не резать людей, а спасать. Слово – оружие пропагандистов, орущих в мегафоны: «Рус, сдавайс! Поучишь белый булка!»
А вокруг радостный вой, умильное предвкушение: убей хахла, убей страну!
Оружие писателя - слово, говорите? Ну, пусть, но слово – не крик. А сейчас время крика, дикого ора - такого, что телевизор включать жутко. Слово? Пожалуйста! Как прикажете начать? «Люди доброй воли! К вам обращаюсь, я, Андрей Валентинович Шмалько, 1958 года рождения, известный, как Андрей Валентинов…»
Ответ я уже слышу. Не слово – дикий, захлебывающийся хохот. Так его, хахла! Какой смишной хахол! Пейсатель! Прозаик? Про заек?
Бей хахлофф!!!!
Орать будет не просто сонмище злобных мудаков, именуемое «интернетом», коллективное бессознательное нашей Прекрасной эпохи. В хор вступят хорошо знакомые мне люди, уже успевшие отметиться по полной программе.читать дальше
Скажи, Саша Громов, тебе будет приятно, когда нас станут убивать? Ведь ты ненавидишь украинцев. А я, знаешь, украинец. У меня есть несколько книг с твоими автографами. Кому их завещать?
Скажи, Лёва Вершинин, тебе выйдет премия, когда убьют еще нескольких харьковчан? Пока убили только троих, для премии маловато. Ты хорошо объяснил в своей «Фолькише Беобахтер», что украинцев убивать нужно чаще и больше. Я тебя не так понял? Не убивать, а просто бить арматурой? Уточнение принимается.
Лазарчук! Андрей! Ты же врач! Помнишь, в Москве, на «Росконе», мне поплохело, а ты меня за пять минут на ноги поставил? Мне сейчас куда хуже, но ты мне не станешь помогать, ты ведь ненавидишь Украину и украинцев. А я, знаешь, украинец.
К Сереже Лукьяненко обращаться не имеет смысла. Ныне это просто неодушевленный кусок гавна.
Я знаю, что вы мне ответите, ребята, когда отхохочетесь и слезы утрете. Тебя, хахол, никто убивать не собирается. Просто введем войска, аннексируем, унизим. Подумаешь, Родины лишим! Какая херня! Украины, как известно, не существует, а хахлов выдумал австрийский генеральный штаб.
И я ничего не смогу сделать!
Фронта не будет, страну никто не решится защищать. Нас даже не станут расстреливать, а просто будут плевать в лицо. Бывшие братья по Фэндому, вы тоже присоединитесь? О чем спрашиваю? Уже очередь стоит.
Вы, говорили, что украинцы и русские – братья. Вы говорили, что русские и украинцы – один народ. Так кого вы собираетесь давить? Самих себя? Ах, да, конечно! Бандерлогов!
А еще говорят, что нужно молчать. А еще говорят, что тиражи. А я еще говорят, что кусок гавна будет запрещать издаваться в РФ. А еще говорят, что в Калифорнии хорошо. А еще говорят, что Партенит теперь – не Украина. А еще говорят, что на брюхе – безопаснее.
А самый умный шепнет: какая, мол, разница? Ты же пейсатель, а шлепать по клавишам можно при любом режиме, даже когда чужие патрули за окном.
Смирись, корвалолу выпей, народ не смеши!
Наверно, я найду выход. Но сейчас, когда безнадежный день сменился безнадежным вечером, я не чувствую ничего, кроме отчаяния.
Вам смешно? Так смейтесь!.."
urus-hay.livejournal.com/352269.html#comments
8 лет назад.
Андрей Валентинов. «ОМЕГА». 2005:
«Пришлось объяснить, что расстрел – такой же вид боевых действий, как и все прочие, поскольку не в меньшей мере служит задаче материального и морального сокрушения противника. Значит, и в этом случае требуется соблюдать уставы и приказы. Нарушение их, в свою очередь, карается по законам военного времени.
Я старался говорить как можно более занудно, без всякого выражения. Крик не подействует, если же повысить голос, обратят внимание на тон, а не на смысл.
Вид у ребят был, признаться, невеселым. Я успел подумать, что Суббота зря назначил на исполнение именно их, новичков, да еще после первого боя. Но отменять приказ – худшая педагогика.
Все четверо из Симферополя, в отряд прибыли неделю назад. Имен, к сожалению, еще не запомнил. В последние месяцы я почти бросил эту преподавательскую привычку. Пусть остаются безымянными, как и десятки тех, что были до них. После войны вряд ли встретимся, а похоронки в отряде не оформляют.
Итак, я напомнил, что смысл расстрела военнопленных не только в наведении ужаса на противника. Это действует лишь в первое время, а после начинается психологическое привыкание, более того, у опытных солдат появляется ожесточенность, что увеличивается стойкость врага. Поэтому мы применяем расстрел лишь к военнослужащим некоторой части вражеского контингента. Результат очевиден: все, кроме американцев и англичан, предпочитают не сражаться до последней крайности, а сложить оружие, зная, что смерть им не угрожает. Предупреждая неизбежный вопрос, я пояснил, что в данном случае отношение к пленным зависит не от международных конвенций, а исключительно от нашей доброй воли. Державы-оккупанты не объявляли войну нашей стране, значит, их военнослужащие юридически являются вооруженными разбойниками.
Кажется, ребята начали успокаиваться. Дело не в общеизвестных вещах, о которых шла речь. После горячки боя они вновь ощутили обыденность, рутинность происходящего. Расстрел – просто боевая работа, их отделение – дежурное. Эмоции будут после победы.
……………………………………………………………
В последние два месяца многое изменилось, причем не в нашу пользу. Прежде «они» воевали по схеме Тойнби: вызов-ответ, причем исключительно по уставу. Мы даже несколько потеряли осторожность – и зря. Весной погиб отряд Чернорога, совсем недавно что-то непонятное случилось с Шевченко и его бравыми отставниками (а если бы я отпустил к ним Лолиту?), нас же… С нами же происходило нечто странное, как будто-то «они» намеренно позволяли отряду резвиться, отвлекая внимание от главного. Суббота недавно предположил, что нас обкладывают – причем не только отряд, но и всех, кто помогал нам в Симферополе, Киеве и Москве. Ставят капканы, роют волчьи ямы – и ждут нужной минуты. Пока же мы нужны всем, и, прежде всего, командованию UkrFOR. Без страшного майора Арлекина их пребывание в Крыму сразу же теряет смысл. А тут еще выборы – и американские, и наши, родные.
…………………………………………………………..
«– Арлекин! Ребята, которые погибли… Мы их с собой не возьмем? Нельзя бросать!..
– Поляки передадут их в Киев. UkrFOR отдает наших убитых.
– Паны зацные – такие рыцари?
– Нет, Лолита, не рыцари. Но иначе им пришлось бы долго искать своих мертвецов. В Киеве тоже поначалу… Помнишь, по телевизору было? Какая-то сволочь генеральская перед камерой допрос родителям устроила. Мол, где воевал ваш сын, у кого?
– Генерала убил ты?
– Не я – Шевченко, погибший был из его отряда. Считаешь, своих трогать нельзя? Мы об этом здорово спорили, но, если подумать, какие они «свои»? Хуже полицаев!»
……………………………………………………………
С Ильей Григорьевичем Стариновым мы познакомились в 1993-м. Тогда я приехал в Москву после первых боев у Морского, злой, сбитый с толку, но твердо решивший продолжать. Свел меня с ним надежный парень из издательства «Вымпел», готовивший к печати двухтомник воспоминаний великого диверсанта. Честно говоря, мне было жутковато, когда костистый старик с седыми бровями усадил меня перед собой в кресло и чуть надтреснутым голосом предложил докладывать. Так и сказал: «Докладывайте», по привычке, вероятно. Впрочем, уже после подумалось, что этим Илья Григорьевич сразу же решил показать: разговор будет серьезным.
Я доложил – и про то, что случилось у Морского, и про твердое желание вернуться и воевать, и про почти полное отсутствие опыта у всех нас, включая в первую очередь меня самого. Илья Григорьевич кивнул, попросил зайти через два дня в это же время (мы оба, не сговариваясь, взглянули на огромные настенные часы, висевшие возле окна), а затем принялся рассказывать о совершенно неизвестном мне человеке – Всеволоде Ивановиче Роборовском, участнике азиатских экспедиций Пржевальского и, одновременно, создателе российского спецназа. Сами экспедиции Старинов характеризовал весьма специфически: «удачные действия отряда оперативной разведки Генерального Штаба на глубину Азиатского ТВД».
Через два дня Илья Григорьевич выдал мне рукопись. Именно рукопись – два десятка страниц, исписанных крупным, очень разборчивым почерком. А потом я достал карту Крыма, и мы говорили до самого вечера.
……………………………………………………………
После 11 сентября и особенно с началом операции в Ираке, UkrFOR, явно с подачи американцев, сменили не только тактику, чего следовало ожидать, но и стратегию. Походя, все мы были объявлены международными террористами, я, соответственно, вторым Бен Ладеном (почему не он – первым майором Арлекином, обидно даже!), но затем послышался странный хрип, и все умолкло. Нас не то, чтобы забыли, но вроде как перевели в категорию стихийных бедствий. Ураган Ivan, террорист Shevchenko… Мне даже стало казаться, что нас намеренно замалчивают, дабы спровоцировать на нечто бессмысленное и кровавое. Возможно, так и оно и было, но главное, кто-то очень умелый и неглупый начал продуманную, тонкую операцию по «зачистке» Крым. Без угроз, без «точечных ударов», без демонстративных полетов В-2 над Киевом и Харьковом. Мы оглянуться не успели, как из всех крымских отрядов остались лишь три, а теперь, после гибели Чернорога и нелепого ареста Шевченко …
Как легко воевать с дураками! С тупыми, жестокими дураками!
И вот мы еще не разбиты, даже не проиграли ни одной серьезной стычки, но эта не по-летнему холодная ночь уже кажется тьмой над Летой. Нам осталось лишь ждать лодки Харона, но и той нет, мы забыты, брошены…
– …А если их не будет? Сначала твой друг в Киеве, потом эта подстава с колонной.
– Поэтому нас с тобой решили прищучить именно в Геническе, чтобы мы как следует простудились? Нет, хотели бы убить – убили. Сразу.
– Прекрати, Арлекин! У тебя там фляжка, дай хлебнуть… Странно, когда я была маленькая, в Крым ездили отдыхать. Я еще помню… Недавно прочитала, что войну финансировала русская мафия, чтобы народ отдыхал в Сочи.
…………………………………………………………………
– Мне, честно говоря, жаль ваше время. Отвечать не обещаю.
– Оу, это обычная история, господин майор! Итак, я могу сообщить читателям, что слухи о том, что вы умерли от газовой гангрены, являются, э-э-э, некоторым преувеличением?
– Вы, вероятно, меня не поняли. Я не имею права указывать представителям прессы, что и как сообщать. Могу лишь отвечать на вопросы – или не отвечать.
– Но это не есть… То есть, нелогично. Особенно сейчас.
– Когда я умер от газовой гангрены?
– Когда вашей выдачи требует Гаагский трибунал. Обвинительный материал, собранный там, честно говоря, пугает.
– Меня это не касается. No comment.
– Как вы относитесь к решению вашего правительства о выдаче арестованного несколько дней назад господина Шевченко в Гаагу?
– No comment.
– Почему же вы не хотите ответить на обвинения, э-э-э, уточнить свою позицию?
– Когда лет восемьдесят назад очередной китайский генерал начинал гражданскую войну, он считал обязательным напечатать так называемую «большую телеграмму» именно с уточнением своей позиции. Обычно такая телеграмма занимала восьмистраничный газетный номер.
– Я не знала, интересно. Но в чем же ваш ответ?
– Ответа не будет.
– Но разве вы не хотите войти в историю?
– Я не хочу входить в историю. Я хочу войти в Севастополь – вместе со своим отрядом. То, что я веду именно такую войну, определяется ее характером. Можете записать дословно.
– Но получается, что сражаетесь вы не против конкретных, э-э-э, оккупантов, а против всей западной цивилизации! Вас уже называют Майор Геноцид. Обвинения в этнических чистках, в расстрелах военнопленных, в массовых изнасилованиях…
– Очень массовых?
– Господин майор, это не совсем смешно. Одна девушка-татарка рассказала нашему информационному агентству, что вы насиловали ее целый месяц, приковав наручниками к спинке кровати.
– Целый месяц? А, простите, в туалет она как ходила? Вместе с кроватью?
– Даже сейчас… Извините, мне сообщили… Вы приехали в Киев вместе с несовершеннолетней наложницей, которую взяли в плен месяц назад.
– Чуть больше месяца, значит, сеанс изнасилования закончен. А насчет наручников – хорошая идея, надо будет попробовать.
…………………………………………………………
– …Резня остановилась сама собой, когда всех перерезали, штатники делают, чего хотят, суки!..
– Мы сумели договориться с татарами и казаками, Суббота. Крови пролилось все-таки меньше, чем могло. НАТО не решается выйти за пределы военной зоны, Киев не бомбят, как Белград.
– Мы-то причем? Россия надавила, Ельцин, наконец, проспался, двинул войска…
………………………………………………………….
Правила ведения боевых действий (Б.Д.) на территории Крыма и южных областей Украины. Приняты на общем собрании командиров 14 октября 1994 года.
1. Территория Б.Д. ограничивается исключительно районом расположения UkrFOR. Любые акции, включая террористические, на других территориях запрещены.
2. Б.Д. ведутся только против комбатантов. Таковыми признаются лица в форме войск UkrFOR, а также лица, имеющие в руках оружие. Акции против мирного населения исключаются.
3. Запрещено использование противопехотных мин.
4. Запрещена практика заложничества в любых ее формах. С пленными надлежит поступать согласно законам военного времени.
5. UkrFOR будет признана воюющей стороной со всеми последствиями (включая применение Гаагской и Женевской конвенций) только в случае подобного признания, осуществленного на официальном уровне руководством Украины.
6. Военные не вмешиваются в политическую жизнь и не пытаются навязывать политикам свои решения кроме основной задачи: освобождения территории страны от оккупации.
7. Командованию UkrFOR предлагается рассмотреть и принять пункты 1-5 настоящих Правил. В этом случае они будут соблюдаться обеими сторонами.
…………………………………………………………
– Докладывайте, боец Лолита.
– Товарищ майор, ввиду боевой обстановки разрешите перейти на общепонятный язык?
– Не разрешаю. Допросила?
– Так точно. Этот пи… Этот тип вначале лез с комплиментами по поводу моей внешности, а потом стал пугать. Сказал, что в тюрьме красивую девушку будет, кому оценить. И что его командование не сможет гарантировать джентльменского обращения, когда я попаду в плен. Особенно со стороны американских военнослужащих.
– Ага, рыцарь попался. Что там написано? Капитан… Военный юрист?
– Голландец. Прибыл собирать сведения о преступлениях террористических банд в Крыму. Для международного процесса.
– А мил-человек, оказывается, стукачок! Ну, переводи, только без эмоций. Чего он плачется?
– Выражает протест по поводу обращения. Его долго и жестоко били… Это я его, товарищ майор – прикладом, чтобы не хамил.
– Боец Лолита, в дальнейшем переводите дословно. Что он делал в Джанкое?
– Он говорит… Я собирал информацию о зверствах незаконных вооруженных формирований по отношению к татарскому населению. Материал ужасает. Вы действительно варвары и звери.
– Вы собирали информацию о преступлениях по отношению к русским и украинцам?
– Он… Татарское население вынуждено было защищаться. Татарские аскеры действовали… Можно перевести: в пределах необходимой самообороны. Скоро весь мир узнает правду. Процесс в Гааге станет новым Нюрнбергом.
– Над кем процесс?
– Над международными преступниками. Цивилизованный мир вынужден защищать свои ценности. Такие, как террорист Шевченко и… И такие, как мы с вами, товарищ майор, получат по заслугам.
– Так… А те, кто оккупировал Крым и южные области Украины, тоже получат по заслугам? Если он… Если вы юрист, капитан, то должны знать, что наше правительство не давало санкцию на ввод войск UkrFOR. Это – нарушение международного права, необъявленная война. Так чего вы хотите?
– Он… Современное международное право ставит принцип защиты прав человека выше государственного суверенитета. Мы, представители европейской цивилизации, имеем право вмешиваться для защиты наших ценностей. Пример Югославии показал, что мы способны доводить дело до конца. Вы, товарищ… То есть, господин майор, скоро почувствуете нашу силу. Европейский Союз и Соединенные Штаты заставят ваше правительство передать преступников в руки правосудия, иначе руководителей страны самих привлекут к суду, а против Украины будут введены международные санкции. Подлые убийства солдат и офицеров миротворческого контингента ни в коем случае не могут быть прощены… Товарищ майор, можно я его!..
– Отставить! Переводи… «Враг злодейски обстрелял наши самолеты, мирно сбрасывавший бомбы на его город». Если капитан не знает, это Карел Чапек. Кого мы там, в Инкермане, достали? Заместителя командующего американским контингентом?
– Если господин майор слышал, Президент Соединенных Штатов Америки в своем выступлении по поводу гибели генерала…
– Пусть заткнется! Итак, вы влезли на чужую территорию без спросу, оккупируете ее больше десяти лет, обстреливаете и бомбите города с мирным населением, арестовываете граждан суверенного государства – и считаете, что правы?
– Он… Я заявляю…
– Скажи, чтобы заткнулся. И поинтересуйся, пожалуйста, чего он такой смелый?
– Он говорит… Вы ничего не посмеете мне сделать. Он… Я – представитель правосудия. Европейского правосудия. Я – юрист.
– Ага… Объясни ему, Лолита, что он – офицер иностранного государства, незаконно прибывший на нашу территорию. На нем форма, при нем было оружие. По законам военного времени… Что он говорит?
– Я протестую. Выражаю решительный протест. Это – варварство и чудовищное нарушение международных норм.
– Ты наглая самоуверенная сволочь! И все вы там – сволочи, решившие, что вашей долбанной Европе и поганым Штатам все в мире позволено! Новый порядок решили установить? Попробуйте! А ты… А ты сейчас сдохнешь, как последний гребаный нацист. Во Вторую мировую таких тут немало закопали. Поглядим, что скажет твоя Европа… Не надо переводить, кажется, до него дошло.
– Товарищ майор, он…
– Суббота-а! Капитан Суббота! Видишь этого миротворца? Можешь его расстрелять. Ага, и пусть сапог поцелует напоследок. Правда, ты в ботинках, но ничего, сойдет… Лолита, чего это он?
– Набор местных идиоматических выражений. Общий смысл: «Пощадите, дяденька!» И чего-то про жену и детей.
– Когда он твой ботинок поцелует, спроси его, Суббота: «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» По-английски, он поймет. Ляхи? Ну, переведи: «European civilization».
…………………………………………………………
…Голая худая женщина стояла на коленях. Кровь на лице и шее уже успела покрыться черной коркой, костлявые плечи раз за разом вздрагивали, в широко открытых глазах плавала пустота. На впалом животе белел старый шрам, след от операции. Мадам Выдра, Главный обвинитель Гаагского Трибунала во время оно маялась аппендицитом.
– Бить-то было зачем? – не выдержал я. – Надели бы наручники.
– Это сейчас она такая, блин, смирная, – Суббота зло усмехнулся. – Ты бы видел, как она в Лолиту вцепилась, еле оттащили.
– Ага! – божье наказание поднесло к глазам цифровую фотокамеру, прицелилось. – Чи-и-из!
Вспышка!
– И вообще, все по стандартной процедуре. Пусть почувствует, гадина, каково это – умирать! Сам же учил.
Выходит, я учил и такому. Выучил.
– Лолита, переводи.
Разговор был пустым, лишним, как и всякая беседа с покойником. Но эти слова были нужны не ей, а нам – бойцам, молча стоявшим за моей спиной, капитану Субботе, Лолите, мне самому. Их должны услышать все остальные – друзья и враги.
– Пусть назовет фамилию, имя, подданство и род занятий.
Стандартная процедура… Убить человека легко, важно не ошибиться. Мало ли в мире костлявых пятидесятилетних баб со шрамом от аппендицита?
Лолита заговорила по-английски, затем, слегка запинаясь, повторила на французском.
Выдра молчала. Плечи продолжали вздрагивать, и мне подумалось, что она икает.
– Отвечай, сука! – капитан резко шагнул вперед.
Остановить его я не успел, да и не очень пытался. Женщина взвыла от боли, начала заваливаться на бок…
– Встать!
Лолита вновь поднесла к глазам камеру.
Вспышка!
– Спроси еще раз.
Наконец, послышался ее голос – резкий, визгливый, хриплый. Я ничего не разобрал, даже имени, но Лолита с Субботой удовлетворенно переглянулись.
– Она! Смотри, майор, раскололась, блин! А здорово получилось. Все, как ты говорил: гендерный вопрос, Гаага и сексуально-акробатический номер. Ей бы еще групповое изнасилование устроить, только на такое дерьмо ни у кого не… Желания не возникнет. Ну, падла, колись дальше!..
Капитан, кажется, на седьмом небе, Лолита улыбается, зубки демонстрирует… Скорее бы все кончилось!
– Цель приезда в нашу страну? Лолита, возьму мою сумку, там блокнот. Сверху напиши число, время…
– Мы составим протокол, протокол, протокол! – нараспев откликнулся капитан, явно кого-то цитируя. – Эх, надо было журналюг позвать, такие кадры пропадают!
Мне представилась знакомая репортерша с очками-велосипедом на носатом лице. Эта бы не отказалась! Суббота прав – пресса нас проклянет. Сюда бы пяток телекамер – Главного обвинителя Трибунала расстреливают в прямом эфире, сюжет десятилетия!..
– …Готово? Ниже: «Протокол допроса». Запишешь ее ответы.
– Арлекин, а фотографировать кто будет?
Вспышка!
– Повторяю. Назовите фамилию…
А ведь ее почти жалко. Не потому, что женщина, хоть прежде женщин мы не убивали. Взялась за мужское дело, пусть и отвечает по-мужски! Но она, Выдра, все же не такая, как раскормленные наемники из UkrFOR. Костлявая дура действительно верит в сонм изнасилованных девственниц и в свою великую миссию. Спасти мир от злодея Арлекина – этак можно и Нобелевку отгрести. Нет, про Нобелевку я зря, Выдра – из идейных. Вечная борьба Добра и Зла, Бобра и Козла… Ненавижу романтиков! Война всегда должна быть культовой. В идеале – глаза в глаза.
Аминь!
* * *
– …Вы являетесь представителем судебной системы оккупационных властей, ведущих необъявленную войну против нашей страны. Вы добровольно прибыли на территорию, объявленную зоной боевых действий согласно декларации от 14 октября 1994 года. Ваша деятельность признана враждебной, поэтому с вами поступят согласно законам военного времени. Сейчас вы не юрист, не прокурор, а сообщник бандитов и убийц… Лолита, перевела?
– Ага.
– Если вы желаете что-то сказать… Почему она кричит?
– Я уточнила, не желает ли мадам Выдра перед смертью подвергнуться насилию в извращенной форме.
– Не хулигань, Лолита. Спроси…
– Без толку, товарищ майор. Она просто воет. Ты говорил, что придется всю жизнь вспоминать взгляд первого, кого придется убить? Не возражаю. Эта сука хотела отправить тебя в Трибунал – и я ее уже полюбила. Всем сердцем. Дай пистолет!..
– Переводи!
– «Не убивайте, не убивайте, убивайте, не убивайте, боюсь, боюсь, боюсь…». Дальше нужно?
– Видал, майор? Хлипкая, гадина, на расправу! Не Зоя, блин, Космодемьянская. Лолита, ты фотографируй, пусть пидарасы поглядят. Сексуально-акробатический номер, «Пентхауз» с руками оторвет. Ничего, она мне еще ботинок целовать станет!..
– Не шуми, капитан! Лолита, возьми чистый листок из блокнота, сверху напиши «Акт об исполнении». Поставь дату и время, потом я распишусь. И переведи ей, пусть молится, у нее есть пара минут.
…………………………………………………………
ФАЙЛЫ ИЗ НОУТБУКА
163.
Имя майора Арлекина с ужасом произносят в Крыму и во всей Южной Украине. Боевики его группировки отличаются особой, поистине изуверской жестокостью.
Свидетели говорят, что именно отряд майора Арлекина повинен в уничтожении села Морское в мае 1995 года. Трагедию Морского, далеко не все подробности которой сейчас известны, можно назвать преступлением – символом этой войны. Газета «Бостон Глоуб» приводит леденящие душу свидетельства татарских беженцев. По их словам, операция в Морском началась в четверг 21 мая. Боевики из отряда майора Арлекина окружали село и выстрелами из автоматов по окнам заставляли татар выйти, затем принимались грабить дома. Они уносили все ценное; тех же, кто пытался сопротивляться – избивали. Многих молодых мужчин согнали на местный спортивный стадион. Девушек и молодых женщин зверски насиловали, причем при этом лично «отличились» майор Арлекин и его заместитель капитан Суббота. Затем начались расстрелы…
…………………………………………………………………
172.
Около тысячи сторонников присоединения Крыма к России провели митинг в Севастополе.
Собравшиеся держали в руках символику общественной организации «Движение избирателей за республику Крым», российские, белорусские флаги, а также флаги Крымской Автономной Республики, США и Великобритании.
Собравшиеся потребовали от депутатов городского совета провести внеочередную сессию и принять обращение к участникам севастопольского саммита с призывом немедленного решения «проблемы Севастополя и крымского вопроса в целом».
«Учитывая факт, что 9 июля 1993 года Верховный Совет Российской Федерации подтвердил российский статус Севастополя, а городской совет 24 августа 1994 года признал российский федеральный статус Севастополя, мы требуем от депутатов городского совета подтвердить решение сессии от 1994 года и направить обращение к РФ и Федеральному собранию Российской Федерации и возвратить Севастополь России», – говорится в резолюции митинга.»
Митингующие также поздравили командование UkrFOR с успешной операцией по уничтожению международного террориста майора Арлекина и его банды и потребовали отдать под суд всех участников т н. «Крымского Сопротивления». То и дело слышались призывы «Украина – умри!»
Митинг бы проведен с разрешения командования UkrFOR.»
Конечно, с момента выхода книги было понятно, что с ней не все в порядке. Вернее, не все в порядке с автором. Столь сладострастное описание войны, и особенно расстрелов… Нет, я не ставлю «диагнозов по Интернету» и не хочу сказать, что предполагаю наличие проблем с психикой у хорошего писателя Валентинова. Все проще.
Еще одна цитата, коротенькая:
«…Романтиков я бы расстреливал еще охотнее, чем американцев – лично, по полной старинной процедуре с копанием ямы и обязательным целованием сапог исполнителей. Подобное Суббота предлагал ввести и у нас, считая, возможно, вполне справедливо, что ритуализация смерти не менее страшит, чем сама Костлявая. До такого мы не дошли, но ради любителей красивых слов и героических жестов я бы, пожалуй, согласился. Романтизм в основе своей суицидален, и лучше шлепнуть очередного юного Вертера возле придорожного кювета, чем ждать, пока он потащит за собой остальных».
Увы. Эта книга была написана неисправимым романтиком. Возвращающемся с крымских раскопок в харьковскую квартиру, садящимся за компьютер и погружающимся в «сны о чем-то большем»… Обычное дело. Можно играть в компьютерные игрушки, а можно писать свою собственную, персональную игрушку. «И поручиком в отставке сам себя воображал…»
Но дело не в этом.
Не надо удивляться. Не надо спрашивать – что случилось с Валентиновым? Ничего особенного. Ровно то же, что и со всеми прочими «русскоязычными киевлянами, обращающимися ко всем честным людям России». Это всего лишь этногенез, господа. Украинскому проекту больше полтора веков, но действительный этногенез проектного этноса начался всего лишь двадцать лет назад. Он так и выглядит, этногенез. Украинцев делают из русских, потому что их больше не из кого делать. И если у Валентинова-Шмалько выбор был – то у урожденных Валентиновых выбора нет и не будет. Их будут превращать в Шмалько, хотят они того, или нет. Но разговор об украинском этногенезе – разговор отдельный и об этом чуть позже…
P.S. А вопрос все равно останется, хоть ответа на него нам уже не узнать…
Что, если бы появление «вежливых людей» в Крыму не предотвратило бы «резню с татарами», не описанную, а только обозначенную в предыстории событий, описываемых в «Сфере», а последовало бы за ней?
Если бы «вежливые люди» обнаружились бы в Крым не ДО, а ПОСЛЕ?
Неужели и тогда выбор Валентинова остался бы тем же самым?
PPS. Но не восхищаться точностью попаданий все равно невозможно.
«Недавно прочитала, что войну финансировала русская мафия, чтобы народ отдыхал в Сочи»…
Примечание: а я еще думала последнее время, как там наши харьковские фантасты, Валентинов и Олди. Валентинов вот так.
Андрей Валентинов пишет:
"Сегодня Харьков казался тихим, спокойным и даже безмятежным. Ни толп, ни патрулей, ни флагов, возле администрации, где недавно убивали, уже успели навести марафет. Георгиевские ленточки, и те пропали, увидел лишь одну, на старой кошёлке, уже много лет продающей коммунистическую макулатуру. Разве что в разговорах, то слева, то справа, обрывками: «бандеры…», «бандерлоги…», «хахлы…»
Я ничего не могу сделать! Ничего! Говорят, оружие писателя – слово. Ерунда, у писателя нет оружия, он ни с кем не воюет. У хирурга есть скальпель, вещь тоже острая и опасная, но его работа – не резать людей, а спасать. Слово – оружие пропагандистов, орущих в мегафоны: «Рус, сдавайс! Поучишь белый булка!»
А вокруг радостный вой, умильное предвкушение: убей хахла, убей страну!
Оружие писателя - слово, говорите? Ну, пусть, но слово – не крик. А сейчас время крика, дикого ора - такого, что телевизор включать жутко. Слово? Пожалуйста! Как прикажете начать? «Люди доброй воли! К вам обращаюсь, я, Андрей Валентинович Шмалько, 1958 года рождения, известный, как Андрей Валентинов…»
Ответ я уже слышу. Не слово – дикий, захлебывающийся хохот. Так его, хахла! Какой смишной хахол! Пейсатель! Прозаик? Про заек?
Бей хахлофф!!!!
Орать будет не просто сонмище злобных мудаков, именуемое «интернетом», коллективное бессознательное нашей Прекрасной эпохи. В хор вступят хорошо знакомые мне люди, уже успевшие отметиться по полной программе.читать дальше
Скажи, Саша Громов, тебе будет приятно, когда нас станут убивать? Ведь ты ненавидишь украинцев. А я, знаешь, украинец. У меня есть несколько книг с твоими автографами. Кому их завещать?
Скажи, Лёва Вершинин, тебе выйдет премия, когда убьют еще нескольких харьковчан? Пока убили только троих, для премии маловато. Ты хорошо объяснил в своей «Фолькише Беобахтер», что украинцев убивать нужно чаще и больше. Я тебя не так понял? Не убивать, а просто бить арматурой? Уточнение принимается.
Лазарчук! Андрей! Ты же врач! Помнишь, в Москве, на «Росконе», мне поплохело, а ты меня за пять минут на ноги поставил? Мне сейчас куда хуже, но ты мне не станешь помогать, ты ведь ненавидишь Украину и украинцев. А я, знаешь, украинец.
К Сереже Лукьяненко обращаться не имеет смысла. Ныне это просто неодушевленный кусок гавна.
Я знаю, что вы мне ответите, ребята, когда отхохочетесь и слезы утрете. Тебя, хахол, никто убивать не собирается. Просто введем войска, аннексируем, унизим. Подумаешь, Родины лишим! Какая херня! Украины, как известно, не существует, а хахлов выдумал австрийский генеральный штаб.
И я ничего не смогу сделать!
Фронта не будет, страну никто не решится защищать. Нас даже не станут расстреливать, а просто будут плевать в лицо. Бывшие братья по Фэндому, вы тоже присоединитесь? О чем спрашиваю? Уже очередь стоит.
Вы, говорили, что украинцы и русские – братья. Вы говорили, что русские и украинцы – один народ. Так кого вы собираетесь давить? Самих себя? Ах, да, конечно! Бандерлогов!
А еще говорят, что нужно молчать. А еще говорят, что тиражи. А я еще говорят, что кусок гавна будет запрещать издаваться в РФ. А еще говорят, что в Калифорнии хорошо. А еще говорят, что Партенит теперь – не Украина. А еще говорят, что на брюхе – безопаснее.
А самый умный шепнет: какая, мол, разница? Ты же пейсатель, а шлепать по клавишам можно при любом режиме, даже когда чужие патрули за окном.
Смирись, корвалолу выпей, народ не смеши!
Наверно, я найду выход. Но сейчас, когда безнадежный день сменился безнадежным вечером, я не чувствую ничего, кроме отчаяния.
Вам смешно? Так смейтесь!.."
urus-hay.livejournal.com/352269.html#comments
8 лет назад.
Андрей Валентинов. «ОМЕГА». 2005:
«Пришлось объяснить, что расстрел – такой же вид боевых действий, как и все прочие, поскольку не в меньшей мере служит задаче материального и морального сокрушения противника. Значит, и в этом случае требуется соблюдать уставы и приказы. Нарушение их, в свою очередь, карается по законам военного времени.
Я старался говорить как можно более занудно, без всякого выражения. Крик не подействует, если же повысить голос, обратят внимание на тон, а не на смысл.
Вид у ребят был, признаться, невеселым. Я успел подумать, что Суббота зря назначил на исполнение именно их, новичков, да еще после первого боя. Но отменять приказ – худшая педагогика.
Все четверо из Симферополя, в отряд прибыли неделю назад. Имен, к сожалению, еще не запомнил. В последние месяцы я почти бросил эту преподавательскую привычку. Пусть остаются безымянными, как и десятки тех, что были до них. После войны вряд ли встретимся, а похоронки в отряде не оформляют.
Итак, я напомнил, что смысл расстрела военнопленных не только в наведении ужаса на противника. Это действует лишь в первое время, а после начинается психологическое привыкание, более того, у опытных солдат появляется ожесточенность, что увеличивается стойкость врага. Поэтому мы применяем расстрел лишь к военнослужащим некоторой части вражеского контингента. Результат очевиден: все, кроме американцев и англичан, предпочитают не сражаться до последней крайности, а сложить оружие, зная, что смерть им не угрожает. Предупреждая неизбежный вопрос, я пояснил, что в данном случае отношение к пленным зависит не от международных конвенций, а исключительно от нашей доброй воли. Державы-оккупанты не объявляли войну нашей стране, значит, их военнослужащие юридически являются вооруженными разбойниками.
Кажется, ребята начали успокаиваться. Дело не в общеизвестных вещах, о которых шла речь. После горячки боя они вновь ощутили обыденность, рутинность происходящего. Расстрел – просто боевая работа, их отделение – дежурное. Эмоции будут после победы.
……………………………………………………………
В последние два месяца многое изменилось, причем не в нашу пользу. Прежде «они» воевали по схеме Тойнби: вызов-ответ, причем исключительно по уставу. Мы даже несколько потеряли осторожность – и зря. Весной погиб отряд Чернорога, совсем недавно что-то непонятное случилось с Шевченко и его бравыми отставниками (а если бы я отпустил к ним Лолиту?), нас же… С нами же происходило нечто странное, как будто-то «они» намеренно позволяли отряду резвиться, отвлекая внимание от главного. Суббота недавно предположил, что нас обкладывают – причем не только отряд, но и всех, кто помогал нам в Симферополе, Киеве и Москве. Ставят капканы, роют волчьи ямы – и ждут нужной минуты. Пока же мы нужны всем, и, прежде всего, командованию UkrFOR. Без страшного майора Арлекина их пребывание в Крыму сразу же теряет смысл. А тут еще выборы – и американские, и наши, родные.
…………………………………………………………..
«– Арлекин! Ребята, которые погибли… Мы их с собой не возьмем? Нельзя бросать!..
– Поляки передадут их в Киев. UkrFOR отдает наших убитых.
– Паны зацные – такие рыцари?
– Нет, Лолита, не рыцари. Но иначе им пришлось бы долго искать своих мертвецов. В Киеве тоже поначалу… Помнишь, по телевизору было? Какая-то сволочь генеральская перед камерой допрос родителям устроила. Мол, где воевал ваш сын, у кого?
– Генерала убил ты?
– Не я – Шевченко, погибший был из его отряда. Считаешь, своих трогать нельзя? Мы об этом здорово спорили, но, если подумать, какие они «свои»? Хуже полицаев!»
……………………………………………………………
С Ильей Григорьевичем Стариновым мы познакомились в 1993-м. Тогда я приехал в Москву после первых боев у Морского, злой, сбитый с толку, но твердо решивший продолжать. Свел меня с ним надежный парень из издательства «Вымпел», готовивший к печати двухтомник воспоминаний великого диверсанта. Честно говоря, мне было жутковато, когда костистый старик с седыми бровями усадил меня перед собой в кресло и чуть надтреснутым голосом предложил докладывать. Так и сказал: «Докладывайте», по привычке, вероятно. Впрочем, уже после подумалось, что этим Илья Григорьевич сразу же решил показать: разговор будет серьезным.
Я доложил – и про то, что случилось у Морского, и про твердое желание вернуться и воевать, и про почти полное отсутствие опыта у всех нас, включая в первую очередь меня самого. Илья Григорьевич кивнул, попросил зайти через два дня в это же время (мы оба, не сговариваясь, взглянули на огромные настенные часы, висевшие возле окна), а затем принялся рассказывать о совершенно неизвестном мне человеке – Всеволоде Ивановиче Роборовском, участнике азиатских экспедиций Пржевальского и, одновременно, создателе российского спецназа. Сами экспедиции Старинов характеризовал весьма специфически: «удачные действия отряда оперативной разведки Генерального Штаба на глубину Азиатского ТВД».
Через два дня Илья Григорьевич выдал мне рукопись. Именно рукопись – два десятка страниц, исписанных крупным, очень разборчивым почерком. А потом я достал карту Крыма, и мы говорили до самого вечера.
……………………………………………………………
После 11 сентября и особенно с началом операции в Ираке, UkrFOR, явно с подачи американцев, сменили не только тактику, чего следовало ожидать, но и стратегию. Походя, все мы были объявлены международными террористами, я, соответственно, вторым Бен Ладеном (почему не он – первым майором Арлекином, обидно даже!), но затем послышался странный хрип, и все умолкло. Нас не то, чтобы забыли, но вроде как перевели в категорию стихийных бедствий. Ураган Ivan, террорист Shevchenko… Мне даже стало казаться, что нас намеренно замалчивают, дабы спровоцировать на нечто бессмысленное и кровавое. Возможно, так и оно и было, но главное, кто-то очень умелый и неглупый начал продуманную, тонкую операцию по «зачистке» Крым. Без угроз, без «точечных ударов», без демонстративных полетов В-2 над Киевом и Харьковом. Мы оглянуться не успели, как из всех крымских отрядов остались лишь три, а теперь, после гибели Чернорога и нелепого ареста Шевченко …
Как легко воевать с дураками! С тупыми, жестокими дураками!
И вот мы еще не разбиты, даже не проиграли ни одной серьезной стычки, но эта не по-летнему холодная ночь уже кажется тьмой над Летой. Нам осталось лишь ждать лодки Харона, но и той нет, мы забыты, брошены…
– …А если их не будет? Сначала твой друг в Киеве, потом эта подстава с колонной.
– Поэтому нас с тобой решили прищучить именно в Геническе, чтобы мы как следует простудились? Нет, хотели бы убить – убили. Сразу.
– Прекрати, Арлекин! У тебя там фляжка, дай хлебнуть… Странно, когда я была маленькая, в Крым ездили отдыхать. Я еще помню… Недавно прочитала, что войну финансировала русская мафия, чтобы народ отдыхал в Сочи.
…………………………………………………………………
– Мне, честно говоря, жаль ваше время. Отвечать не обещаю.
– Оу, это обычная история, господин майор! Итак, я могу сообщить читателям, что слухи о том, что вы умерли от газовой гангрены, являются, э-э-э, некоторым преувеличением?
– Вы, вероятно, меня не поняли. Я не имею права указывать представителям прессы, что и как сообщать. Могу лишь отвечать на вопросы – или не отвечать.
– Но это не есть… То есть, нелогично. Особенно сейчас.
– Когда я умер от газовой гангрены?
– Когда вашей выдачи требует Гаагский трибунал. Обвинительный материал, собранный там, честно говоря, пугает.
– Меня это не касается. No comment.
– Как вы относитесь к решению вашего правительства о выдаче арестованного несколько дней назад господина Шевченко в Гаагу?
– No comment.
– Почему же вы не хотите ответить на обвинения, э-э-э, уточнить свою позицию?
– Когда лет восемьдесят назад очередной китайский генерал начинал гражданскую войну, он считал обязательным напечатать так называемую «большую телеграмму» именно с уточнением своей позиции. Обычно такая телеграмма занимала восьмистраничный газетный номер.
– Я не знала, интересно. Но в чем же ваш ответ?
– Ответа не будет.
– Но разве вы не хотите войти в историю?
– Я не хочу входить в историю. Я хочу войти в Севастополь – вместе со своим отрядом. То, что я веду именно такую войну, определяется ее характером. Можете записать дословно.
– Но получается, что сражаетесь вы не против конкретных, э-э-э, оккупантов, а против всей западной цивилизации! Вас уже называют Майор Геноцид. Обвинения в этнических чистках, в расстрелах военнопленных, в массовых изнасилованиях…
– Очень массовых?
– Господин майор, это не совсем смешно. Одна девушка-татарка рассказала нашему информационному агентству, что вы насиловали ее целый месяц, приковав наручниками к спинке кровати.
– Целый месяц? А, простите, в туалет она как ходила? Вместе с кроватью?
– Даже сейчас… Извините, мне сообщили… Вы приехали в Киев вместе с несовершеннолетней наложницей, которую взяли в плен месяц назад.
– Чуть больше месяца, значит, сеанс изнасилования закончен. А насчет наручников – хорошая идея, надо будет попробовать.
…………………………………………………………
– …Резня остановилась сама собой, когда всех перерезали, штатники делают, чего хотят, суки!..
– Мы сумели договориться с татарами и казаками, Суббота. Крови пролилось все-таки меньше, чем могло. НАТО не решается выйти за пределы военной зоны, Киев не бомбят, как Белград.
– Мы-то причем? Россия надавила, Ельцин, наконец, проспался, двинул войска…
………………………………………………………….
Правила ведения боевых действий (Б.Д.) на территории Крыма и южных областей Украины. Приняты на общем собрании командиров 14 октября 1994 года.
1. Территория Б.Д. ограничивается исключительно районом расположения UkrFOR. Любые акции, включая террористические, на других территориях запрещены.
2. Б.Д. ведутся только против комбатантов. Таковыми признаются лица в форме войск UkrFOR, а также лица, имеющие в руках оружие. Акции против мирного населения исключаются.
3. Запрещено использование противопехотных мин.
4. Запрещена практика заложничества в любых ее формах. С пленными надлежит поступать согласно законам военного времени.
5. UkrFOR будет признана воюющей стороной со всеми последствиями (включая применение Гаагской и Женевской конвенций) только в случае подобного признания, осуществленного на официальном уровне руководством Украины.
6. Военные не вмешиваются в политическую жизнь и не пытаются навязывать политикам свои решения кроме основной задачи: освобождения территории страны от оккупации.
7. Командованию UkrFOR предлагается рассмотреть и принять пункты 1-5 настоящих Правил. В этом случае они будут соблюдаться обеими сторонами.
…………………………………………………………
– Докладывайте, боец Лолита.
– Товарищ майор, ввиду боевой обстановки разрешите перейти на общепонятный язык?
– Не разрешаю. Допросила?
– Так точно. Этот пи… Этот тип вначале лез с комплиментами по поводу моей внешности, а потом стал пугать. Сказал, что в тюрьме красивую девушку будет, кому оценить. И что его командование не сможет гарантировать джентльменского обращения, когда я попаду в плен. Особенно со стороны американских военнослужащих.
– Ага, рыцарь попался. Что там написано? Капитан… Военный юрист?
– Голландец. Прибыл собирать сведения о преступлениях террористических банд в Крыму. Для международного процесса.
– А мил-человек, оказывается, стукачок! Ну, переводи, только без эмоций. Чего он плачется?
– Выражает протест по поводу обращения. Его долго и жестоко били… Это я его, товарищ майор – прикладом, чтобы не хамил.
– Боец Лолита, в дальнейшем переводите дословно. Что он делал в Джанкое?
– Он говорит… Я собирал информацию о зверствах незаконных вооруженных формирований по отношению к татарскому населению. Материал ужасает. Вы действительно варвары и звери.
– Вы собирали информацию о преступлениях по отношению к русским и украинцам?
– Он… Татарское население вынуждено было защищаться. Татарские аскеры действовали… Можно перевести: в пределах необходимой самообороны. Скоро весь мир узнает правду. Процесс в Гааге станет новым Нюрнбергом.
– Над кем процесс?
– Над международными преступниками. Цивилизованный мир вынужден защищать свои ценности. Такие, как террорист Шевченко и… И такие, как мы с вами, товарищ майор, получат по заслугам.
– Так… А те, кто оккупировал Крым и южные области Украины, тоже получат по заслугам? Если он… Если вы юрист, капитан, то должны знать, что наше правительство не давало санкцию на ввод войск UkrFOR. Это – нарушение международного права, необъявленная война. Так чего вы хотите?
– Он… Современное международное право ставит принцип защиты прав человека выше государственного суверенитета. Мы, представители европейской цивилизации, имеем право вмешиваться для защиты наших ценностей. Пример Югославии показал, что мы способны доводить дело до конца. Вы, товарищ… То есть, господин майор, скоро почувствуете нашу силу. Европейский Союз и Соединенные Штаты заставят ваше правительство передать преступников в руки правосудия, иначе руководителей страны самих привлекут к суду, а против Украины будут введены международные санкции. Подлые убийства солдат и офицеров миротворческого контингента ни в коем случае не могут быть прощены… Товарищ майор, можно я его!..
– Отставить! Переводи… «Враг злодейски обстрелял наши самолеты, мирно сбрасывавший бомбы на его город». Если капитан не знает, это Карел Чапек. Кого мы там, в Инкермане, достали? Заместителя командующего американским контингентом?
– Если господин майор слышал, Президент Соединенных Штатов Америки в своем выступлении по поводу гибели генерала…
– Пусть заткнется! Итак, вы влезли на чужую территорию без спросу, оккупируете ее больше десяти лет, обстреливаете и бомбите города с мирным населением, арестовываете граждан суверенного государства – и считаете, что правы?
– Он… Я заявляю…
– Скажи, чтобы заткнулся. И поинтересуйся, пожалуйста, чего он такой смелый?
– Он говорит… Вы ничего не посмеете мне сделать. Он… Я – представитель правосудия. Европейского правосудия. Я – юрист.
– Ага… Объясни ему, Лолита, что он – офицер иностранного государства, незаконно прибывший на нашу территорию. На нем форма, при нем было оружие. По законам военного времени… Что он говорит?
– Я протестую. Выражаю решительный протест. Это – варварство и чудовищное нарушение международных норм.
– Ты наглая самоуверенная сволочь! И все вы там – сволочи, решившие, что вашей долбанной Европе и поганым Штатам все в мире позволено! Новый порядок решили установить? Попробуйте! А ты… А ты сейчас сдохнешь, как последний гребаный нацист. Во Вторую мировую таких тут немало закопали. Поглядим, что скажет твоя Европа… Не надо переводить, кажется, до него дошло.
– Товарищ майор, он…
– Суббота-а! Капитан Суббота! Видишь этого миротворца? Можешь его расстрелять. Ага, и пусть сапог поцелует напоследок. Правда, ты в ботинках, но ничего, сойдет… Лолита, чего это он?
– Набор местных идиоматических выражений. Общий смысл: «Пощадите, дяденька!» И чего-то про жену и детей.
– Когда он твой ботинок поцелует, спроси его, Суббота: «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» По-английски, он поймет. Ляхи? Ну, переведи: «European civilization».
…………………………………………………………
…Голая худая женщина стояла на коленях. Кровь на лице и шее уже успела покрыться черной коркой, костлявые плечи раз за разом вздрагивали, в широко открытых глазах плавала пустота. На впалом животе белел старый шрам, след от операции. Мадам Выдра, Главный обвинитель Гаагского Трибунала во время оно маялась аппендицитом.
– Бить-то было зачем? – не выдержал я. – Надели бы наручники.
– Это сейчас она такая, блин, смирная, – Суббота зло усмехнулся. – Ты бы видел, как она в Лолиту вцепилась, еле оттащили.
– Ага! – божье наказание поднесло к глазам цифровую фотокамеру, прицелилось. – Чи-и-из!
Вспышка!
– И вообще, все по стандартной процедуре. Пусть почувствует, гадина, каково это – умирать! Сам же учил.
Выходит, я учил и такому. Выучил.
– Лолита, переводи.
Разговор был пустым, лишним, как и всякая беседа с покойником. Но эти слова были нужны не ей, а нам – бойцам, молча стоявшим за моей спиной, капитану Субботе, Лолите, мне самому. Их должны услышать все остальные – друзья и враги.
– Пусть назовет фамилию, имя, подданство и род занятий.
Стандартная процедура… Убить человека легко, важно не ошибиться. Мало ли в мире костлявых пятидесятилетних баб со шрамом от аппендицита?
Лолита заговорила по-английски, затем, слегка запинаясь, повторила на французском.
Выдра молчала. Плечи продолжали вздрагивать, и мне подумалось, что она икает.
– Отвечай, сука! – капитан резко шагнул вперед.
Остановить его я не успел, да и не очень пытался. Женщина взвыла от боли, начала заваливаться на бок…
– Встать!
Лолита вновь поднесла к глазам камеру.
Вспышка!
– Спроси еще раз.
Наконец, послышался ее голос – резкий, визгливый, хриплый. Я ничего не разобрал, даже имени, но Лолита с Субботой удовлетворенно переглянулись.
– Она! Смотри, майор, раскололась, блин! А здорово получилось. Все, как ты говорил: гендерный вопрос, Гаага и сексуально-акробатический номер. Ей бы еще групповое изнасилование устроить, только на такое дерьмо ни у кого не… Желания не возникнет. Ну, падла, колись дальше!..
Капитан, кажется, на седьмом небе, Лолита улыбается, зубки демонстрирует… Скорее бы все кончилось!
– Цель приезда в нашу страну? Лолита, возьму мою сумку, там блокнот. Сверху напиши число, время…
– Мы составим протокол, протокол, протокол! – нараспев откликнулся капитан, явно кого-то цитируя. – Эх, надо было журналюг позвать, такие кадры пропадают!
Мне представилась знакомая репортерша с очками-велосипедом на носатом лице. Эта бы не отказалась! Суббота прав – пресса нас проклянет. Сюда бы пяток телекамер – Главного обвинителя Трибунала расстреливают в прямом эфире, сюжет десятилетия!..
– …Готово? Ниже: «Протокол допроса». Запишешь ее ответы.
– Арлекин, а фотографировать кто будет?
Вспышка!
– Повторяю. Назовите фамилию…
А ведь ее почти жалко. Не потому, что женщина, хоть прежде женщин мы не убивали. Взялась за мужское дело, пусть и отвечает по-мужски! Но она, Выдра, все же не такая, как раскормленные наемники из UkrFOR. Костлявая дура действительно верит в сонм изнасилованных девственниц и в свою великую миссию. Спасти мир от злодея Арлекина – этак можно и Нобелевку отгрести. Нет, про Нобелевку я зря, Выдра – из идейных. Вечная борьба Добра и Зла, Бобра и Козла… Ненавижу романтиков! Война всегда должна быть культовой. В идеале – глаза в глаза.
Аминь!
* * *
– …Вы являетесь представителем судебной системы оккупационных властей, ведущих необъявленную войну против нашей страны. Вы добровольно прибыли на территорию, объявленную зоной боевых действий согласно декларации от 14 октября 1994 года. Ваша деятельность признана враждебной, поэтому с вами поступят согласно законам военного времени. Сейчас вы не юрист, не прокурор, а сообщник бандитов и убийц… Лолита, перевела?
– Ага.
– Если вы желаете что-то сказать… Почему она кричит?
– Я уточнила, не желает ли мадам Выдра перед смертью подвергнуться насилию в извращенной форме.
– Не хулигань, Лолита. Спроси…
– Без толку, товарищ майор. Она просто воет. Ты говорил, что придется всю жизнь вспоминать взгляд первого, кого придется убить? Не возражаю. Эта сука хотела отправить тебя в Трибунал – и я ее уже полюбила. Всем сердцем. Дай пистолет!..
– Переводи!
– «Не убивайте, не убивайте, убивайте, не убивайте, боюсь, боюсь, боюсь…». Дальше нужно?
– Видал, майор? Хлипкая, гадина, на расправу! Не Зоя, блин, Космодемьянская. Лолита, ты фотографируй, пусть пидарасы поглядят. Сексуально-акробатический номер, «Пентхауз» с руками оторвет. Ничего, она мне еще ботинок целовать станет!..
– Не шуми, капитан! Лолита, возьми чистый листок из блокнота, сверху напиши «Акт об исполнении». Поставь дату и время, потом я распишусь. И переведи ей, пусть молится, у нее есть пара минут.
…………………………………………………………
ФАЙЛЫ ИЗ НОУТБУКА
163.
Имя майора Арлекина с ужасом произносят в Крыму и во всей Южной Украине. Боевики его группировки отличаются особой, поистине изуверской жестокостью.
Свидетели говорят, что именно отряд майора Арлекина повинен в уничтожении села Морское в мае 1995 года. Трагедию Морского, далеко не все подробности которой сейчас известны, можно назвать преступлением – символом этой войны. Газета «Бостон Глоуб» приводит леденящие душу свидетельства татарских беженцев. По их словам, операция в Морском началась в четверг 21 мая. Боевики из отряда майора Арлекина окружали село и выстрелами из автоматов по окнам заставляли татар выйти, затем принимались грабить дома. Они уносили все ценное; тех же, кто пытался сопротивляться – избивали. Многих молодых мужчин согнали на местный спортивный стадион. Девушек и молодых женщин зверски насиловали, причем при этом лично «отличились» майор Арлекин и его заместитель капитан Суббота. Затем начались расстрелы…
…………………………………………………………………
172.
Около тысячи сторонников присоединения Крыма к России провели митинг в Севастополе.
Собравшиеся держали в руках символику общественной организации «Движение избирателей за республику Крым», российские, белорусские флаги, а также флаги Крымской Автономной Республики, США и Великобритании.
Собравшиеся потребовали от депутатов городского совета провести внеочередную сессию и принять обращение к участникам севастопольского саммита с призывом немедленного решения «проблемы Севастополя и крымского вопроса в целом».
«Учитывая факт, что 9 июля 1993 года Верховный Совет Российской Федерации подтвердил российский статус Севастополя, а городской совет 24 августа 1994 года признал российский федеральный статус Севастополя, мы требуем от депутатов городского совета подтвердить решение сессии от 1994 года и направить обращение к РФ и Федеральному собранию Российской Федерации и возвратить Севастополь России», – говорится в резолюции митинга.»
Митингующие также поздравили командование UkrFOR с успешной операцией по уничтожению международного террориста майора Арлекина и его банды и потребовали отдать под суд всех участников т н. «Крымского Сопротивления». То и дело слышались призывы «Украина – умри!»
Митинг бы проведен с разрешения командования UkrFOR.»
Конечно, с момента выхода книги было понятно, что с ней не все в порядке. Вернее, не все в порядке с автором. Столь сладострастное описание войны, и особенно расстрелов… Нет, я не ставлю «диагнозов по Интернету» и не хочу сказать, что предполагаю наличие проблем с психикой у хорошего писателя Валентинова. Все проще.
Еще одна цитата, коротенькая:
«…Романтиков я бы расстреливал еще охотнее, чем американцев – лично, по полной старинной процедуре с копанием ямы и обязательным целованием сапог исполнителей. Подобное Суббота предлагал ввести и у нас, считая, возможно, вполне справедливо, что ритуализация смерти не менее страшит, чем сама Костлявая. До такого мы не дошли, но ради любителей красивых слов и героических жестов я бы, пожалуй, согласился. Романтизм в основе своей суицидален, и лучше шлепнуть очередного юного Вертера возле придорожного кювета, чем ждать, пока он потащит за собой остальных».
Увы. Эта книга была написана неисправимым романтиком. Возвращающемся с крымских раскопок в харьковскую квартиру, садящимся за компьютер и погружающимся в «сны о чем-то большем»… Обычное дело. Можно играть в компьютерные игрушки, а можно писать свою собственную, персональную игрушку. «И поручиком в отставке сам себя воображал…»
Но дело не в этом.
Не надо удивляться. Не надо спрашивать – что случилось с Валентиновым? Ничего особенного. Ровно то же, что и со всеми прочими «русскоязычными киевлянами, обращающимися ко всем честным людям России». Это всего лишь этногенез, господа. Украинскому проекту больше полтора веков, но действительный этногенез проектного этноса начался всего лишь двадцать лет назад. Он так и выглядит, этногенез. Украинцев делают из русских, потому что их больше не из кого делать. И если у Валентинова-Шмалько выбор был – то у урожденных Валентиновых выбора нет и не будет. Их будут превращать в Шмалько, хотят они того, или нет. Но разговор об украинском этногенезе – разговор отдельный и об этом чуть позже…
P.S. А вопрос все равно останется, хоть ответа на него нам уже не узнать…
Что, если бы появление «вежливых людей» в Крыму не предотвратило бы «резню с татарами», не описанную, а только обозначенную в предыстории событий, описываемых в «Сфере», а последовало бы за ней?
Если бы «вежливые люди» обнаружились бы в Крым не ДО, а ПОСЛЕ?
Неужели и тогда выбор Валентинова остался бы тем же самым?
PPS. Но не восхищаться точностью попаданий все равно невозможно.
«Недавно прочитала, что войну финансировала русская мафия, чтобы народ отдыхал в Сочи»…
@темы: Валентинов, Харьков, современность, Украина
-
-
05.03.2014 в 11:32-
-
05.03.2014 в 11:38-
-
05.03.2014 в 11:42-
-
05.03.2014 в 12:04Да я его не читал и не собираюсь. Но явление показательно.
-
-
05.03.2014 в 13:16-
-
05.03.2014 в 13:32Но теперь уже это в прошлом.
волчок в тумане, я до сюда не дочитала. Мне его стиль просто не нравится, надо над собой усилие делать, чтобы читать. Да еще и антисоветчик, как оказалось. Вообще не вариант.