Пчёлы у Клавдиана

Клавдиан - позднеримский поэт, 370 - 404 г. нашей эры, современник Августина, немного не дожил до взятия Рима готами Алариха, каковое событие некоторые сочли признакогм конца света. По его произведениям трудно понять, христианин он или нет, и на эту тему до сих пор ведутся споры. Клавдиан важен дял нас тем, что в эпоху упадка римского величия создал в своих поэмах образ вечного Рима, вечного города.
За подробностями отсылаю всех к тексту Романа Шмаракова, откуда я эти сведения и почерпнула
simposium.ru/ru/node/9537

Одно из самых известных произведений Клавдиана - поэма "Похищение Прозерпины" (Raptum Proserpinae). Когда в поэме появляются пчёлы, знающий читатель уже не будет столь безмятежен. Отрывок о пчёлах из предисловия:

Роман Шмараков

Читатель, воспринимающий этот текст "линейно", заметит в нем прежде всего оргию сравнений: одних девушек и цветов с другими, девушек с пчелами, Нарцисса с Гиацинтом, Аполлона с Кефисом, а далее - Прозерпины с Дианой и Минервой. Дойдя до рассказа Электры в Rapt. III, он заметит еще одно большое сопоставление, соединяющее вторую книгу поэмы с первой: перед ним будут два изображения одного события, данные с двух разных точек зрения. Сравнение с пчелами в рамках безмятежной картинки сбора цветов кажется вполне естественным и совершенно невинным. Однако его лексика выглядит подобранной с особым умыслом. Цель пчел обозначена словом raptura "намереваясь похитить", причастием от одного из самых важных глаголов в лексике Rapt, существительное от которого стоит в заглавии поэмы.[33] Cerea... castra "восковые станы" столь же очевидная метафора, как "келья восковая" у Пушкина (и к тому же санкционированная авторитетом Вергилия, "Энеида", XII, 589 сл.: illае intus trepidae rerum per cerea castra / discurrunt), но если учесть, что cerea - это неизбежно обозначение не только материала, но и цвета ("восковой"), cerea castra становятся почти синонимом к castra pallentia "бледные станы" в Rapt. I, 41, где речь идет о начинающемся бунте подземного мира против Юпитера; при этом castrum в Rapt, нигде более не встречается. Военная метафорика обрамляет этот фрагмент: 4,5 стиха, посвященные сравнению девушек с пчелами, начаты с того, что девушки названы cohorts "когорта", и кончаются тем, что пчелы названы exercitus "войско" (отметим еще и фонетическую игру: слово prata "луга", неоднократно повторенное в Rapt .,[34] не только сюжетно, но и анаграмматически представляет место, куда должна выйти Прозерпина, чтобы быть rapta "похищенной").[35] Глагол obstrepit, описывающий пчелиный гул (II, 127), отзывается в речи Электры, которая звук колес Плутоновой квадриги описывает словом strepitus (III, 236).[36]
Наконец, слово rex, употребленное по отношению к пчелиным царям, имеет в Rapt, очень узкий круг применимости. Дважды им назван Плутон (fero... regi, I, 54; Tartareo... regi, I, 217); остальные случаи:
- царь, славный свирепыми конями: Диомед (sanguinei... regis, praef. Rapt II, ii);
- царь, возглавляющий восстание против богов: Энкелад (summi terrigenum regis, III, 351);
- цари, no распоряжению которых совершается кража. Дважды появляются в развернутых сравнениях: кроме "пчелиных царей", еще парфянский царь, забавляющийся тигрятами (Achaemenio regi, III, 264; при этом с обездоленной тигрицей сравнивается сама Церера);
- цари, связанные с царством мертвых: умершие цари, приступающие к престолу Прозерпины в подземном царстве (purpurei... reges, II, 300).
При этом к Юпитеру слово rex не прилагается ни единожды. Можно видеть, что все цари, фигурирующие в Rapt , - метафорические или (в единственном случае - в речи самого Плутона) метонимические отражения главного царя поэмы, Плутона.
Таким образом, во фрагменте о сборе цветов есть еще и сравнение двух сравнений: второе, синкризис Нарцисса и Гиацинта, кажется рефлектированным внутрь себя (не в последнюю очередь благодаря своему самовлюбленному персонажу) и по своей композиционной функции строго локализованным; первое, развернутое сравнение с пчелами, благодаря своим импликациям, относится к девушкам, как сказали бы латинские грамматики, improprie, "в несобственном смысле": главное, что подразумевается этим сравнением и получает осуществление в дальнейшем, - вторжение Плутона и похищение Прозерпины. Кроме локальной композиционной связи, у этого сравнения, таким образом, есть еще и отдаленная; оно выглядит метафорической сверткой главного события поэмы.
Отметим внутрилитературный характер сравнения с пчелами. Программную характеристику имеет первое развернутое сравнение в поэме: Плутон, устыдившийся мольбы Парок, сравнивается с ветром, натиск которого гаснет по воле Эола (Rapt. I, 69-75). Это инверсия первого сравнения "Энеиды", I, 151 слл., где Нептун, унимающий ветры, сравнивается с благоразумным мужем, чья речь унимает бунтующую толпу.[37] Клавдиановская трансформация, как можно заметить, парадоксально-полемически заострена против знаменитого вергилиевского афоризма: desine fata deum flecti sperare precando ("Энеида" VI, 376). Едва ли случайно, что большинство употреблений глагола fleeterе в Rapt. относится к Плутону.[38]
Интересующее нас сравнение тоже ориентировано на вергилиевское, "Энеида", VI, 707 слл.: ас veluti in pratis ubi apes aestate serena / floribus insidunt variis et Candida circum / lilia funduntur, strepit omnis murmure campus. У Вергилия оно приложено к душам умерших, теснящихся у Леты (им, как известно, заимствовался и Данте, "Рай", XXXI, 7 слл.). Подтекстуально, таким образом, вергилиевская аллюзия проводит еще одну связь между сравнением с пчелами и инфернальной тематикой поэмы. Дигрессия у Клавдиана оказывается не "окном в мир" (ср. Щеглов 2002, 20-30), а окном, прорубленным из одной комнаты дома, который построил Вергилий, в другую.

@темы: пчёлы, Роман Шмараков, Клавдиан

---

Пчёлы и мёд

В книге Кереньи о Дионисе большое место занимается критская родина этого бога. На Крите Дионис был и Зевсом небесным, и Зевсом подземным (Зевсом и Аидом одновременно). Как Зевс подземный Дионис был хозяином лабиринта (лабирит - известнейший образ царства мертвых). Дионис появляется и в советском мультфильме о Тезее и лабиринте. Как хозяин лабиринта, он отец Ариадны, хозяйки, и одновременно ее муж. В общем, это архаичный сюжет, в котором каждая деталь восходит к седой древности и реализует какие-то еще индоевропейские или доиндоевропейские архетипы. Кереньи рассматривает всё это в деталях, и читать его одно удовольствие.

Кереньи подробно описывает также все критские обряды и верования, связанные с быком, мёдом и пчёлами. Связь Крита с быками довольно известна (Крит считают родиной корриды), а пчёлы и мёд присоединяются следующим образом.

В определённый день, когда Сириус впервые появляется над (или скрывается под) горизонтом выбирают быка, ведут его в пещеру и бьют его дубинами, чтобы переломать ему все кости в теле, но не повредить шкуру. Такого быка оставляют в пещере на 90 дней, а про прошествии этого срока шкуру вскрывают - она полна мёдом, из неё вылетают пчёлы и рождается Дионис - критский Зевс. На Крите Дионис был богом не столько вина, сколько мёда, тоже экстатического напитка. Этот мёд, естественно, обладает ценнейшими свойствами. Критский мудрец Эпименид, например, прожил полтораста лет:

По преданию, Эпименид юношей заснул в зачарованной пещере Зевса на горе Ида и проснулся лишь через 57 лет. По другой версии, находясь в ней, он постился и пребывал в продолжительных экстатических состояниях. В любом случае, пещеру он покинул обладателем «великих мудростей», а именно, определённой экстатической техники. Путешествуя повсюду, он предсказывал будущее, разъяснял скрытый смысл прошлого и очищал города от миазмов, порождённых преступлениями.

Википедия, но древние авторы сообщают то же самое. Понятно, что это за пещера, почему Эпименид там спал, с кем он там общался и какие великие мудрости вынес оттуда. Понятно также, какой семантический комплекс составляют образы бык-мёд-пчёлы в пещере - они представляют мудрость, получаемую через смерть, рождение из смерти, достижение божественных высот через смерть.

Продолжение следует.

Ссылка на книгу Кереньи:
www.nietzsche.ru/userfiles/pdf/kereni.pdf

@темы: Крит, Дионис, Кереньи

---

Мистическая Новороссия

Роман Михайлов

Доктор физико-математических наук, профессор РАН, автор более 60 научных работ. Живет в Санкт-Петербурге.

На Донбассе нет «нескольких дней» в обычном понимании, там время течет по-иному. Эти несколько дней ощущений и рассказов людей о бомбежках, смерти, окопах, новом мире, протянулись и захватили все осознание. Когда вернулся, поймал себя на мысли, что тянет обратно. На этот странный ритм легко подсесть как на наркотик — не сможешь жить и действовать без поездок на Донбасс. Попробую раскрыть этот момент.

Коменданты мистической Новороссии

Перед поездкой сопровождавшие нас ополченцы посоветовали выбросить из головы все, что я слышал о Донбассе: «Вот съездишь — и составишь свое представление, а телевизору и интернету верить не стоит». Но представление у меня-таки было, и оно складывалось не из внешних источников, а из сна 2014-го года. В этом сне мы поехали на машине в незнакомом направлении и попали на территорию, которая на карте была отмечена как Новороссия. Там был вокзал, рельсы, люди. Я вышел из машины и начал наблюдать за происходящим. Появились пять человек очень впечатляющей внешности, их глаза просверливали пространство точно, жестко, на них была темная широкая одежда, балахоны, черные покрывала. Они прошлись по вокзалу, внимательно вглядываясь в людей. Они были скорее церковные, чем лесные, но несколько неправильно церковные, показалось, что они контролируют кусочек мистической сферы, являются, видимо, комендантами мистической Новороссии. Прошло два с лишним года, я стоял в ночи около Харцызска и рассказывал этот сон ополченцам. Мы ехали в Луганск, на похожей машине, с похожими ощущениями. Ожидания совпали с реальностью.

Переживание альтернативного настоящего

Вечером перед поездкой я узнал о смерти друга юности, которому по жизни много чем обязан. Это был удивительный человек, знаток восточных языков, проживший в Восточной Азии лет пятнадцать. А умер он от медицинской ошибки, во время довольно стандартной операции врач случайно перерезал аорту, и он умер от потери крови. Поехал я в состоянии тяжести, а по приезде в Москву оказалось, что человек, который собирался везти на машине в Донецк, заболел. Ничего не осталось, как взять билет на самолет до Ростова. Из Ростова до Донецка на такси. Поселился в доме с ополченцами, с которыми заранее договорился о поездке, на окраине Донецка. А дальше погрузился в их рассказы, ощущения, звуки Донбасса.

Общение с ополченцами произвело сильное впечатление. Более того, произошло переживание альтернативного настоящего. Они сказали, что по человеку видят, что было бы с ним в бою. И сказали, что меня бы убило в бою, в грудь, что я попер бы вперед. Это прочувствовалось в то мгновение, показалось, что я стал одним из них, только малоразумным и дерзким, идущим вперед, убитым.

Изнанка мира

Иловайск-Макеевка-Донецк-Торез-Красный Луч-Луганск — везде холодный пронзающий ветер и пульсация немыслимой силы — как же мне плохо, как же мне хорошо. Как такое может присниться? Старший сын обнимает, плачет, не хочет отпускать на войну. Но ведь там не война, все будет хорошо, я еду делать добро людям, а не воевать. А там война и невойна, там расслоено пространство, не знаешь, куда впишешься — в какой слой, там иное отношение к карте, надо перемещаться по территории так, чтобы не попасть под обстрелы. Школьники Донецка узнают меня, подходят, делают селфи. Там разные вариации настоящего — их можно просматривать. Черные птицы, смотрящие на туман, холодная тишина, вздрагивание в ночи — обстреливают окраину? нет? позавчера в это время уже обстреливали. Рассказы местных об аде — мы сидим и плачем все вместе. Можно вскинуть руки и пространство сольется с внутренностью — придется плакать уже от счастья. Слои в себя впустили и показали изнанку мира.

Идти на зов невидимой матери

И все-таки здесь идет война, настоящая война. Эти дни я провел с людьми, которые бросили все и поехали на войну, защищать мир, в который они верят. Они рассказывали о смерти боевых товарищей в леденящих деталях, о боевых действиях. Никакого упоения или наслаждения от рассказов о насилии я не услышал. Более того, никакой ненависти к противнику. Есть жесткие условия — надо победить в войне, иначе тебя уничтожат. В рамках этих условий эта тема и раскрывалась.

В 90-е мы смотрели на мир вокруг, понимали, что происходит много ужасного, но любая альтернатива в плане действия приводила не в лучший план — в мир криминала. Мы замыкались в своих подвалах, в своих подворотнях, сектах, и создавали миф, в котором есть иное действие, светлое, в котором существуют смелые воины, не боящиеся отдать жизнь за новый мир. Ты поверишь, если скажу, что в ополченцах я увидел определенную реализацию того мифа? Увидел светлых людей, готовых умереть за идею и веру.

Прекрасно представляю, какой ужас перед ними должны испытывать, скажем, представители прозападной интеллигенции. Создается культура бережливого прозябания, мирного протеста, социальных сетей, виртуальной реальности, а тут тысячи людей, вопреки всему, едут на войну — добровольно, не за деньги, каждый за свою идею. Коммунисты, монархисты, националисты, анархисты — в 2014-м году их словно позвала невидимая Мать, они бросили все и поехали к ней на встречу, а многие из них — на последнюю встречу в их жизни. Они поехали не из-за какой-то пропаганды, не по чьему-то указанию, а следуя своей сущности. Поехали, погибли или покалечились — это не вписывается в ритм бессмысленного хохота и комфорта или в ценности стерильного мира.

Ополченец, который погиб в одном из боев, ходил по передовой и спрашивал бойцов об их ощущениях, кем они себя воспринимают, в смысле: белыми офицерами, сражающимися за царя, красноармейцами, строящими новый мир или советскими солдатами, противостоящими немецким войскам. И оказывалось, что ощущения и примерные самоидентификации сильно различаются. Это пространство соткано из разных представлений о войне и мире.

По другую сторону баррикад

Действие по другую сторону также склеивается из разных представлений. Хватает и прозападников, и националистов. Те же правосеки имеют помимо жесткой националистической идеологии вполне левую окраску, ненавидят власть капитала, Запад для них — такой же враг. Но есть момент, который серьезно разделяет эти две стороны — это СССР, советская история, эстетика. В непрерывном потоке лжи, исходящем из уст нынешней украинской власти, недавно прозвучало нечто правдоподобное: «Украина воюет, чтобы похоронить Советский Союз в головах людей». Стерилизация, страх, стерилизация, страх. По эту сторону тоже хватает ненавистников СССР, те же неонационалисты, белые имперцы, но вот по ту сторону точно уж мало коммунистов и советских патриотов. СССР — это пространство, в котором граница между Россией, Украиной, Белоруссией, Прибалтикой, существует лишь на карте, и то жидким штрихом. СССР — это пространство, в котором невозможна данная война.

«Метафизика — это левое, диалектика — правое». Это мне сказал ополченец. Показалось, что он мыслит Новороссию как очень широкое метафизическое явление, происходящее повсюду, а Донбасс — как передовую Новороссии, как сопротивление гигантской паранойе, идущей из стерильного полюса.

Потоки холодного солнца

Должен признаться, что не очень понимаю степь как стихию. ДНР мне показалась живым многослойным подвижным миром, богатым на разные отношения, с постоянно сменяющимися слоями радости, печали, угара. Когда мы въехали в ЛНР, я оказался в своем глубинном детстве, мне стало очень хорошо. Будто лег на руки к матери, закрыл глаза.

Вскрыло меня на границе ДНР и ЛНР, около Красного Луча, все отметили, что у меня изменилось лицо в плане строения, выделенности глаз и щек; и сейчас трудно отделить субъективное от объективного, там произошла встреча с Солнцем. Показалось, что сейчас у людей отвалятся носы и откроется запретное зрение. Как же повезло, что мы оказались там не в хорошей погоде, а в суровом леденящем ветре, за секунды просверливающим насквозь все тело. Опять же. Там нет дремучего ужаса, там нет страха вообще, ополченцы рассказывали, как проносятся пули над головой — будто хлопаются двери в гигантском опустелом замке, лишенном каких-либо призраков. Там не задерживаются умершие, их сразу уносит светом куда полагается, там нет «присутствия» на могилах, там струящиеся потоки холодного солнца. Там можно очиститься в мгновение, словно встать под ледяной душ, проходящий через нутро.

Местные сравнивают Донецк с Москвой, а Луганск с Питером. В плане денег — да. Но Питер — очень темное пространство в разных отношениях. Полгода ночь фактически, ночь, дождь, депра и потекший в голове арт. В Питере хорошо двигаться по альтернативе, болеть, Питер — болотистая и женская тема, Питер очень шактичен, в Питере можно выхватить альтернативную психически нездоровую силу и на ней выстроить движение. В Москве с такими темами уволят, лишат денег и статусности. Если Луганск — это Питер, то все темы в нем должны начинаться с закатом, весь контрдвиж, мистическое рассыпание и растекание. Возможно, это была ошибка — не остаться в Красном Луче на ночь, говорят, там много ведьм, правда, неясно, как они могут варить свои корешки, там же нет дремучести, там если что, горизонтальный столп света фигачит насквозь, даже в подвале не спрятаться — мистический обстрел всего сущего. «Здесь много ведьм» могло прозвучать по-иному без Солнца. Мне трудно это осознать, как и трудно осознать степь как основную стихию, лишенную болотистости. Что случается в степи, когда заходит Солнце. Кажется, я что-то не то начал рассказывать…

Дорога Донецк-Луганск заняла пять часов! Иное отношение к карте, реально. Ошибки в дороге могут привести под обстрел или в плен. В Луганске нас тепло встретили, усадили за большой стол, покормили, рассказали о жизни, о том, как переправляются на лодках в закрытые места, об ужасах войны. Я еще не отошел от дорожной помятости и выступил там не очень, слабее, чем в Донецке.

А вот места от границы ЛНР, Каменск, там где Шахты, показались тревожными и не по-доброму смотрящими, хотя здоровыми. Там хорошо беглым арестантам, там огороды, кустарники и багровая тьма. Пространство не очищено светом, в отличии от дорог ЛНР, там прячется что-то по-нехорошему опасное. Вся метафизика свернута в себя как скатерть с запретного стола. Когда попали туда, не возникло ощущения «ну вот, теперь мы дома», наоборот, дома мы были в ЛНР, а теперь попали в опасный перевалочный пункт, соединяющий дом с другим домом.

Люди живут любовью

Чем живут люди ДНР и ЛНР? Как и везде — любовью. Водят детей в детские сады, влюбленные обнимают друг друга на остановках, ждут тепла и мира.

По ощущениям, Донбасс — многослойная реальность. Жители центра Донецка и окраин Донецка по-разному воспринимают войну. В центре Донецка работают супермаркеты, рестораны, клубы, а окраина обстреливается чуть ли не каждую ночь. Довелось услышать о том, что некоторые жители окраин даже сейчас возвращаются с работы домой ползком, а некоторые уже настолько устали бегать в подвал во время обстрелов, что уже думают «будет что будет, убьют так убьют». Что говорить про разбомбленный Луганск и окраины. Участники разных стадий военных действий тоже принадлежат разным слоям. Что я услышал четко от ополченцев, так это деление ими людей на тех, кто был непосредственно внутри войны и тех, кто остался снаружи. Правда, они рассказывали также о тех, кто проходил по касательной — вроде бы участвовал в боевых действиях, но как-то по краю, без прямого действия. Также они рассказывали о людях символов и людях знаков, о стихиях различной пассионарности.

Мне не показалось, что ополченцы, с которыми довелось пообщаться, нуждаются в идеологических авторитетах. Они выражали восхищение определенными людьми, но это были, как правило, их боевые товарищи. Они смотрят на действие через призму непосредственного боя, для них авторитет — это тот, кто понимает военное дело здесь и сейчас, знает, куда идти, где останавливаться, к чему прислушиваться. Показалось, что они смотрят на политиков, арт-деятелей, связанных с Донбассом, как на людей иного слоя, людей «не совсем в теме». Смешно подумать, как они меня восприняли — такого заезжего касатика, толкающего мутные телеги о мистическом коммунизме и структуре всего.

Война не прекращалась, она лишь вошла в менее активную фазу, в любой момент может произойти новая вспышка. К минским соглашениям разное отношение. Вообще, впечатляет разнообразие мнений людей Донбасса. Кажется, что они связаны не идеологией и не оценками, а чем-то более глубоким. Ополченец мне сказал, что будущее — это то, что мы построим, а не то, что нам навяжут.

Выстроить связь

Вообще, я счастлив, что съездил на Донбасс, выступил перед школьниками, пообщался с людьми. Выступления были предельно аполитичными, речь шла о том, что именно они — дети Донбасса, спустя годы будут задавать климат региона, поэтому им важно подцепить понимание современной культуры и науки, пусть приезжают в Москву, Питер, пусть пытаются сдать экзамены, учиться. Каждый, кому это удастся, выстроит связь, нить внутри нашего пространства, которая даст новую силу для решения конфликта. Как еще мы, люди культуры и науки, можем сейчас помочь? Да прямо: поехать туда, выступить с лекциями, спектаклями, концертами, рассказать о своем понимании происходящего, услышать истории людей, живущих внутри войны. Это пронзает, встряхивает всю внутренность, отделяет серьезное от несерьезного.

2016

oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/mistich...

@темы: Новороссия, Донбасс в огне, Роман Михайлов

---

Люди, сросшиеся с винтовками

Ольга Бодрухина

Люди, сросшиеся с винтовками,
Люди-полуавтоматы.
Мичурину такие гибриды не снились.
Их удобряли останками,
Морили жаждой и поливали градами.
Орали каждый день – сдохни сука, ненавижу!
Их опыляли мухи зеленые.
И они взошли.
Они больше не пишут, не жмут на клавиши,
Не дергают струны,
Теперь у них одна кнопка – ба-бах!
Смертоносные споры летят, подхваченные ветром перемен.

oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/lyudi-s...

@темы: стихи, Донбасс в огне, Ольга Бодрухина

---

Правительство ДКР в Луганске

Тимур Хакимов

Расширенное заседание Совнаркома ДКР постановило объединить все вооруженные силы республики в одну армию и создать Главное командование советских войск в регионе, пока не занятом немцами. Следует особо подчеркнуть: все назначения в 5-й армии, все оборонительные работы, все переговоры с Москвой велись исключительно от имени Донецкой республики. Никаких упоминаний о Советской Украине, о таганрогской Цикуке, о Скрыпнике, как бы обязанных руководить координацией обороны республик Юга, уже нет и в помине.

16 апреля правительство Донецкой республики, находясь в Луганске, вынесло постановление: «Советом народных комиссаров Донецкой республики назначается командующим V армией т. К. Ворошилов».

Приводим текст телеграммы К. Е. Ворошилова Главнокомандующему Советскими войсками на Украине о его согласии принять командование 5-й армией:

«[15 апреля 1918 г.]

Из Луганска, 15 апреля, № 577

Главковерху Антонову

Сообщаю народным комиссарам Донецкой республики о разговоре с Вами и предложении принять на себя командование 5-й армией. Я согласен и прошу о телеграфном предписании т. Сиверсу сдать мне армию со всеми поездами снабжения, вооружения, обмундирования, штаба и денежных сумм. Сегодня выезжаю в направлении Купянска.

Командарм Ворошилов».

Но просьба К. Е. Ворошилова не осуществилась, так как в остатках 5-й армии шло полное разложение: из приказа Сиверса по 5-й армии № 11 – «…Вместо боевого расположения солдаты массами покидают свои участки и ловят рыбу в реке Осколе. Караулы на линии играют в карты и спят. Через фронт идут всякие шпионы. Происходит дикая ружейная стрельба, притупляющая возможность распознавания – где происходит хулиганская трата патронов, а где действительно идет бой…». В итоге 18 апреля Сиверс получил приказ: «Ваша армия переименовывается во 2-ю особую. 5-й армией является армия тов. Ворошилова, штаб – Кабанье. Ваша бездеятельность у Купянска губительна… ». Таким образом, к армии Ворошилова перешло только ее название.
oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/pravite...

@темы: история, ДКР, Ворошилов, Донбасс

---

Освенцим=Донецк или о скромности и страдании

Дмитрий Трибушный

Бог, которому я верю, считает до одного. Поэтому локальных конфликтов у Него нет, и трагедия в Его глазах не начинается после первой тысячи пострадавших. И нет никакой разницы между скрытым от мира мученичеством Освенцима во время Второй мировой и расстрелянным на глазах всего просвещенного мира в мирное время Донбассом.

Страдание не дает человеку никаких дополнительных прав. Страдание не есть алиби в бытии. Если я нахожусь в центре боли, боль Другого от этого не становится менее болезненной. Мир не должен вращаться вокруг моей трагедии.
Боль не уменьшает, но, напротив, увеличивает ответственность страдающего. Приблизительно так:
Кто-то же должен
Принять эту тьму и тяжесть.
И Господь приходит за надеждой
к Иову:
«Может быть ты
Не потребуешь объяснений,
не будешь задавать вопросы,
принимая эту тьму и тяжесть –
Мою любовь?»

Священник Дмитрий Трибушный
www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=54061...

@темы: современность, Донецк, Донбасс

---

С нами Бог, с нами солнце и с нами дождь...

Анна Ревякина

Из поэмы «Шахтерская дочь»

***

С нами Бог, с нами солнце и с нами дождь,

зарядивший снайперскую винтовку.

Это поле – рожь, а за рощей – ложь,

а за ложью ружья на изготовку.

Это поле – ржавчина старых битв.

Что посеет ветер степей разъятых?

Террикон лежит, словно мертвый кит,

облака плывут, облака из ваты.

Золоченый гулкий степной закат,

уплывает солнце за край планеты.

Кто во всем случившемся виноват?

Кто спасет распятую землю эту?

oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/s-nami-...

@темы: Анна Ревякина, 2014

---

Командирша бронепоезда спасает правительство ДКР

Тимур Хакимов

Путь отступления правительства ДКР лежал через станции Основа и Змиев на Луганск. На ст. Основа к эшелону присоединились луганские отряды во главе с Ворошиловым, которые все это время сдерживали немцев, значительно превосходивших их по численности и вооружению. Тут же Артем получил телефонограмму о том, что немцы уже заняли город и станцию Змиев — единственный путь, по которому можно было пробиться на Луганск. Фактически правительство ДКР оказалось в окружении. После короткого совещания, в котором участвовали Артем, Рухимович и Ворошилов, было решено во что бы то ни стало пробиваться через Змиев. Вряд ли члены правительства ДКР смогли бы осуществить свой дерзкий план, если бы им на помощь не пришел бронепоезд Людмилы Мокиевской-Зубок, единственной в истории женщины – командира бронепоезда, осуществивший невероятный прорыв немецких линий и вышедший в тыл наступавшим немцам. Антонов-Овсеенко так вспоминал этот эпизод: «Наши части, успешно сражавшиеся на харьковском направлении, оказались отрезанными от основных сил Красной армии. Тогда бронепоезд Мокиевской прорвался к Харькову и вывел из окружения штаб и оборонявшие город советские войска». 9 апреля правительство Донецкой республики прибыло в Луганск, идеологический и организационный оплот Клима Ворошилова. Хотя и в этом «оплоте» было неспокойно. В. В. Корнилов приводит воспоминания Селявкина, который командовал одним из бронепоездов, сопровождавших ценные грузы из Харькова: «в городе бесчинствовали анархисты и эсеры, наводя панику на население… Пронюхав, что мы эвакуируем большие ценности, анархисты решили захватить их и под прикрытием трех автобронемашин напали на комендатуру. Команда бронепоезда, стоявшего вблизи здания комендатуры, открыла огонь из скорострельных пушек и рассеяла бандитов»

oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/komandi...

@темы: история, Россия, ДКР, Донбасс

---

Белёв, от патриотических манифестаций к нехватке хлеба...

]thagastan

Первую мировую провинциальная Россия встречала настроениями ура-патриотическими и шапкозакидательскими. Свидетельством тому

«Рапорт
исправника Белёвского уезда от 28 июля 1914 года
тульскому губернатору
о патриотической манифестации жителей г. Белёва в связи с объявлением войны

В[есьма] срочно.
Секретно.
Доношу вашему превосходительству, что устроенная жителями г. Белёва патриотическая манифестация началась в центре города около 10 час. 30 мин. вечера и первая по пути ея была квартира уездного воинского начальника, у которой она остановилась. Когда же уездный воинский начальник подполковник Подкопаев вышел к толпе, то некоторые стали просить его послать телеграмму с выражением верноподданнейших чувств, на что подполковник Подкопаев согласился и немедленно послал означенную телеграмму. К дому городского головы манифестация не подходила, так как жителям города Белёва известно, что городской голова всегда ложится спать около 9 часов вечера.

И. об. исправника [Подпись]
Резолюция:
30 июля представить м[инист]ру для всеподданнейшего доклада».

ГАТО. Ф. 90. Оп. 1. Т. 47. Д. 41532. Л. 87.

Как видим из резолюции, имперские губернаторы не избегали похвастаться перед начальством патриотизмом народной массы, испытываемыми ей верноподданнеческими чувствами… Только вот настроения населения имеют свойства меняться. И первым заметили это не укрывшиеся в Берне эмигранты, не бойкие журналисты, а скромный полицейский чин. Напоминает об этом хранящееся в «жандармском» фонде

«Донесение
белёвского уездного исправника в ТГЖУ от 9 мая 1915 года
о росте недовольства населения недостатком хлеба и товаров первой необходимости

Секретно
Доношу вашему превосходительству, что в последнее время среди жителей города Белёва и его уезда начинает проявляться недовольство по поводу недостатка хлеба и других предметов первой необходимости.
В особенности народное недовольство стало заметным после того, как белёвскими купцами было отправлено по реке Оке две барки, нагруженные хлебом и другими нужными для местных жителей предметами. В настоящее время, хотя земством и городским обществом открыто две лавки для нужд местного населения, но они до сих пор не соответствуют потребностям народа. Многие крестьяне живут по нескольку дней в Белёве, дожидаясь прибытия хлеба, и многие из них уезжают домой ни с чем. Некоторые нуждающиеся в хлебе платили большие деньги железнодорожным служащим только за то, чтобы те дали книжки, по которым можно приобрести что угодно из лавки потребителей общества Рязанско-Уральской железной дороги.
Немало наблюдается случаев и таких, когда люди с большим нетерпением ожидают, когда поведут с обеда австрийских пленных, чтобы купить у них оставшийся от обеда хлеб. В это время, когда население несёт такую нужду из-за насущного куска хлеба, а белёвские купцы отправляют в чужие губернии по несколько тысяч пудов.
Вообще за последнее время настроение населения сильно изменилось, и за невозможность происшествия голодных беспорядков ручаться нельзя.

Унтер-офицер [Подпись]»

ГАТО. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 755. Л. 46–47.

Картина — чудесна. Второй день после объявления войны Дунайской монархии — патриотическая манифестация. Десятый месяц войны — у пленных покупают объедки…
Хлеб пытаются купить крестьяне — при тульской малоземельности многие жили отхожими промыслами, и по весне 1915-го, когда истощился урожай 1914-го, купить хлеба стало негде.
Хороши «книжки, по которым можно приобрести что угодно из лавки потребителей«. Заставшие СССР помнят закрытые распределители и ОРСы. Так они — не изобретение класса номенклатуры. Российская империя этим тоже баловалась…
Рязано-Уральская железная дорога — речь идёт о не пережившей 1990-е годы ветке Раненбург-Смоленск. А здание станции Белёв, ныне тупичка Козельской ветки, сохранилось и забавляет туристов.
thagastan.livejournal.com/391381.html

oduvan.org/chtivo/esse/belyov-ot-patrioticheski...

@темы: история, Россия, Тула, 1914

---

Проблема исторической памяти в малороссийских текстах «Арабесок» Н.В. Гоголя

Татьяна Волоконская

«…ключевой аспект заявленной в теме исследования проблемы наблюдается в возможности отождествления исторической памяти и нарративного отображения исторических представлений индивида или народа. Именно это отождествление происходит при переориентации исторической памяти с прошлого на будущее — процессе, в котором к функции сохранения истории неприметно добавляется функция её произвольного конструирования. Изучение поэтики гоголевских текстов с этой позиции представляется нам весьма актуальным«.

Скачать статью: bonjour.sgu.ru/sites/bonjour.sgu.ru/files/08_vo...

От редакции: проблема сохранения памяти в отсутствие возможности письменной фиксации событий стала необычайно актуальной в наше время. Ситуация в бывших республиках СССР развивается таким образом, что русские люди, живущие там, лишены возможности получать образование на родном языке, и русская культура в этих местах выживает с опорой на народную память, передаваемую устно и не фиксируемую письменно. В этих условиях актуализируются структуры сохранения общей памяти, которые существовали задолго до Гуттенберга. Одна из возможностей такого рода описана в статье, которая предлагается вашему вниманию.
oduvan.org/chtivo/stati/problema-istoricheskoy-...

@темы: история, память, Гоголь

---

Современность

Украинским поэтам, которые борются за мир, стоило бы бороться за право наций на самоопределение. Это было бы честнее и сразу расставляло бы точки над и - по Крыму тоже.

@темы: современность, Украина

---

Как умирают империи

Надежда Пахмутова

На страницах «Одуванчика» последнее время появлялось немало публикаций, посвящённых революционной эпохе (имеются в виду как Октябрьская, так и февральская революции) и периоду становления советской власти в Новороссии.

Особенный уклад жизни Донбасса обусловил особые вызовы и угрозы, с которыми пришлось столкнуться русским западной окраины Российской империи. Однако в предоктябрьский период по всей стране имели место схожие кризисные процессы, которые не смогла ликвидировать или хотя бы затормозить администрация Временного правительства.

О причинах недееспособности российских властей в разгар Первой мировой войны – непосредственно перед февральской революцией и в межреволюционный период – мы предоставляем судить читателям на основе подборки документальных свидетельств того времени. Их публикует в своём блоге под рубрикой «Как умирают империи» старожил города Тулы, инженер по профессии, пользователь ЖЖ thagastan.

Как выглядели призывники 1914 года, выросшие в деревне на экологически чистых продуктах? Была ли царская Россия тем индустриальным «тигром», которого нам рисует либеральная пропаганда? Так ли сыто жилось высококвалифицированным тульским оружейникам при царе-батюшке? Как выражали свой патриотизм помещики-заводчики?

Предлагаем вашему вниманию первую публикации подборки.

«Богатыри, не мы…»

Принято считать, что раньше люди, выросшие на экологически чистых продуктах, в занятиях здоровым крестьянским трудом, были здоровее. Но вот:

Сведения о результатах врачебного осмотра лиц в июле 1914 года,
подлежащих призыву в 1914 году по Алексинскому уезду Тульской губернии

1. По разверстке назначено к приему на службу — … [число не вписано].
2. Внесено в призывные списки по окончательной перед жеребеметанием поверке:
а) в общие (ст. 122 Устава) — 1075
б) в дополнительные А, Б и В — 81
Всего — 1156.
3. Для пополнения назначенного числа новобранцев всего подвергалось
освидетельствованию — 804.
Из числа освидетельствованных:
а) признано совсем неспособными к военной службе — 154;
б) признано неспособными к службе в постоянных войсках, но годными
к зачислению в ополчение 2-го разряда — 4;
в) признано подлежащими отсрочке по невозмужалости и для излечения болезней — 61;
г) признано подлежащими отсрочке и зачислено в ратники ополчения
2-го разряда на основ[ании] примеч[ания] к ст. 172 Устава — отменено3;
д) признано годными к военной службе и внесено в приемную роспись — 495;
е) назначено к переосвидетельствованию — 9;
ж) назначено к отправлению на испытание в лечебные заведения — 54.
4. В числе принятых на военную службу было ростом:
в 2 арш.1 2 ½ верш.2— 2
до 2 арш. 3 верш., включительно — 21
до 2 арш. 4 верш., включительно — 71
до 2 арш. 5 верш., включительно — 135
до 2 арш. 6 верш., включительно — 125
до 2 арш. 7 верш., включительно — 87
до 2 арш. 8 верш., включительно — 34
до 2 арш. 9 верш., включительно — 13.
Кроме того, охотников, не подвергавшихся измерению,— 7.
Итого — 495.
ГАТО. Ф. 744. Оп. 3. Д. 6. Л. 15.

То есть — из 1156 человек, дышавших чистым деревенским воздухом, признано годными к военной службе и внесено в приемную роспись — 495. И большинство призывников, 260 человек, имело рост в пределах 160 до 169 сантиметров.
oduvan.org/chtivo/esse/kak-umirayut-imperii/

@темы: история, Россия, 1914

---

Танцы с бубном вокруг Бильченко продолжаются

Теперь их исполняют писатели из российской ПЕН-центра. Подробности под катом

Артем Киракосов:
? а её "БЖ" (Бильченко Женя) это под нашего "БГ" (Борис Гребенщиков)
писательские встречи друзей Республики Украина и Российской Федерации

Неостановимыми становятся практически наши писательские встречи и разговоры с друзьями и единомышленниками из Украины, и, пожалуй, яркое, хоть, к сожалению, очень кратенькое общение с Евгенией, Женей Бильченко, поэтессой, сражающейся за мир на два фронта и терпящей за то гонения справа то, слева то и терзаемой и затравливаемой от обоих, оставило впечатление раскалённого вскрытого, точащего кроваво взреза нерва, детского обескураженного и беззащитного, откуда-то, с Луны что ли, приземлившегося к нам, огрубевшим, зачерствелым, диванночервивым, обжиревшим и залысевшим дУшно-нутрЯнно, существа корабля боли, доведённого до края полным истощением происходящим на её Родине, мечущегося и загнанного в поиске выхода с тупика подземелий, куда в порыве злобы ненависти забрели, но когда кончится (а он непременно кончится) весь эх!-тот обморок-век без умного всеобщего по-мешания, мы увидим ещё, как раскроется и зацветёт ещё, заплодоносИт ещё талант этой не просто смешной и несуразной рыжей во всех отношениях девочки, раненной Божеской странной стрелою жажды любови земной и внеземной и трепета ко всем людям Планеты, чувственной, талантливой, пытливой души разудалой клоунессы-чудачки, но не только, а серьёзнейшего вдумчивого, авангардного учёного, эссеиста и переводчика, литературоведа и искусствоведа, гуманиста-борца, лектора-проповедника и учителя-наставника, кандидата педагогических наук и доктора культурологии, профессора одного из лучших европейских университетов, востоковеда и мистика, ведущего и пред-водителя алчущей ПРАВДЫ молодёжи обеих наших стран, Республики Украина и Российской Федерации, культуртрегера и эксцентрика, артиста-шоумена, вдохновляющего на миролюбие, сестринство и братолюбие всех воююще-бушующих, поэтессы, рифм и ритм которой так нужен людям по обеим сторонам бойни, границ, лирика, стоящего на НОЛЕВОЙ ОТМЕТКЕ ЛИНИИ ОГНЯ между бойцами с двух сторон противолежащих окопов, бросающими своё боевое смертоносное оружие и обнимающимися зачитыванием её стихами; вот мы тупим (мечи? на оралы?), проговаривая самые острые вопросы жизни ~ словами ~ в русском ПЕНцентре Москвы: чуть-чуть ещё, и миром взаправду заправит бал любовь и красота (ну? -- не наша, естественно и даже не девичая, но выше бери, Достоевскее), и (а что?) русская философская, религиозная, историческая, политическая, социальная, экономическая, общественная, культурологическая, искусствоведческая, литературоведческая и всяка иная мысль и художественная типа критика общего нашего с нынешней Республикой Украина поистине славного прошлого отцов Православия Сергия Булгакова, Павла Флоренского, культурологов Николая Данилевского, Михаила Лотмана, Михаила Бахтина, Питирима Сорокина, востоковедов Николая Конрада и Евгении Завадской, великих всех и не великих всех продолжится слогами и делами, томами и акциями этой смотрящейся нынче сегодня так несуразно и экстравагантно Жени; а её "БЖ" (Бильченко Женя) это под нашего "БГ" (Борис Гребенщиков) -- во даёт!.. ну и самомнение?..

08 02 2018
09 02 2018

АвтоТекст № 0028
ВидеоАльбом № 0688
www.youtube.com/playlist…
ФотоАльбом № 0921
заставка: БЖ фото с экрана

ИСКУССТВО ПРОТИВ СМЕРТИ! ПОБЕДА КОГДА ВСЕ ЖИВЫ!

Несмотря на сложность разговора в политическом, национальном, культурном, государственном, человеческом противостоянии, его надо вести не только между собой, но и с теми, кто к тебе приходит за этими разговором по своим поводам, его дОлжно вести не только военным, дипломатам, политикам, но и людям всех других специальностей, среди которых люди думающие и пишущие, вернусь к идее затеянных нами встреч, какой она мне кажется, видится: ИСКУССТВО ПРОТИВ СМЕРТИ! ПОБЕДА КОГДА ВСЕ ЖИВЫ! -- друзья, а тут не вижу темы спора, время делать дело дальше! -- ВСЕМ ДОБРОГО УТРА И ДНЯ.

11 02 2018
Ссылка и фото:


Особенно удивляют местоимения с большой буквы: "мы помогаем Ей", "Женечка, надеемся, что Ты..."

@темы: Россия, Донбасс, Украина, Бильченко, Москва

---

Вопрос трехлетней давности

О книгах
Какие вы знаете книги добрые, светлые, умиротворяющие, чтобы хорошо кончались, давали веру в людей и в жизнь, поднимало настроение, без трагического катарсиса, не детектив?

Что я смогла вспомнить
"Застава на Якорном поле"
"Перстень Лёвеншёльдов"
"Момо"
"Школа в Кармартене"

И что-то больше не припоминается. Может, настроение не то, не знаю. Одним словом, нужна помощь.
Кое-что из тогдашнего списка я читаю сейчас.
ninaofterdingen.livejournal.com/481621.html

@темы: книги

---

Имармений

Эймармене (необходимость) занимает важное место в философии стоиков, для которых мироздание устроено разумно. Соответственно, человек как часть мироздания должен жить согласно природе мира, то есть разумно. Включение любого события человеческой жизни в закономерный ряд необходимых причин и следствий должно снимать эмоциональную реакцию, даже самую острую, показывая человеку его место в гармонично устроенном мироздании. Следуя стоической этике, человек как существо разумное находит в собственном мышлении и правильном понимании опору для противостояния тем явлениям общественной и личной жизни, которые он считает злом. Стоическая необходимость была известна и на Руси.

Христианские книжники узнали концепцию необходимости из полемических греческих сочинений, направленных против язычников. Для русского книжника необходимость, имармений, окрашена однозначно отрицательно, потому что подразумевает, что у человека нет свободы воли, что Господь подчинен необходимости и прочие ужасные вещи. Отождествление эллинского язычества и собственного, славянского язычества - общее место древнерусской литературы. Таким образом, имармений становится Родом, планеты - Рожаницами, и отвергаются все вместе:


ninaofterdingen.livejournal.com/722789.html

@темы: язычество, христианство, Петрухин, имармений

---

Ацтекские жертвоприношения

Отрывок из книги О. Ивик, «История человеческих жертвоприношений», М.: Ломоносовъ. – 2010 г. – 256 с.
Страницы 213 – 224.

Небольшая цитата, в основном испанский хронист:

…В феврале 1519 года к берегам Мексики причалила эскадра Эрнана Кортеса, состоявшая из одиннадцати кораблей. В распоряжении Кортеса находилось около шестисот пехотинцев, небольшой отряд кавалерии и полтора десятка пушек. У Кортеса, конечно, не было шансов с ходу завоевать могущественную империю, которая насчитывала сотни тысяч воинов. И тем не менее чудо свершилось. Испанцы утверждали, что Мотекусома принял их за посланцев бога Кетсалькоатля, а Кортеса, быть может, и за самого бога. Этот бог носил бороду и, как мы уже упоминали, уплыл на восток, но обещал вернуться в год «1 тростник» (по европейскому счету 1519 год н. э.). Поскольку люди Кортеса приплыли с востока в тот самый год, в который обещал вернуться Кетсалькоатль, носили бороды, а шлемы испанцев оказались похожи на головные уборы богов, Мотекусома II оказал Кортесу если не божественные, то по крайней мере царские почести. В качестве посланников богов Кортес и его спутники должны были посетить храмы столицы. Берналь Диас писал о том, как они поднялись на вершину главного храма и осмотрели Теночтитлан с высоты птичьего полета.
Мотекусома «…предложил войти в одну башенку из двух, по верху крыши которой были очень богатые зубцы, а внутри ее, в помещении в виде зала, находились два подобия алтаря, и при каждом алтаре было по гигантскому идолу, с очень высокими туловищами и весьма массивных. Первый, находившийся по правую руку, сказали они, был идол Уицилопочтли, их бог войны, его лицо и нос были весьма широкие, а глаза безобразные и свирепые; все его туловище было покрыто столь многими драгоценными камнями, золотом и жемчугом, прикрепленными мастикой, которую изготавливали в этой земле из каких-то корней, и голова была покрыта этим же, а туловище его было опоясано несколькими по виду большими ужами, сделанными из золота и драгоценных камешков, и в одной его руке находился лук, а в другой — несколько стрел.
Там вместе с ним был другой небольшой идол, сказали, что это его паж, он держал недлинное копье и щит весьма богатый, из золота и каменьев; и висело на шее Уитсилопочтли несколько лиц индейцев и иное, вроде сердец тех же индейцев, из золота и серебра, вместе с множеством синих камешков; и там было несколько жаровен ладана, которым был их копал (благовонная смола. — О. И.), с тремя сердцами индейцев, принесенных в жертву в тот день, их сжигали, и дым от того и от копала был тем жертвоприношением, совершенным ему.И были все стены и пол в этом святилище так залиты и черны от запекшейся крови, что все так сильно и скверно воняло. Затем, в другой стороне, по левую руку, рассмотрели находившегося там же другого гигантского идола высотой с Уитсилопочтли, а носом, как у медведя, а глаза его ярко сверкали, сделанные из их зеркал (из обсидиана)… И этот Тескатлипока был богом их преисподни и владел душами мешиков (т. е. мексиканцев.), и было опутано его туловище изображениями дьявольских карликов с хвостами в виде змей. И было на стенах столь много запекшейся крови, и весь пол был ею залит, и даже на бойнях Кастилии не было такого зловония. И там были преподнесенные этому идолу пять сердец, принесенных в тот день в жертву.
И на вершине этого храма была другая башенка с помещением, весьма богато отделанная деревом, и был там иной идол — получеловек-полуящерица, весь покрытый драгоценными камнями, а посередине, вдоль туловища, накидка. Они говорили, что тело его наполнено всеми семенами, что имелись во всей этой земле, и сказали, что это бог производства семян и плодов; но я не помню имени его. И все было залито кровью, как стены, так и алтарь, и было такое зловоние, что мы, не выдержав больше, выскочили наружу. И там находился огромный, колоссальный барабан; у когда по нему били, звук от него был такой унылый и слышен оттуда на две легуа (более одиннадцати километров. — О. И.) и, как они говорили, был похож на звучание инструмента из их преисподни; они сообщили, что кожа на этом барабане с исполинских змей. Тут же находилось и множество других дьявольских вещей — большие и малые трубы, всякие жертвенные ножи из камня, множество обгорелых, сморщенных сердец индейцев. И всюду — кровь и кровь!
Не мог поэтому наш Кортес удержаться, чтобы не сказать Мотекусоме через наших переводчиков: «Сеньор Мотекусома, не понимаю, как вы, столь славный и мудрый великий сеньор, не убедились до сих пор, что все эти ваши идолы — злые духи, именуемые детьми дьявола. Чтобы убедить вас и ваших жрецов в этом, разрешите на вершине этой башенки водрузить крест, а в ее помещении, где находятся ваши Уитсилопочтли и Тескатлипока, поместить изображение Нашей Сеньоры Девы Марии; тогда вы сами увидите, какой страх обуяет ваших идолов». Но Мотекусома ответил очень немилостиво, тем более что подле находились двое жрецов, явно разгневанных: «Сеньор Малинче! Если бы я знал, что ты здесь будешь поносить моих богов, я никогда бы не показал их тебе. Для нас они — добрые боги; от них идет жизнь и смерть, удача и урожай, а посему мы им поклоняемся, приносим жертвы. Тебя же очень прошу оставить впредь всякое дерзновенное слово».
Диас описывает и то, как поступали ацтеки с телами своих жертв.
«…Когда тех несчастных индейцев приносили в жертву, им рассекали кремневыми ножами грудь, рылись там, вырывали сердце, его и кровь преподносили своим идолам те, от чьего имени была эта жертва; после того, как отрезали ноги, руки и голову, съедали ноги и руки на празднествах и на пиршествах, а голову подвешивали, нанизав на шест между столбами, туловище принесенного в жертву не ели, а бросали… диким зверям».
При одном из храмов Диас видел подобие небольшого зоопарка — здесь содержали хищников, которым скармливали трупы. В другом храме он посетил «кухню», где готовили человеческое мясо:
«Следует сказать лишь о небольшом здании в виде башни. Вход в него охранялся двумя разинутыми змеиными каменными пастями с огромными клыками, и воистину это был вход в адскую пасть, ибо внутри было множество идолов, а в соседнем помещении много посуды для варки мяса несчастных индейцев, принесенных в жертву, всякие ножи и топоры, точно у мясников; и все там, как и в других храмах, было сильно залито кровью и черно от копоти и запекшейся крови…»
oduvan.org/chtivo/stati/zhertvoprinosheniya-u-a...

@темы: Мексика, Кортес, ацтеки

---

«Договор» и «вручение себя» как архетипические модели культуры

Юрий Лотман

Лотман Ю. М. «Договор» и «вручение себя» как архетипические модели культуры // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. — Т. 3. — Таллинн: Александра, 1993. — 480 с. — С. 345-355.

Анализируя наиболее архаические социокультурные модели, мы можем выделить, в частности, две, представляющие особый интерес в свете их дальнейших трансформаций в истории культуры. С известной степенью условности одну из них мы будем именовать магической, другую — религиозной. Необходимо сразу же подчеркнуть, что речь идет не о каких-либо реальных культурах, а о типологических принципах. Выявившиеся в истории культуры религии чаще всего сложно составляются из обоих элементов. В некоторых мировых религиях, по нашей терминологии, доминирует магия.

Магическая система отношений характеризуется:

1. Взаимностью. Это означает, что участвующие в этих отношениях агенты оба являются действователями; например, колдун совершает определенные действия, в ответ на которые заклинаемая сила совершает свои. Односторонние действия в системе магии не существуют, так как если колдун в силу своего незнания совершает неправильные действия, которые бессильны вызвать заклинаемую силу и заставить ее действовать, то такие слова и жесты в системе магии действиями не признаются.

2. Принудительностью. Это означает, что определенные действия одной стороны влекут за собой обязательные и точно предусмотренные действия другой. В магических отношениях зафиксированы многочисленные тексты, свидетельствующие о том, что колдун заставляет потустороннюю силу явиться и действовать против её воли, хотя и располагает меньшей мощью. Совершение определенных действий одной стороной требует ответных определенных действий со стороны другой. В этом случае власть как бы распределяется поровну: потусторонние силы властны над колдуном, а он властен над ними.

3. Эквивалентностью. Отношения контрагентов в системе магии носят характер эквивалентного обмена и могут быть уподоблены обмену конвенциональными знаками.

4. Договорностью. Взаимодействующие стороны вступают в определенного рода договор. Договор этот может иметь внешнее выражение (заключение контрактов, клятвы соблюдения условий и т.п.) или быть подразумеваемым. Однако наличие договора подразумевает и возможность его нарушения в такой же мере, в какой из конвенционально-знаковой природы обмена вытекает потенциальная возможность обмана и дезинформации1. Отсюда с неизбежностью вытекает возможность различных толкований договора и стремление каждой из сторон вложить в выражение договорных формул выгодное ей содержание.

В основе религиозного акта лежит не обмен, а безоговорочное вручение себя во власть. Одна сторона отдает себя другой без того, чтобы сопровождать этот акт какими-либо условиями, кроме того, что

1 См.: Reicher С. La diabolie, la séduction, la renardie, l’écriture / Ed. deminuit, Paris, 1979. (346

получающая сторона признается носительницей высшей мощи2. Отношения этого типа характеризуются: 1) односторонностью; они имеют однонаправленный характер: отдающий себя во власть субъект рассчитывает на покровительство, но между его акцией и ответным действием нет обязательной связи; отсутствие награды не может служить основанием для разрыва отношений; 2) из сказанного вытекает отсутствие принудительности в отношениях: одна сторона отдает все, а другая может дать или нет, так же как она может отказать достойному дарителю и отдать недостойному, не участвующему в данной системе отношений или нарушающему ее; 3) отношения не имеют характера эквивалентности: они исключают психологию обмена и не допускают мысли об условно-конвенциональном характере основных ценностей. Поэтому средствами коммуникации являются в этом случае не знаки, а символы, природа которых исключает возможность отчуждения выражения от содержания, и, следовательно, обмана или толкования; 4) следовательно, отношения этого типа имеют характер не договора, а безусловного дара.

Следует подчеркнуть, что речь идет о модели культурпсихологии этих типов отношений, — реальные мировые религии никогда не могли обходиться без той или иной степени участия магической психологии. Например, отказываясь от мысли об эквивалентно-обменном характере в отношениях между человеком и богом в пределах земной жизни, они в ряде случаев включали идею загробного воздаяния, устанавливая систему принудительного, т.е. однозначно обусловленного и, следовательно, справедливого отношения между земной и потусторонней жизнью. Ср. противоположное мнение святого Августина, согласно которому конечное спасение или проклятие человека не зависит от его добродетели, а целиком определяется произволом Бога.

Официальная церковь языческой Римской империи последних веков, за фасадом которой таились глубоко сокрытые культы религиозного характера, была магической. Система жертвоприношений богам составляла основу договорных с ними отношений, а официальное поклонение императору имело характер конвенции с государством. Именно в силу отмеченных выше черт магизма «религия» римлянина не противоречила ни его развитому и укоренившемуся в самых глубинах его культурной психологии юридическому мышлению, ни всей структуре разработанно-правового государства. Христианство, с позиции римлянина, было глубоко антигосударственным началом, поскольку представляло собой религию в самом точном значении этого слова и, следовательно, исключало формально-юридическое, договорно-правовое сознание. А отказ от этого сознания был для человека римской культуры отказом от самой идеи государственности.

Языческие культы на Руси имели, видимо, шаманистский, т.е. магический характер. Совпадение принятия христианства Русью и возникновения киевской государственности повлекло ряд существенных последствий в интересующем нас аспекте. Сложившееся двоеверие давало две противоположные модели общественных отношений. Нуждавшиеся в оформлении отношения князя и дружины тяготели к договорности. Такая модель наиболее адекватно отражала складывающуюся систему феодальных связей, основанных на патронате-вассалитете, всю структуру взаимных прав-обязанностей и этикетно-знакового обмена, на которых

2 Имеется в виду именно мощь, а не благость, поскольку возможно религиозное поклонение и злым силам. (347

покоилось идеологическое оформление рыцарского общества. Традиция русского магического язычества органически входила здесь в тот порядок, который образовывался в результате европейского синтеза племенных установлений варварских народов и римской юридической традиции, прочно державшейся в старых городах империи с их отстаивающими свои права коммунами, сложной системой правовых отношений и обилием юристов.

Однако если на Западе договорное сознание, магическое по своей далекой основе, было окружено авторитетом римской государственной традиции и заняло равноправное место рядом с религиозно-авторитарным, то на Руси оно осознавалось как языческое по своей природе. Это накладывало печать на его общественную оценку. Показательно, что в западной традиции договор как таковой не имеет оценочной природы: его можно заключать и с дьяволом, как, например, в житии святого Теофиля, который продал душу дьяволу, а после выкупил её с покаянием, но возможен и договор с силами святости и добра. Так, в «Цветочках знаменитого мессира святого Франциска» содержится известный рассказ о договоре между Франциском Ассизским и свирепым волком из Губбио. Обвинив волка в том, что он ведет себя «как негодяй и худший человекоубийца», пожирая не только животных, но и покушаясь на людей, которые несут на себе образ божий, Франциск заключил: «Брат волк, я хочу утвердить мир между тобой и ими (жителями области Губбио. — Ю. Л.)». Франциск предложил волку эквивалентный обмен: он, волк, откажется от своих злодейств, а жители Губбио перестанут его преследовать и будут снабжать пищей. «Обещаешь ли ты это? — И волк, наклоняя голову, сделал очевидный знак того, что обещает»3. Договор был заключен и соблюдался обеими сторонами до смерти волка.

Ни в русской народной, ни в средневеково-книжной традиции Руси подобные тексты нам неизвестны: договор возможен только с дьявольской силой или с ее языческими адекватами (договор мужика и медведя). Это, во-первых, накладывает эмоциональный отсвет на договор как таковой — он лишен ореола культурной ценности. В рыцарском быту Запада, где отношения с Богом и святыми могут моделироваться по системе «сюзерен-вассал» и подчиняться условному ритуалу типа посвящения в рыцари и служения Даме, договор, скрепляющий его ритуал, жест, пергамент и печати осеняются ореолом святости и получают высший ценностный авторитет. На Руси договор воспринимается как дело чисто человеческое в значении: «человеческое» как противоположное «божественному». Введение крестного целования в тех случаях, когда необходимо скрепить договор, свидетельствует именно о том, что без безусловного и внедоговорного божественного авторитета он недостаточно гарантирован. Во-вторых, во всех случаях, когда договор заключается с нечистой силой, соблюдение его греховно, а нарушение — спасительно. Именно в общении с нечистой силой выступает условность словесно-знаковой коммуникации, позволяющая пользоваться словами для обмана. Возможность различных толкований слова (казуистика) также отождествляется не с выяснением его истинного значения, а с желанием обмануть (ср. у Достоевского: «Аблакат — продажная совесть»). Ср. эпизод из сказки «Змей и

3 Цит. по: I. Fioretti del glorioso messere Santo Francesco e de’suoi Frati / Ed. G. L. Passerini. Fiorence, 1903. Pag. 58-62. Русский перевод см. в. кн.: Сказания о бедняке Христове: (Книга о Франциске Ассизском). М., 1911. (348

цыган». Змей и цыган договорились соревноваться в свисте: «Змей как свистнул — со всех деревьев лист осыпался. «Хорошо, брат, свистишь, а все не лучше моего, — сказал цыган. — Завяжи-ка наперед свои бельмы, а то как я свистну — они у тебя изо лба повыскачут!» Змей поверил и завязал платком свои глаза: «А ну, свисти!» Цыган взял дубину да как свистнет змея по башке…»4 Игра словами, обнажающая условную природу знака и превращающая договор в обман, возможна в отношении к черту, змею, медведю, но немыслима в общении с Богом и миром святости. Известна поговорка Даниила Заточника: «Лжи бо, рече, мирови, а не Богу: Богу нельзь солгати, ни вышним играти». Показательно, что «солгати» и «играти» приравниваются.

В связи с этим система отношений, устанавливавшаяся в средневековом обществе, — система взаимных обязательств между верховной властью и феодалами — получает уже весьма рано отрицательную оценку. Так, Даниил Заточник, уверяя князя, что «думцы» — лукавые слуги и введут своего государя в печаль, противопоставляет им идеал преданности: сам он не стыдится сравнения со псом. «Или речеши, княже: солгал еси, аки пес. То добра пса князи и бояре любят». Служба по договору — плохая служба. Еще Петр I будет с раздражением писать князю Б. Шереметеву, которого он подозревает в тайной симпатии к старинным боярским правилам: «Сие подобно, когда слуга, видя тонущего господина, не хочет его избавить, дондеже справится, написано ль то в его договоре, чтоб его из воды вынуть»5. Слова эти можно сопоставить с письмом Курбатова Петру: «Истинно желаю работать тебе, государю, без всякого притворства, как Богу»6. Сравнение это не случайно — оно имеет глубокие корни.

4 № 149 в изд.: Народные русские сказки А Н. Афанасьева: В 3 т. / Под. ред. М. К. Азадовского, Н. П. Андреева, Ю. М. Соколова. М., 1936—1939; в изд. под ред. А. Е. Грузинского (1897 и 1913—1914) — № 86. При договоре с нечистой силой обычный способ нарушения договора — покаяние (ср. «Повесть о Савве Грудцыне»). Более сложный вариант — апокриф об Адаме. Известен текст (А. Н. Пыпин сообщает, что он извлечен из старообрядческой рукописи, но не указывает данных о ней), согласно которому Адам заключил договор с дьяволом в обмен на исцеление Евы и Каина: «И рече диавол: «Даси на ся рукописание: (…) «Живый Богу, а мертвый тебе» (Тихонравов Н. Памятники отреченной русской литературы. Спб., 1863. Т. 1. С. 16). Однако характерно, что, видимо, более распространенным был текст, в котором Адам, заключая договор, сознательно обманывал дьявола. После изгнания из рая Адам запряг вола и начал пахать землю. «И прииде дияволъ: «Не дам тебъ земли работати, понеже моя есть земля, а божия суть небеса и рай (…). Напиши мнь рукописание свое, да еси мой, тогде мою землю работай». Адам рече: «Чья есть земля, того есми и азъ и чада моя». Далее автор объясняет, что Адам хитро обманул дьявола: он знал, что земля принадлежит сатане временно, что в будущем Христос воплотится («яко Господь снити хощет на землю и родитися от дьвы») и выкупит своей кровью землю и людей у дьявола (Там же. С. 4)

В западноевропейской традиции договор нейтрален: он может быть и хорошим и плохим, а в специфически-рыцарском варианте с его культом знака соблюдение слова делается предметом чести. Характерны сюжеты о рыцаре, соблюдающем слово, данное сатане (ср. инверсию в легенде о Дон Жуане: нарушая все обязательства религии и морали, он выполняет слово, данное статуе командора). В русской традиции договор заимствует свою «крепость» от святыни, которой поручается его хранение. Договор же, не освященный авторитетом неконвенциональной власти веры, «крепости» не имеет. Поэтому слово, данное сатане (или его земным заменителям), надо нарушить.

5 Письма и бумаги императора Петра Великого. СПб., М., 1893. Т. 3 С. 265.

6 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. СПб., б. г. Кн. 4. Стб. 5. (349

Централизованная власть в гораздо более прямой форме, чем на Западе, строилась по модели религиозных отношений. Построенная в «Домострое» изоморфная модель: Бог во вселенной, царь — в государстве, отец — в семье — отражала три степени безусловной врученности человека и копировала религиозную систему отношений на других уровнях. Возникавшее в этих условиях понятие «государевой службы» подразумевало отсутствие условий между сторонами: с одной — подразумевалась безусловная и полная отдача себя, а с другой — милость. Понятие «службы» генетически восходило к психологии несвободных членов княжеского вотчинного аппарата. По мере того как росла роль этой лично зависимой от князя бюрократии, превращавшейся в бюрократию государственную, а также роль наемного войска князя, «воинников», психология княжеского двора делалась государственной психологией служивого люда. На государя переносились религиозные чувства, служба превращалась в служение. Достоинство определяется милостью: «Не твоя б государская милость, и яз бы што за человек?» — пишет Василий Грязной Ивану Грозному (Грязной — опричник, принадлежал к боярскому роду).

Столкновение этих двух типов психологии можно проследить на всем протяжении русского средневековья. Причем если психология обмена и договора культивирует знаковость, ритуал, этикет, то государственно-религиозная позиция ориентируется на символизм и практицизм. Парадоксальное сочетание этих двух последних качеств не должно удивлять. Рыцарская культура ориентирована на знаковость. Для того чтобы приобрести культурную ценность, вещь в этой системе должна сделаться знаком, т.е. быть максимально очищена от своей практической вне-знаковой функции. Так, «честь» для феодала древней Руси связывалась с получением от сюзерена богатой части военной добычи или большого подарка. Однако, получив награду, её следовало по законам чести употребить так, чтобы максимально унизить вещественную ценность и тем самым подчеркнуть знаковую: «Орьтъмами и япончицами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ мьстомъ, и всякыми узорочьи Половьцкыми»7. Образец рыцарского поведения дан в русской редакции поэмы о Диогенисе Акрите — «Девгениевом деянии» (перевод XI—XII вв.): богатырь Девгений решил добыть себе в жены «прекрасную Стратиговну», отец и братья которой убивали всех искателей ее руки; когда он приехал на двор Стратига, девица была одна — отец и братья находились в отлучке. Девгений мог беспрепятственно увезти свою возлюбленную, но он приказал ей остаться и сообщить отцу о предстоящем похищении. Стратиг отказался верить. Между тем Девгений разломал ворота и, въехав во двор, «начат велегласно кликати, Стратига вон зовы и сильныя его сыны, дабы видели сестры своея исхищение (курсив мой. — Ю. Л.)». Однако Стратиг и теперь отказался верить в то, что нашелся храбрец, вызывающий его на бой. Девгений, прождав три часа напрасно, увез невесту. Однако удача предприятия вызывает у Девгения не радость, а печаль: «Велика есмь срама добыл»8. Он добивается все же боя, в котором побеждает отца и братьев невесты, берет их в плен, затем освобождает из плена, отпускает невесту домой, едет снова свататься и теперь уже получает невесту «с великою честию».

7 Слово о полку Игореве. Л., 1952. С. 11 (Фототипическое воспроизведение изд. 1800 г.).

8 Кузьмина В. Д. Девгениево деяние. М., 1962. С. 149. (350

Здесь все — невеста, бой, свадьба — превращено в знаки рыцарской чести и ценно не само по себе, а лишь в связи с этим, приписанным значением. Невеста ценна не сама по себе, а в связи с трудностью её получения — без этих трудностей она теряет ценность, бой ценится не победой как таковой, а, во-первых, победой, одержанной по определенным условным правилам, и, во-вторых, в максимально трудных условиях. Поражение и гибель при попытке выполнения невыполнимой задачи ценятся выше, чем победа и связанные с ней практические выгоды, полученные путем расчета, практической сметки или обычных военных усилий. Эффектность ценится выше, чем эффективность. Безнадежная попытка Игоря Святославовича с малой дружиной «поискать града Тьмутаракани» вдохновляет автора «Слова о полку Игореве» больше, чем скромные, но весьма результативные действия объединенной дружины русских князей в 1183-1184 гг. Такова же психология и певца «Песни о Роланде». Знаковый характер поведения заставляет акцентировать момент игры: практический результат как цель действия заменяется правильностью пользования языком поведения. Так, в западноевропейском рыцарском быту турнир становится равноценным бою. На Руси функцию турнира в быту феодала принимает охота. Она становится специфической игрой, концентрирующей знаковые ценности рыцарского боевого поведения. Не случайно Владимир Мономах перечислял свои охоты рядом с боевыми подвигами как равные предметы гордости.

Поведение противоположного типа исключает условность: основным признаком его является ориентация на отказ от игры и релятивности семиотических средств и отождествление безусловности с истинностью. Безусловность социального смысла поведения проявляется здесь двояко: для социального верха — тяготение к символизму поведения и всей системы семиотики, для низа — ориентация на нулевой уровень семиотичности, перенесение поведения в чисто практическую сферу.

Разницу между знаком и символом как выражением условного и безусловного в семиотике отмечал Ф. де Соссюр: «Символ характеризуется тем, что он всегда не до конца произволен; он не вполне пуст, в нем есть рудимент естественной связи между означающим и означаемым. Символ справедливости, весы, нельзя заменить чем попало, например колесницей»9.

Власть в перспективе символического сознания русского средневековья наделяется чертами святости и истины. Ценность её безусловна — она

9 Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 101. В русском переводе высказывание звучит менее категорично, чем в оригинале: «никогда не является полностью условным» («n’etre jamais tout a fait arbitraire» (Saussure F. de. Cours de linguistique generale. Paris, 1962. P. 101). Аргументированное разграничение знака и символа см.: Todorov Tzv. Introduction a la simbolique // Poetique. 1972. № 11. P. 275—286 («Signe et symbol»); Idem. Theories du symbole / Ed. du Seul. Paris, 1977. P. 9-11 et squ. В наполнении понятия «символ» мы идем за Соссюром, а не за Пирсом, который противопоставлял его «икону» как основанному на социальной конвенции. Неконвенциональная природа символа не снимает, однако, его отличий от иконических знаков. Хотя и те и другие исходят из принципа подобия, между ними существует важное различие: подобие в символе имеет риторический характер (невидимое передается через видимое подобие, бесконечное через конечное, недискретное через дискретное и т.д.: уподобляющееся и уподобляемое находятся в смысловых пространствах с разным числом измерений), подобие в иконических знаках имеет более рациональный характер. Здесь возможно по изображению однозначно реконструировать изображаемое, что в системе символов в принципе исключается. (351

образ небесной власти и воплощает в себе вечную истину. Ритуалы, которыми она себя окружает, являются подобием небесного порядка. Перед её лицом отдельный человек выступает не как договаривающаяся сторона, а как капля, вливающаяся в море. Отдавая себя, он ничего не требует взамен, кроме права себя отдавать. Так, Шафиров, находясь в Стамбуле и советуя после Полтавской битвы совершить вооруженную диверсию с целью похищения с турецкой территории Карла XII, писал Петру I: «А хотя и дознаются, что это сделано с русской стороны, то ничего другого не будет, как только что я здесь пострадаю»10. Можно было бы привести много аналогичных примеров. Существенно здесь то, что носитель конвенциональной психологии, сталкиваясь с необходимостью пожертвовать жизнью, рассматривал смерть как акт обмена жизни на славу: «Аще мужь убьен есть на рати, то кое чюдо есть? — говорил своим воинам Данила Галицкий. — Инии же и дома умирают без славы, си же со славою умроша»11. С противоположной позиции не может идти и речи об обмене ценностей: возникает поэзия безымянной смерти. Наградой является растворение в абсолюте, от которого не ждут никакой взаимности. Дракула не обещает своим воинам славы и не связывает гибели с идеей справедливого воздаяния12 — он просто предлагает им смерть по его приказу безо всяких условий: «Хто хощет смерть помышляти, тот не ходи со мною на бой»13.

Распространяя на государственность религиозное чувство, социальная психология этого типа требовала от общества как бы передачи всего семиозиса царю, который делался фигурой символической, как бы живой иконой14. Уделом же остальных членов общества делалось поведение с нулевой семиотикой, от них требовалась чисто практическая деятельность. Показательно, что практическая деятельность при этом продолжала в ценностном отношении котироваться весьма низко; это давало возможность Грозному называть своих сотрудников «страдниками» — они как бы низводились на степень, на которой в раннефеодальном обществе были только холопы, находившиеся вообще вне социальной семиотики. От подданных требуется практическая служба, приносящая реальные результаты. Их забота о социально-знаковой стороне своей жизни и деятельности воспринимается как «лень», «лукавство» или даже «измена». Показательно изменение отношения к охоте: из дела чести она превращается в поносную забаву, отвлекающую от государственных дел; за государем право на неё сохраняется, но именно как на забаву. Уже в «Повести о побоиши иже на Пьян» страсть нерадивых воевод к охоте противопоставляется государевой ратной службе: «Ловы дъюще, оутьхоу собъ творяще, мняще, яко дома»15. Позже в том же духе писал Грозный Василию Грязному: «Ино было не по объездному спати:

10 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 4. Стб. 42.

11 Поли. собр. рус. летописей. 2-е изд. СПб., 1908. Т. 2. С. 822. (курсив мой. — Ю. Л.).

12 Ср.: «Смерть на поле брани обычно называется „суд»» (Мещерский Н. Л. История «Иудейской войны» Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.; Л., 1958. С. 85).

13 Повесть о Дракуле. М.; Л., 1964. С. 127.

14 Именно символическая, а не знаковая природа авторитета царской власти исключала для царя возможность игрового поведения. В этом отношении момент игры в поведении Грозного воспринимался и субъективно, и объективно как сатанизм.

15 Полн.собр. рус. летописей. Пг., 1915. Т. 14. С. 307. (352

ты чаял, что в объезд приехал с собаками, за зайцы — ажио крымцы самого тебя в торок ввязали»16. И Грязной, который не оскорбился кличкой «страдника» (соглашаясь с царем, он отвечал: «Ты государь — аки Бог: из мала и велика чинишь»), тут обиделся и писал Грозному, что раны и увечья он получил не на охоте, а в бою, на государевой службе.

XVIII в. принес глубокие перемены во всей системе культуры. Однако новый этап общественной психологии и семиотики культуры был трансформацией предшествующего, а не полным с ним разрывом. Наиболее заметным на культурно-бытовой поверхности жизни было изменение официальной идеологии. Государственно-религиозная модель не исчезла, а подверглась интересным трансформациям: в аксиологическом отношении верх и низ её поменялись местами. Практическая деятельность из области «низкого» была поднята на самый верх ценностной иерархии. Десимволизация жизни, сопровождавшаяся демонстративным затаптыванием символики предшествующего периода в грязь и выставлением её на публичное осмеяние, поднимала авторитет практического дела. Поэзия ремесла, полезных умений, действий, которые не являются ни знаками, ни символами, а ценны сами собой, составляла значительную часть пафоса петровских реформ и научной деятельности Ломоносова. О. Мандельштам видел в этом пафосе суть XVIII в.: «Меня все тянет к цитатам из наивного и умного восемнадцатого века, и сейчас мне вспоминаются строчки из знаменитого ломоносовского послания:

Неправо о вещах те думают, Шувалов,

которые стекло чтут ниже минералов.

Откуда этот пафос, высокий пафос утилитаризма, откуда это внутреннее тепло, согревающее поэтическое размышление о судьбах обрабатывающей промышленности, какая разительная противоположность с блестящим и холодным безразличием научной мысли девятнадцатого столетия?»

В поведении Петра I подчеркивалось, что он

Рожденны к скипетру простер в работу руки.

(Ломоносов)

Идеал царя-работника неоднократно повторялся от Симеона Полоцкого («Делати» из сборника «Вертоград многоцветный») до «Стансов» Пушкина. Однако перевернутая система не только отличалась, но и сходствовала со своей исходной формой: петровская государственность не была воплощенным символом, так как сама представляла собой конечную истину и, не имея инстанции выше себя, не была ничьей представительницей и образом. Однако она, как и допетровская централизованная государственность, требовала веры в себя и полного в себе растворения. Человек вручал себя ей. Создавалась светская религия государственности, и «практичность» переставала уже быть внесемиотической эмпирией.

Коренным образом изменился и удельный вес семиотики договора в общей структуре культуры эпохи. Почти полностью уничтоженная вместе со всем культурным наследием раннего русского средневековья, она получила мощную поддержку в западном культурном влиянии. В речах Феофана Прокоповича и других публицистов петровского лагеря получила развитие политическая концепция Пуффендорфа и Гуго

16 Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951. С. 193. (353

Гроция, своеобразно преломленная сквозь русскую традицию. Власть царя мыслится как данная от Бога и оправдывается ссылкой на апостола Павла (Еф. 6, 5). Однако одновременно утверждается, что царь, приняв власть, вступает в безмолвный договор, обязуясь царствовать на благо подданных. Перестав быть символом, царь так же обязан практически служить подданным, как подданные ему: «Аще же всякий чин от бога есть, якоже ведение второе показует, то самое нам нужнейшее и богу приятное дело, его же чин требует, мой — мне, твой — тебе, и тако о прочиих. Царь ли еси, царствуй убо, наблюдая да в народе будет безпечалие, а во властех правосудие и како от неприятелей цело сохранити отечество. Сенатор ли еси, весь в том пребывай (…). И просто реши, всяк разсуждай, чесового звание твое требует от тебе, и делом исполняй требование его»17.

Введение системы государственных отличий и чинов, конкурировавшей в XVIII в. с принципом безусловного и врожденного благородства по крови, также основано было на обмене достоинства на знаки. Эквивалентность этого обмена, нарушавшаяся на практике, в теории должна была строго соблюдаться. На это были ориентированы разработанные орденские статуты и система чинопроизводства, основанная на строгой очередности стажа службы. То, что обойденный наградой мог по нравам и законам эпохи сам напоминать о себе и требовать награждения, перечисляя свои на него права, свидетельствовало, что в сознании эпохи это была не внезаконная милость, а урегулированный и подверженный правилам обмен обязательствами между служилым человеком и властью. Дух договорности, пронизывающий культуру XVIII в., заставлял переосмыслить или хотя бы перефразировать оценку традиционных институтов. Так, характерно, что, хотя все знают, что в России существует самодержавие и признание этого входит и в официальную идеологию (в частности, в официальную титулатуру), и, конечно, в государственную практику, признаваться в этом факте считается нежелательным нарушением хорошего тона. Екатерина II доказывает в «Наказе…», что Россия — монархия, а не самодержавие, т.е. управляется законами, а не произволом. Александр I будет неоднократно подчеркивать, что самодержавие — печальная необходимость, которой он лично не одобряет. Для него, как и для Карамзина, это будет факт, а не идеал. Особенно же проявится эта тенденция в осмыслении прав дворянства. Уже Кантемир во второй сатире («О благородстве», 1730 г.) рассматривал привилегии дворянина как аванс, получаемый за заслуги отцов, который следует погасить личной службой государству. Мысль эта под пером писателей типа Сумарокова превратилась в теорию обмена личных заслуг на почести, получаемые за заслуги предков. Дворянин, который не имеет личных заслуг, подобен обманщику, берущему и ничего не дающему взамен:

Дворянско титло нам из крови в кровь лиется;

Но скажем: для чего дворянство так дается.

Коль пользой общества мой дед на свете жил;

Себе он плату, мне задаток заслужил:

А я задаток сей, заслугой взяв чужею,

Не должен класть его достоинства межею…

…Для ободрения пристойный взяв задаток,

По праву ль без труда имею я достаток?18

17 Прокопович Ф. Соч. М.; Л., 1961. С. 98.

18 Сумароков Л. В. Стихотворения. [Л.], 1935. С. 203. (354

На этом фоне протекает и противоположный процесс: одновременно с тенденцией к рационализации знакового обмена, перенесению центра тяжести на его содержание существует и встречное течение — стремление к иррациональному выделению знаковости как таковой. Акцентируется условность, немотивированность знака, ритуал. Так, быстро развивающаяся замкнуто-дворянская культура культивирует этикет, театрализацию быта. Утверждается семиотика корпоративной чести, получают развитие поединки — ритуальная процедура восстановления оскорбленной чести.

Развивающаяся щегольская культура строится на игре, вытекающей из условной связи содержания и выражения знаков. Возникает потребность в словарях для изъяснения значений условных форм выражения, в частности, галантного языка любви. Так, по принципу обычного словаря (слово, пример фразеологического употребления, словарная статья) строится «Любовный лексикон» Дре дю Радье, переработанный для русских условий А. В. Храповицким. Например:

Беспокойство (…). Я терплю смертельное беспокойство. Заключает в себе: «Я последуя принятым правилам, даю должной вид моей горячности».

Говорить (…). Естьлиже красавица скажет с приятностью: Ты говоришь пустое, то значит: «Хотя и хочу иметь любовника, но опасаюсь обычной вам нескромности» (…). Опомнись, кому ты говоришь или я етова не понимаю и прочим подобным словам приписывается такое же знаменование <…).

Мучение. — Я терплю несносное мучение, значит по большей части: «Я притворюсь быть влюбленным; но вы, видевши часто театр, думаете, что без мученья в любви не бывают: мне должно в вашу угодность набирать страстные слова…»19

Такие же метатексты необходимы и для понимания языка мушек: «Мушка (…) бархатная на виске сказывает нездоровье, тафтяная на левой стороне лба — гордость, под нижней которой-нибудь ресницей — слезы, на верхней губе — поцелуй, на нижней — склонность и проч. Ключ от сей азбуки, так как и министерской (министр — здесь: посол, дипломат. — Ю. Л.) не одинаков; его избирают и переменяют для безопасности сношений своих по произволению»20.

Получают развитие языки вееров, цветов. Распространение маскарадов вносит элемент релятивности даже в, казалось бы, данные природой оппозиции: мужчины одеваются в женское, женщины — в мужское21. Следует иметь в виду, что народное сознание остается на позициях отождествления немотивированного знака с дьявольским. С этим же связано распространенное в моралистической литературе толкование, связывающее знаковый релятивизм щегольской культуры с безбожием и моральным релятивизмом.

19 Любовный лексикон / Пер. с фр. М., 1779. С. 9, 18, 42.

20 Гр[омов/ Г. Любовь: Книжка золотая. Спб., 1798. С. 134—135.

21 Ср. записку Екатерины II: «Il m’est venu une idee fort plaisante. Il faut faire un bal a l’Ermitage <…>. II faut dire aux dames d’y venir en deshabille et sans paniers, et sans grande parure sur la tete <…> Il у aura dans cette salle quatre boutique d’habits, de masques d’un cote et quatre boutique d’habits, de masques de l’autre, d’un cote pour les hommes, de l’autre pour les dames <…). Aux boutiques avec les habits d’hommes il faut mettre l’etiquette en haut: „boutiques l’habillement pour les dames»; et aux boutiques d’habit pour les dames <…>, «pour les messieur»…» (Сочинения имп. Екатерины II: [В 12 т.]. Спб., 1907. Т. 12. С. 659). (355

Ошибочно рассматривать щегольскую культуру XVIII в. с тех же позиций, что и её критики, и видеть в ней лишь уродливую социальную аномалию. Именно в её недрах вырабатывалось сознание автономности знака, явившееся важным стимулом для формирования личностной культуры эпохи романтизма. То, что у истоков этой культуры в России стоит Тредиаковский с «Ездой в остров любви», а занавес над ной опускает Карамзин как автор «Писем русского путешественника», заставляет нас видеть в ней не только цепь карикатур от Корсакова из «Арапа Петра Великого» до Слюнтяя из «Триумфа» Крылова.

Напряженность социальных конфликтов в конце XVIII в. вызвала дальнейшие сдвиги в структуре языков культуры. Связанность мира знаков с социальной структурой общества дискредитировала в глазах просветителя XVIII в. знак как таковой. Вслед за Вольтером просветители подвергли всесторонней критике «предрассудки вековые» (Пушкин), что на практике означало пересмотр всего запаса накопленных веками семиотических представлений. Руссо, вскрыв ложь мира цивилизации, исходный ее принцип обнаружил в условности связи выражения и содержания в слове. Выдвинутое им противопоставление слова — интонации, жесту и мимике фактически означало антитезу немотивированного знака мотивированному. Руссо свой социальный идеал строил на основе общественного договора, т.е. идеи эквивалентного обмена ценностями между людьми, что невозможно при уничтожении конвенциональности знаков. Отказываясь от социальной семиотики, он хотел сохранить ее результаты.

На противоположном полюсе сложилась масонская идеология. Масоны были противниками договорной теории общества. Ей они противопоставляли идею вручения себя некоему абсолюту (ордену, идеальному человечеству, Богу) и безвозмездного растворения в нем. Однако, субъективно ориентируясь на средневековье, они оставались людьми XVIII в., их эмблемы не были средневековыми символами — это был условный тайный язык для посвященных, который на семиотической шкале располагался ближе к языку мушек, чем к средневековой символике.

Обе попытки вырваться за пределы языковой условности оказались тщетными: XVIII в. закончился двумя грандиозными маскарадами: «римским» маскарадом в революционном Париже и рыцарским — при дворе Павла I.

Рассмотрение материала XIX в. не входит в задачу данной статьи. Однако можно отметить, что в начале нового века идеи «вручения себя» и отказа от культуры, основанной на конвенциональной знаковости, вновь вышли на передний план. С одной стороны, это была архаическая идея провиденциональной миссии самодержавия, фанатически насаждавшаяся Николаем I, с другой — воодушевлявшая прогрессивную часть общества идея «вручения себя» объективным и безусловным ценностям: свободе, истории, народу, «общему делу».

1981
oduvan.org/chtivo/stati/dogovor-i-vruchenie-seb...

@темы: Лотман, культурология, магия

---

Об этически окрашенном пространстве

"Несмотря на складывание научно-реалистического пред­ставления о земной поверхности как о некотором пространстве, расположенном под различными широтами и долготами, отли­чающимися этнической природой жителей, условиями их жиз­ни, произведениями природы и предметами торговли, но не ор­ганизуемом делением на «поганые», грешные и «святые», благостные земли, пребывание в которых сулит погибель или ведет к спасению, в сознании людей XVIII в. — в особенности рядовой массы русского дворянства — прочно живет иное пред­ставление. Собственно географическое знание есть, с этой пози­ции, подчиненное и техническое. Хотя в главе 43 «Предъизвещения» к «Истории Российской», носящей специальное загла­вие «О географии вообсче и о русской», Татищев и утверждал, что «шляхетству нужда географии», однако, видимо, было бо­лее распространено другое мнение, как известно, сформулиро­ванное Простаковой: «Это таки и наука-то не дворянская».

Зато исключительно упорно держалось представление средне­векового типа, приписывавшее географическому пространству
религиозно-этические или вообще оценочные признаки. Не только в народной среде, но и в дворянской массе дер­жалось еще представление о Западе как погибельной, грешной земле. На таком идеологическом фоне особенно ярко выступа­ли представления о Западе как царстве просвещения, источнике, откуда на Россию должен пролиться свет Разума. Если в сред­
невековом сознании святые земли (Восток) были источником, откуда «искра благочестия доиде и до Росийского царствия», то XVIII век начался с демонстративного утверждения, что новый просветитель русской земли должен совершить паломниче­ство на Запад — с «Великого посольства» Петра I. В дальнейшем поездка в Париж русского дворянина XVIII в. приобретает характер своеобразного путешествия к святым местам. Не слу­чайно противники западнического курса видят именно в таких путешествиях главный источник зол. Приобщение к просвеще­нию для одних, к петиметрству для других достигается простым перемещением в пространстве, по модели приобщения к святыне во время паломничества"

Успенский, Б. А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века) (в соавторстве с Ю. М. Лотманом) / Б. А. Успенский // Избранные труды, том I. – Семиотика истории. Семиотика культуры, 2-е изд., испр. и доп. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. – С. 338–380.

Столь поразивший меня когда-то пост популярного блоггера-западника об онтологической границе между Россией и Европой развивает архаичное русское представление.

@темы: Успенский, этически окрашенное пространство

---

Россия каменная

Феофан Прокопович в похвале Петру писал, что тот принял Россию деревянной, а оставил каменной.
В 1714 году Петр Первый запретил строить каменные здания где-либо в России кроме Санкт-Петербурга.

Отзвуки концепции «Москва — третий Рим» в идеологии Петра Первого (К проблеме средневеко­вой традиции в культуре барокко) (в соавторстве с Ю. М. Лотманом) / Б. А. Успенский // Избранные труды, том I. Семиотика истории. Семиотика культуры, 2-е изд., испр. и доп. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - с. 136
ninaofterdingen.livejournal.com/721957.html

@темы: Петр Первый

---

"ХРИСТИАНСТВО И НАУКА" А. Дугина

www.geopolitica.ru/article/hristianstvo-i-nauka
Статья реализует идею, которую мы обсуждали с neevklid и atharwan, а именно: здесь показана та опасность, которая грозит науке, если считать ее детищем исключительно западноевропейской культуры. В свое время наука появилась как сестра магии, и антихристианские коннотации в естествознании не исчезли до сих пор. Если встает вопрос ребром, наука или вера, верующий человек выбирает веру и должен отвергать науку. Однако в настоящее время наукоемкость жизнеобеспечения в масштабах планеты такова, что без науки человечество начнет вымирать, численность людей на Земле сократится очень сильно, то есть призыв отказаться от науки никак не назовешь человеколюбивым.
Возможности, которые тут возникают, можно обсуждать очень долго (что мы и делали). Одна из точек зрения представлена А. Дугиным в статье - полемической, яркой и последовательной.

@темы: наука, христианство, Дугин