На философском монтеневском обществе Луганска обсуждали Русский мир и русский фашизм

На философском монтеневском обществе Луганска обсуждали Русский мир и русский фашизм
В рамках работы философского монтеневского общества Луганска 20 февраля 2019 года состоялся доклад Арсентия Атояна на тему «Коммуникативное действие в информационном поле Донбасс — Русский мир»

Докладчик, доктор философских наук, поделился своими идеями о современной ситуации, в которой оказался Донбасс, а также Россия и Украина. Марксист Атоян описывает ситуацию в терминах реновации российского империализма. Русский империализм воскрес, и выступает как альтернатива американскому империализму, создавая структуру сил, в которой оба центра плохи. Альтернативой этой жесткой двуполярной структуре, которая порождает фашизм, как на Украине, так и в России, может выступить Русский мир. Термин «Русский мир» придумал Николай Костомаров — выходец из Слободской Украины, основатель Кирилло-Мефодиевского братства в Киеве, за участие в работе которого был осужден знаковый украинский поэт Тарас Шевченко. Докладчик считает, что потенциальная открытость Русского мира разным народам, включая украинцев, белорусов и не-славян, должна стать противовесом империалистической политике современных сверхдержав.

Прослушать аудиозапись доклада можно по ссылке:
oduvan.org/подробности/na-filosofskom-montenevskom-obshhestve-luganska-obsuzhdali-russkiy-mir-i-russkiy-fashizm/

@темы: Русский мир, Луганск, ФМО, Донбасс, Атоян

---

Современный рекламный стиль, высокий образец

Аннотация американского писателя к антифашистскому роману из современной жизни, написанная в 1941 году:

A Merry Christmas and New Year Greetings from Upton Sinclair.
Рождественское и Новогоднее поздравление от Эптона Синклера.
Новый роман будет опубликован 5 января издательством Викинг Пресс. Войдите за кулисы нацистской Германии и посмотрите, как работает эта машина.
Встретьтесь с Гитлером, Герингом, Геббельсом дома.
Попытайтесь спасти еврея из концлагеря Дахау.
Очутитесь в застенке во время Ночи длинных ножей!
Всё это случится с Ланни Бэддом в третьем томе серии «Крушение мира», который называется «Зубы дракона».

In tragic times like these, an elderly author has nothing to give but words. This collection of words is dedicated to the men and women in many parts of the world who are giving their lives in the cause of freedom and human decency.
Autumn 1941.

В эти трагические времена престарелый автор не может дать ничего, кроме слов. Этот набор слов посвящен мужчинам и женщинам во многих частях мира, которые отдают свои жизни в борьбе за свободу и человеческую порядочность.
Осень 1941
www.e-reading.club/book.php?book=1051178
#эссе

@темы: книги, Синклер, реклама

---

Соцсети как машина времени

Фейсбук напомнил, как всё начиналось.
Пять лет назад. До войны.
На Философском монтеневском обществе Луганска выступает с докладом Александр Еременко, интеллектуал, доктор философских наук, профессор кафедры философии и эстетики Восточноукраинского национального университета имени Даля. Сторонник Евромайдана. После начала военных действий перешел на сторону Украины. Выехал из Луганска на Украину. Был председателем Философского монтеневского общества города Северодонецка, подконтрольного Украине. Автор мема "философ в гондоле" (см. oduvan.org/подробнос…/dolzhen-li-filosof-parit-nad-sxvatkoj/).

Пять лет назад по следам доклада на ФМО я писала о событийствовании в провинциальном Луганске:
ninaofterdingen.livejournal.com/388640.html
#подробности

@темы: философия, война, Луганск, ФМО

---

Устаревшее будущее

Нина Ищенко
Елена Заславская

Доклад, сделанный на литературной встрече ко дню рождения Евгения Замятина «Е. Замятин, О. Хаксли, Дж. Оруэлл. Миры антиутопий», которую 5 февраля 2019 года организовал центр «Русской мир» в библиотеке Горького (Луганск).



Образы будущего представляют собой часть картины мира, которую создают все люди одного общества в ходе социального взаимодействия. В образе будущего аккумулируются надежды и страхи, представления о норме, которая сохранится несмотря ни на что, и представления том, что в принципе может быть изменено. Образ будущего, созданный какой-то культурой, говорит об этой культуре, о времени создания, о нормах и ценностях людей, которые мыслили тогда. Тот факт, что мы живем во времена, описанные в нескольких утопиях и антиутопиях, не делает нас жителями соответствующих миров. В то же время сравнение образа будущего, созданного писателями прошлого, с тем будущим, которое действительно наступило, позволяет нам лучше понять свое время, свои проблемы и пути их решения.

Проанализируем в этом ключе три антиутопии: роман Евегния Замятина «Мы» (1920), книгу Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (1927) и пожалуй, самую читаемую антиутопию двадцатого века, «1984» Джорджа Оруэлла (1948).

Все три произведения посвящены обществу будущего, которое в своем развитии стало античеловеческим. В каждой книге по-своему описано, как общество добивается тотального контроля и расчеловечивает своих членов.

Самый первый роман в этом списке – «Мы» Замятина – создан в России, два других – в Англии. Роман Замятина еще в двадцатые годы был переведен на несколько языков и вышел в США и Европе. Общеизвестно, что именно он послужил образцом для английских писателей.

И действительно, все три романа имеют известное сходство на уровне построения сюжета:

любовь, которая заставляет члена общества выйти за рамки и войти в конфликт с государством;

финальная беседа с диктатором-правителем-основателем, в которой он объясняет герою, что делают правители государства и зачем;

обреченность борьбы и гибель героя, который перед смертью ломается и принимает сторону государственной машины.

Интересно, что во всех трех романах сохранен тот сюжетный ход, что правители государства будущего оказываются людьми современной авторам культуры – они любят и ценят литературу и музыку, запрещенную управляемым, они хорошо понимают, что именно они уничтожают в людях и зачем. И если у Замятина и Хаксли руководители утверждают, что делают это для блага общества, у Оруэлла проблема поднимается до теологических высот: О’Брайен недоволен, когда Уинстон начинает говорить о благе общества, и заявляет, что им, высшим существам, нет никакого дела до блага общества, оскорбительно даже думать, будто они хоть пальцем пошевелят ради низших каст. У Оруэлла правители правят потому, что хотят власти, и это единственное, что им интересно.

Увлеченность английских писателей этим сюжетом и такое влияние Замятина, не единственного русского писателя, пишущего об общественном устройстве, показывает, что тема была востребована в западном обществе. В жанре антиутопии западный мир столетней давности сформулировал свои основные страхи, и самым главным из этих страхов является страх уничтожения индивидуальности.

Во всех трех романах реализовано уничтожение индивидуальности. У Замятина это прописано явно, персонажи даже не имеют имен, только номера, а одинаковость, взаимозаменяемость номеров – главный идеал Единого Государства.

У Хаксли ситуация подана наиболее реалистично. Это единственный из трех романов, где общество управляется не только с помощью тотального контроля. У людей дивного нового мира есть имена, а также развлечения и личная жизнь, и эти сферы регулируются не столько грубой силой, сколько умелым манипулированием. Рефлексы у разных групп общества разные, они формируются еще до появления человека путем воздействия на эмбрион, всеобщее воспитание, а точнее, всеобщая дрессировка, продолжается в детстве и юности, однако в дивном новом мире развлечения не запрещены, а профессионально регулируются. Например, детей рабочих каст дрессируют так, чтобы им неприятно было видеть книги и розы, то есть они не могли бы по собственной воле читать и созерцать природу, однако такими же методами в них вбивают любовь к дорогим видам спорта, которые требуют постоянного потребления нового спортивного инвентаря, что приносит прибыль государству.

У Оруэлла проявление индивидуальности, независимости мышления, своего взгляда на вещи является преступлением, однако мир Оруэлла только на пути к тому состоянию, которого достигли жители дивного нового мира, где такие вещи как независимость мышления невозможны в принципе. Герои Оруэлла еще понимают, что это такое и могут это делать, и если для уничтожения каждого инакомыслящего тратятся такие силы, какие пошли на одного Уинстона, общество целиком иррационально – все скудные ресурсы тратятся на удовлетворение желания правителей найти того, с кем можно интеллектуально побеседовать, впечатлить его своей безграничной мощью, а потом сломать и застрелить.

Итак, сто лет назад, когда создавались эти антиутопии, западное человечество больше всего боялось потерять индивидуальность. Во всех трех романах с разной степенью четкости звучит та мысль, что только потеря индивидуальности делает общество управляемым. Уничтожение индивидуальности – непременное условие потери свободы человеком и обществом.

Возможно, этот страх показывает, что такой вариант развития событий был одним из путей, по которым мог пойти западный индустриальный мир. Однако этот путь не был выбран. Современное западное общество, сохранившее множество неприятных черт и реализовавшее множество тогдашних страхов, не реализовало этот один – жители капиталистического западного общества избавлены от потери индивидуальности.

В самом деле, в современной западной культуре индивидуальность не подавляется, а всячески культивируется. Общество разбито на субкультуры, которые постоянно появляются вновь, перетекают одна в другую, формируются с использованием инокультурных форм и постоянно находят сторонников. Поле единого мнения сужается, всё меньше общеобязательных норм, общеузнаваемых персонажей. В современном западном мире трудная работа, для которой в дивном новом мире с использованием достижений современной науки выращивали касту полуидиотов, выполняется нормальными людьми, образованными, с разными интересами, включенными в ту или иную субкультуру. Любой современный нумер пишет, поет, делает фотографии, снимает видео, смотрит новые, играет в интерактивные игры, живет в соцсетях, путешествует и всячески развлекается. Индивидуальность полностью сохранена – никто не втискивает человека насильно в единый стандарт. Однако наше время реализовало парадокс, который был неведом создателям старых антиутопий, а именно полную управляемость развитыми индивидами.

Современный французский философ Ален де Бенуа размышляет о новых стратегиях управляемости обществом современного типа, который состоит из атомизированных индивидов. На первом этапе происходит атомизация человека – отрыв его от корней, от естественных связей, то есть делающих его неуязвимым для «системы» и «империи». Появляются индивиды, которые не идентифицируют себя с идеологиями или государствами, а соотносят свою личность и деятельность с небольшими субкультурами, которые формируются искусственно, на произвольных основаниях.

Ален де Бенуа утверждает, что далее начинается процесс массификации, превращающий уже обездоленных, разорванных индивидуумов в обезличенную массу для простоты управления ее со стороны «системы». Эта инерция мышления, которая сформирована в том числе и антиутопиями двадцатого века: в современном мире индивиды имеют доступ к огромным культурным богатствам, проявляют свое творчество в собственной жизнедеятельности, создавая индивидуальные жизненные стратегии на основе разнокультурных форм. Называть таких людей, всю жизнь развивающих собственную личность, обезличенной массой, значит вносить искажения в описание ситуации.

Современные индивиды действительно объединяются в сети, которые строятся не на основе жестких единообразных идеологий, как это описано в антиутопиях двадцатого века, а представляют собой систему множественных горизонтальных связей, определяемых Жилем Делёзом как ризома.

Ризома моделируется как клубень, растущий под землей параллельно поверхности, выпуская время от времени вертикальные ростки, и ветвясь в горизонтальном направлении. У ризомы нет корня. Уничтожение одного ростка не уничтожает ризому и не меняет ее структуру [6, с. 138]. Таким образом, ризома охватывает самые разные эстетические идеалы, политические предпочтения и культурные приоритеты, соединяя их во всевозможные комбинации, не требуя логической согласованности и связности системы. Ризома не система, элементы ризомы связывает не логическая продуманность, не сознательный социальный интерес и не общая цель.

Сеть Интернет это лишь наиболее показательная, эталонная модель ризомы. Но помимо Интернета к ризомам относятся любые другие сети – сети закусочных, торговые сети, сетевые религиозные организации, секты, молодежные клубы, сети создания и раскрутки брендов, мемов, любые социальные сети.

Когда общество «осетвелено», в нем возникают необходимые и достаточные условия для создания сетевого общества, что меняет подход работы с ним от непосредственного воздействия к сетевому воздействию.

Ален де Бенуа считает, что в сетевом обществе локальности, особенности, национальная этническая культура, самобытность игнорируется, либо рассматривается как фольклор, либо перемещается в резервацию, либо подвергается прямому геноциду. Однако фактически это не так. Двадцать первый век это не только век пробуждения Бога, как называют исследователи возрождение религиозности в современном мире, это еще и век возрождения этнического и национального.

Количество конфликтов на межэтнической форме в современном мире возросло во много раз по сравнению с двадцатым веком. Единая Югославия распалась на несколько стран, которые враждуют между собой. На месте единого СССР существует сейчас 15 государств, в большинстве из которых, как на Украине или в Прибалтике, сформировано мононациональное государство, где представители других этносов лишаются политических прав и исключаются из общественной жизни. Европейские государства, которые в 1993 году объединились в Европейский союз, не только не слились в единое общество, но и породили множество сепаратистских движений: Шотландия хочет отделиться от Великобритании, Каталония от Испании. Таким образом, этническое и национальное не исчезает, а становится одним из возможных оснований формирования ризомы, ячейки сетевого сообщества, которые включаются в новую структуру управления разнообразием.

Таким образом, антиутопии двадцатого века показали опасность, которой страшилось западное человечество, и от которой оно избавилось. Это была опасность потери индивидуальности ради создания абсолютно управляемых общества. В наше время существует другая опасность, не отмеченная в старых антиутопиях, а именно реальность абсолютного контроля при полном развитии индивидуальности, что требует других подходов как к постановке проблемы, так и к поиску путей ее решения.
oduvan.org/подробности/ustarevshee-budushhee

@темы: Оруэлл, Замятин, антиутопии, Хаксли, Луганск, ЛНР

---

Заломы рук! Закаты глаз! Я вам устрою декаданс!

В процессе подготовки к мероприятию по антиутопиям в "Русском мире" (библиотека Горького) прочитала "Мы" и "Дивный новый мир". Концептуальные соображения будут в отдельном докладе опубликованы чуть позже. А пока одна только ремарка: единственная музыкальная ассоциация к роману Замятина об ужасах тоталитаризма - песня "Серебряной свадьбы", упомянутая в названии:
www.youtube.com/watch?v=WHXIIxc8j2o

ninaofterdingen.livejournal.com/793545.html

@темы: Серебряная свадьба, Замятин, музыка

---

"Дитя чудовища"

Или "Ученик чудовища".

Полнометражный аниме-фильм о взрослении, преодолении себя, роли отца, взаимопроникновении миров, сущности человеческой души. И о боевых искусствах, куда без них. Финал тоже с моей точки зрения амбивалентный. Я бы не назвала его счастливым, хотя задумывался он безусловно так.

Еще в этом фильме есть явная и очень хорошо выполненная отсылка к "Моби Дику" Мелвилла. Американская культура породила не так много шедевров, и отсутствие в культурном пространстве образа белого кита меня всегда печалило. Возможно, для внутреннего употребления американцы это делают, но вовне ничего не выплескивается. Многие герои фильмов или книг читают "Моби Дика", но этим дело и ограничивается. Так что я порадовалась еще и из-за этого.
ninaofterdingen.livejournal.com/793284.html

@темы: аниме

---

"Твое имя"

Чудесная и печальная анимация Макото Синкая. Но в отличие от других медитативных шедевров мастера, в этом аниме есть еще и внятный сюжет, почти детектив, в финале произведения все линии сходятся, все детали играют. Конфетка.

Идейное же содержание этого фильма представляет собой иллюстрацию печального буддистского мировоззрения. Герои будут вместе, им будет хорошо, но они никогда не вспомнят, как же они познакомились и что за подвиг они совершили. Эта печаль - неизбывная черта мировоззрения всех народов, которые верят в переселение душ. В кругу влияния индийской культуры все люди таковы, без всякого детективного сюжета: каждый пожинает плоды своих поступков, о которых не помнит. Примечательное отличие от христианского мировоззрения, где важна полная сознательность и полная ответственность за всё, за каждое движение души.
ninaofterdingen.livejournal.com/792865.html

@темы: буддизм, аниме, переселение душ

---

Пятый элемент

По Аристотелю, кроме четырех элементов, которые по природе движутся по прямой, существует еще и пятый элемент, который по природе движется по кругу. Доказывается это разными способами, в первую очередь тем, что наряду с падающими телами и летучим воздухом, мы наблюдаем и непрерывное движение по кругу - так движутся звезды. Следовательно, должен быть элемент, для которого это движение естественно.

Движение по кругу Аристотель считает вечным, первым и лучшим - наблюдения природы в то время это подтверждали, так как звезды, видные невооруженным глазом, движутся по кругу и движутся всегда. Следовательно, из этого пятого элемента они и состоят.

Пятый элемент по-латыни квинтэссенция.
ninaofterdingen.livejournal.com/792622.html

@темы: физика, философия, Аристотель

---

Аристотель о единственности космоса

В работе "О небе" Аристотель рассматривает вопрос о том, единственный наш космос или есть еще и другие. Множественность миров - идея атомистов, Демокрита и Левкиппа, а после Аристотеля об этом учил Эпикур. Аристотель критикует эту идею, исходя из своего учения о естественных движениях.

Аристотель считает, что все осязаемые вещи состоят из четырех элементов: земля, вода, воздух, огонь.
Каждому элементу присуще естественное движение по прямой: земля и вода движутся вниз, воздух и огонь - вверх. Низ и верх у космоса существуют, это абсолютные низ и верх.

Утверждение Аристотеля о естественных движениях противоположно первому закону Ньютона, который гласит, что если на тело не действуют другие тела, оно покоится. По Аристотелю в таком случае тело движется туда, куда его влечет естественная сила преобладающего в его составе элемента.

Разбирая вопрос о множественности миров, Аристотель задается вопросом, те же самые там элементы или другие. Если элементы совсем другие, то и назвать их элементами нельзя, и на чувства они не действуют, и космосом такое образование назвать тоже нельзя, то есть наш космос заведомо единственный. Если же элементы те же самые, то тут получается следующее.

Если миров много, в каждом мире есть верх и низ, и элементы в каждом мире движутся к своему верху или своему низу. Но переходя в другой космос, элементы без видимой причины должны будут менять направление движения, что абсурдно. Таким образом, верх и низ должен быть один, то есть наш, который точно есть.
ninaofterdingen.livejournal.com/792429.html

@темы: физика, философия, Аристотель

---

Аристотель и Ньютон

Вопрос о существовании пустоты Аристотель рассматривает в четвертой книге своей "Физики". В числе прочих абсурдных следствий, которые вынуждены принимать доказывающие существование пустоты, Аристотель приводит и такое:

"Далее, никто не сможет сказать, почему тело, приведенное в движение, где-нибудь остановится, ибо почему оно скорее остановится здесь, а не там? Следовательно, ему необходимо или покоиться, или двигаться до бесконечности, если только не помешает что-нибудь более сильное."
Книга IV, глава 8.

Современный комментатор Аристотеля В. В, Шкода (wikilivres.ru/Физика_(Аристотель)/Комментарии) обращает внимание читателей на то, что это абсурдное для Аристотеля следствие представляет собой первый закон Ньютона, он же закон инерции. Для тех, кто давно учился в школе, напомню его современную формулировку в учебнике Мякишева и Буховцева:

"Существуют системы отсчёта, называемые инерциальными, относительно которых тело движется прямолинейно и равномерно, если на него не действуют другие тела".

Снова прав прекрасный наш Гилбер Кийт Честертон: "То, что мы зовем «новыми идеями», чаще всего — осколки старых. Не надо думать, что та или иная мысль не приходила великим в голову: она приходила, и находила там много лучших мыслей, готовых выбить из нее дурь".
www.chesterton.ru/essays/0008.html
ГКЧ говорил об общественных движениях, но в естественных науках это тоже можно использовать: если Аристотель не применял механику Ньютона, то не потому, что он до этого не додумался. Как видим, додумался.
#эссе

@темы: физика, философия, Аристотель, Ньютон

---

Аристотель и Борхес

Судя по всему, и имя первого тела, дошедшее от пращуров вплоть до нынешнего времени, коворит о том, что они держались на этот счет тех же воззрений, какие высказваем мы, ибо следует полагать, что одни и теже идеи приходят к нам снова не раз и не два, а бесконечное число раз.
Аристотель, О небе, книга 1, глава 3

Идея о бесконечном повторении реализована Борхесом в рассказе "Бессмертный":
royallib.com/read/borhes_horhe/bessmertniy.html...
Правда, Борхес пишет об истории не общества, а одного человека, но в целом то же самое.

@темы: Аристотель, Борхес

---

Как Аристотель доказывает конечность космоса

В трактате "О небе" Аристотель рассматривает устройство космоса, надлунного и подлунного мира. Значение этой работы в истории мысли трудно переоценить, поэтому я об этом говорить не буду, а расскажу, как я поняла, почему космос конечен.

Вопрос о бесконечности Вселенной Аристотель рассматривает в первой же книге. Там он и доказывает (в главе пятой), что бесконечное, если оно существует, не может пройти конечное расстояние за конечное время, так как это равносильно тому, что бесконечность пройдена за конечное время, что невозможно. Космос же делает полный оборот вокруг земли за сутки, то есть за конечное время. Следовательно, сам космос тоже конечен.
#эссе

@темы: философия, космос, Аристотель

---

Аристотель об Ахиллесе

Широко известные в сети мифоложки об Ахиллесе и черепахе (www.netslova.ru/matveev/aich.html) не позволили пройти мимо оригинала у Аристотеля.
Сначала изложение апории в исполнении современного автора Ивана Матвеева:

"Ахиллес смотpел в оптический пpицел, зажмypив один глаз, и даже высyнyв язык от yсеpдия.
В пеpекpестье пpицела была Чеpепаха, неспешно бегyщая по тpассе.
- Hy, я тебя, - сказал Ахиллес, и нажал на кypок.
Hичего не пpоизошло.
- Hy, я тебя! - yже пpосительно пpоизнес Ахиллес, снова нажимая на кypок.
- Hичего не выйдет, - сказал голос.
- Пpостите? Кто говоpит? - спpосил Ахиллес, оглядываясь.
- Это я, Пyля, - сказала Пyля, - Видите ли, пока долечy до места, где сейчас Чеpепаха, она пpойдет какое-то pасстояние...
- Hет, - сказал Ахиллес, - Hет, только не это.
- А если на полпyти междy нами была бы еще Чеpепаха, то ее тоже не догнать. В итоге, мне пpосто не сдвинyться с места, - пожаловалась Пyля.
- Да и нет там никакой Чеpепахи, - пpиятным баpитоном вдpyг сказал Оптический Пpицел, - Ведь светy ее тоже не догнать, а, следовательно - и не отpазиться. У Ахиллеса галлюцинации.
- Позвольте, - возмyтилась Пyля, - Hо я тоже ее видела! Кpоме того, говоpя о свете, мы можем обpатиться в дpyгyю область физики, и тогда...
Ахиллес тихонько отложил винтовкy, и пошел к лестнице с кpыши. Когда до него доносились отголоски споpа, он вздpагивал".
www.netslova.ru/matveev/aich1.html#1

Решение Аристотеля заключается в том, что бесконечное нельзя делить на части. Части есть у целого и оформленного, а бесконечное не имеет конца, который является частью любого тела, то есть не имеет никаких частей. Бесконечное также не имеет формы. Поэтому бесконечное нельзя поделить пополам или в любом другом отношении. Вы уничтожаете бесконечное, как только вы сказали, что вот в этой точке - середина отрезка или та часть бесконечности, которая вмещает расстояние от старта Ахиллеса до старта черепахи. А раз деление до бесконечности невозможно, то мы имеем дело в конечным отрезком, который легко поделить на конечные же части.
#эссе
ninaofterdingen.livejournal.com/791488.html

@темы: философия, Аристотель, мифоложки

---

Аристотель о стреле Зенона

Знаменитые апории Зенона известны главным образом из девятой главы шестой книги "Физики" Аристотеля. Вот как Аристотель формулирует апорию о стреле:
"Если всегда - говорит он [Зенон] - всякое тело покоится, когда оно находится в равном себе месте, а пермещающееся тело в момент "теперь" всегда находится в равном себе месте, то летящая стрела неподвижна".

Тут же дается и опровержение парадокса. Зенон говорит, что в каждом "теперь" стрела покоится, а время состоит из "теперь", и потому все время полета стрела покоится. Ошибка в том, что время не состоит из "теперь". Время очевидно состоит из прошлого и будущего, которые не суть "теперь". Кроме того, "теперь" неделимо, а время непрерывно, непрерывное же не может состоять из неделимых.

Подробно природа времени разбирается в книге А. Г. Чернякова "Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля, Хайдеггера":
platona.net/load/knigi_po_filosofii/istorija_an...
#эссе
ninaofterdingen.livejournal.com/791058.html

@темы: философия, Зенон, Аристотель

---

Сюжеты книги Бытия в творчестве Томаса Манна

Нина Ищенко

Доклад, сделанный на заседании литературного клуба имени Франца Кафки в Академии Матусовского 30 января 2019 года. Мероприятие было посвящено книге Бытия как литературному произведению.

Основные сюжеты книги Бытия изложены в художественной увлекательной форме в книге немецкого прозаика Томаса Манна «Иосиф и его братья». Эта книга примечательна по нескольким причинам.

В первую очередь, это образец чистейшей интеллектуальной прозы. С первой страницы видно, что перед нами продукт культуры, которая дала миру Канта, Гегеля и Хайдеггера. Генрих Гессе только в «Игре в бисер» поднялся на тот уровень, который в своем романе блестяще демонстрирует Томас Манн. Вровень с «Иосифом…» кроме других произведений Томаса Манна я бы поставила только «Замок» Франца Кафки и «Человека без свойств» Роберта Музиля. Однако оба упомянутых произведения не были дописаны. Книга же Томаса Манна все-таки закончена автором, все сюжетные линии в ней сведены авторской волей в единое целое, и мы можем любоваться не отрывками, какими бы грандиозными они ни были, а целостной композицией, и оценить замысел и исполнение так, как это было задумано. Перед нами безусловный шедевр европейской интеллектуальной прозы.

Еще одна примечательная черта этой книги – увлечение автора эпохой и стремление соблюдать историческую достоверность. Начало XX-го века, когда Томас Манн формировался как личность, было эпохой археологического бума, который начался за сто лет до этого. Когда в 1796 году Наполеон Бонапарт отправился в военный поход в Египет, в экспедиции его сопровождал Жан-Франсуа Шампольон, которому посчастливилось найти знаменитый впоследствии Розеттский камень, где один и тот же текст был написан египетскими иероглифами и на греческом языке. Пока Наполеон после возвращения во Францию делал карьеру консула, императора и властелина Европы, Шампольон расшифровывал Розеттский камень, и это ему удалось: впервые за три тысячи лет были прочитаны египетские иероглифы! Исследование Шампольона поставило изучение истории Египта на научную основу, и привело к увлечению египтологией, которое продолжалось весь XIX-й век. Даже Николай Гумилев, который жил в России сто лет спустя, обращается к этой теме: у него есть чудесная драматическая зарисовка «Дон Жуан в Египте», где Дон Жуан выбирается из ада, куда его отправил Каменный гость, и оказывается в Египте, среди древних пирамид и современных египтологов, где он сразу же находит прекрасную даму, но это уже другой сюжет.

Итак, XIX-й век полон археологических открытий – основы древних цивилизаций появляются на свет благодаря археологам, и человечество имеет возможность наяву прикоснуться к своим корням. Шлиман нашел гомеровскую Трою, раскопал Микены и Тиринф. Генри Картер вскрыл гробницу Тутанхамона. В Вавилоне откопана и расшифрована древняя вавилонская библиотека, написанная клинописью, и обнаружены прототипы множества библейских сюжетов и персонажей. Все эти находки выносятся на суд широкой публики, сопровождаются научно-популярными комментариями, о них читаются лекции, создаются художественные произведения на древние сюжеты, как например «Уарда» Георга Эберса, «День египетского мальчика» Милицы Матье или «Вавилон» Маргиты Фигули.

Всю эту атмосферу впитывает гимназист Томас Манн, как он сам рассказывает об этом в своих воспоминаниях. Уже в школе он знал о Египте больше своего преподавателя истории. В течение жизни Манн сохранял интерес к древним культурам, и все свои знания, а также увлечение предметом он вложил в роман «Иосиф и его братья».

Иосиф – это библейский персонаж Иосиф Прекрасный. Братья Иосифа продали его в Египет, где в него влюбилась жена его хозяина, но юноша предпочел погибнуть, чем уступить ее желанию. В этой части история Иосифа представляет собой бродячий сюжет, известный множеству народов мира, он распространен от Индии до северной Европы. Через тысячу лет после Иосифа на этот сюжет грек Эврипид напишет свою «Федру», ту же историю, рассказанную несчастной влюбленной женщиной, которая до сих пор переводится и не сходит с подмостков. В книге Бытия и у Томаса Манна история рассказана от имени Иосифа.

Хотя выражения Иосиф Прекрасный и Иосиф целомудренный стали мемами за три тысячи лет до Докинза, который придумал это слово, главный стержень сюжета об Иосифе не в любовной коллизии. Иосиф и его одиннадцать братьев – прародители еврейского народа. Двенадцать колен Израилевых, как называют себя евреи, означает потомков двенадцати братьев, сыновей Иакова. А Израиль – это прозвище самого Иакова Благословенного, отца Иосифа и его братьев. И именно самоощущение Иакова, его понимание Бога и времени – самое главное в романе.

Томас Манн рисует максимально достоверную и в то же время высокохудожественную картину древнего мира, такого древнего, что античная Греция для этого мира – далекое будущее. Это мир за триста лет до Троянской войны, за полтысячелетия до Гомера, а Сократ, Платон и Аристотель – это такой модерн, который наступит через тысячу лет. На момент действия романа о народах моря, будущих эллинах, никто и не слышал. Мир Средиземноморья биполярен, то есть все культурные пространства ориентированы относительно двух центров – Вавилона и Египта.

Название Вавилон означает «Врата Бога». Вавилон – это город, который связывает небо и землю, соединяет разные народы в своей сфере. История знаменитой Вавилонской башни ко времени Иосифа была такой же древностью, как и в наши дни, однако Вавилон все еще имел огромное значение в том культурном ареале, где жил Иосиф. Из Вавилона за много поколений до Иосифа вышел его духовный предок Авраам, друг Бога. Авраам – первый человек еврейского народа, который собственно и создал этот народ из пастухов-кочевников, создал силой своей мысли и стремления к Богопознанию. Вавилон и в момент действия – культурный и политический центр того мира, в котором живет Иосиф, и однако при всей значимости Вавилона он меркнет на фоне Египта.

Египет – это безусловный культурный гегемон Средиземноморья. Египет задает тон во всех сферах культуры, от женской косметики и нарядов до видов оружия и систем управления. Египет существует тысячелетия. Ко времени Иосифа уже тысячи лет стоят в Египте пирамиды, тысячи лет лежит возле них сфинкс, и нос у сфинкса надбит. И никто не помнит не только того времени, когда здесь не было сфинкса, но и того времени, когда нос у него не был надбит. Эта мощь, сохраняющая себя с древних времен, подкрепляется и современным значением Египта – Египет владеет народами, собирает дань, ведет большую политику, и большая политика – это именно то, что делает Египет. Для пастушеского сына Иосифа Египет – огромная мощь, политическая и культурная, непрерывная и бесспорная, это властелин мира.

И на фоне этого великолепия, на окраине мира, между двух цивилизаций, в культурной провинции двух миров, живет владетель стад Иаков со своей семьей. Иаков предстает как патриарх кочевого племени, но племя это невелико. С двенадцатью сыновьями Иакова, с его четырьмя женами и всеми их слугами и домочадцами народ Иакова насчитывает едва больше сотни человек. Эта сотня человек говорит на языке, который кроме них понимает еще несколько кочевых племен в тех же краях, и тем не менее Иаков знает точно, что они – центр мира. Через них идет история, сквозь них летит стрела времени, пирамиды исчезнут, а они останутся. Вот это самоощущение духовного центра, чувство собственного достоинства, обусловленное не мирским успехом, а духовными исканиями, ценно как для Томаса Манна, так и для нас семьдесят лет спустя.

Томас Манн был одним из тех писателей, которые эмигрировали из Германии после прихода к власти Гитлера. Книги Томаса Манна были запрещены в Германии. Манн начал писать свой роман еще в Германии, а закончил в 1942 году в Калифорнии, и книга эта, как он сам говорит, напоена калифорнийским солнцем. Томас Манн в годы войны вел на американском радио антигитлеровскую передачу, а после победы союзников вернулся в Европу и поселился в Швейцарии. Отношение к автору как к человеку двойственное – мы уже успели выработать определенное мнение о людях, которые на американском радио рассказывают о диктатуре у себя на родине и зовут демократию вмешаться. Однако как писатель он безупречен.

Томас Манн рассказывает, что машинистка, которая перепечатывала его рукописи, сказала, отдавая ему очередную главу: «Ну вот, теперь хоть знаешь, как все было на самом деле!» На самом деле ничего этого не было, добавляет он тут же. Разумеется, это иллюзия, но иллюзия мастерская, созданная с использованием всех средств языка, психологизма, драматизации действия, исторического комментирования. С одной стороны, это своеобразная литературная энциклопедия, демонстрация того арсенала приемов, которым владеет великий прозаик, а лучше сказать – которым располагает литература его времени. С другой же стороны – это шедевр человеческой мысли и духа, позволяющий читателю прикоснуться к главному, настоящему и безусловному.

В творчестве Томаса Манна на новом этапе истории, в XX-м веке, оживают архаичные библейские сюжеты, история разыгрывается еще раз, мы можем стать ее свидетелями, пережить ее снова. В этом качестве ценна для нас книга сложного автора, воссоздавшего еще раз связь времен и позволившего нам увидеть собственное начало.
#эссе
oduvan.org/chtivo/esse/syuzhetyi-knigi-byitiya-...

@темы: немецкая литература, Томас Манн, Луганск, Библия

---

О субъекте

Считается, что субъект - это некто одушевленный, а объект - нечто неодушевленное. Это очевидная истина, которая относится к аксиомам здравого смысла, и как все аксиомы здравого смысла, не заложена в природе человека или в его генетическом коде, а имеет конкретного автора, человека, который первым это придумал.

Так вот, первым это придумал Декарт.
platona.net/load/knigi_po_filosofii/istorija_no...
"Размышления о первой философии" и комментарии к ней. Я читала давно, полистай, может, тебе пригодится.

До Декарта все учили по Аристотелю. Ты знаешь, что субъект и субстанция - это одно и то же? У меня был катарсис, когда я узнала. Субстанцию вводит Аристотель в "Метафизике", это то, что он называет "сущность". Первые сущности - единичные предметы, всё равно, одушевленные или нет, а вторые сущности - виды и роды, в классификации которых увязла вся позднейшая философия.

Классическое определение Боэция - душа есть единичная субстанция разумной природы - подводит к мысли, что субъект разумен, но для Боэция и всей схоластической философии существуют субъекты и неразумной, и какой угодно другой природы. Именно эту тенденцию Декарт поломал, это и есть его картезианский переворот.
#эссе
ninaofterdingen.livejournal.com/790693.html

@темы: философия, Декарт

---

Теория оптимальности

Вопрос к друзьям: что можно почитать о философских основаниях теории оптимальности?

@темы: философия

---

Пространство у Платона

Пространство по-гречески "хора".

Аристотель в "Физике" (кн. 4, гл. 2) показывает, насколько сложно определить пространство, потому что пространство оказывается ни материей, ни формой, а вне этих категорий нет никакого бытия. В то же время отвергать существование пространства тоже нельзя, это приводит к противоречиям. Аристотель пишет, что из прежних философов никто кроме Платона не пытался определить, что такое пространство. Платон определяет это в "Тимее". "Тимей"; вообще фантастическая вещь, и неудивительно, что этот диалог служил основанием интеллектуальных размышлений и мистических медитаций более двух тысяч лет, вплоть до Дугина ("Мартин Хайдеггер. Последний бог", часть 2. Мартин Хайдеггер. Возможность русской философии, глава 12. Русская хора, с. 404). Вот этот кусочек о пространстве ("Тимей" 52 a-c):

"Если все это так, приходится признать, во-первых, что есть тождественная идея, нерожденная и негибнущая, ничего не воспринимающая в себя откуда бы то ни было и сама ни во что не входящая, незримая и никак иначе не ощущаемая, но отданная на попечение мысли. Во-вторых, есть нечто подобное этой идее и носящее то же имя – ощутимое, рожденное, вечно движущееся, возникающее в некоем месте и вновь из него исчезающее, и оно воспринимается посредством мнения, соединенного с ощущением.

В-третьих, есть еще один род, а именно пространство: оно вечно, не приемлет разрушения, дарует обитель всему роду, но само воспринимается вне ощущения, посредством некоего незаконного умозаключения, и поверить в него почти невозможно.

Мы видим его как бы в грезах и утверждаем, будто всякому бытию непременно должно быть где-то, в каком-то месте и занимать какое-то пространство, а то, что не находится ни на земле, ни на небесах, будто бы и не существует. Эти и родственные им понятия мы в сонном забытьи переносим и на непричастную сну природу истинного бытия, а пробудившись, оказываемся не в силах сделать разграничение и молвить истину, а именно что, поскольку образ не в себе самом носит причину собственного рождения, но неизменно являет собою призрак чего-то иного, ему и должно родиться внутри чего-то иного, как бы прилепившись к сущности, или вообще не быть ничем".
ninaofterdingen.livejournal.com/790254.html

@темы: философия, Хайдеггер, Дугин, Платон

---

Бесконечное как часть

"Физика" Аристотеля посвящена вопросам, которыми в наше время физика не занимается, или занимаются только ее продвинутые разделы типа квантовой хромодинамики, в которых простые смертные ничего не понимают. Это впросы о том, что такое начало, причина, следствие, конечное, бесконечное, самопроизвольное и случай... Сейчас это впросы философии. Аристотель обсуждает это в физике.

Бесконечное появляется в третьей книге, где Аристотель показывает, какие абсурдные следствия получаются, если принять бесконечное и если его не принимать. В конце концов Аристотель выдвигает собственную концепцию бесконечного (книга III, глава VI). Рассуждает он следующим образом.

Бесконечное очевидно не является целым, потому что целое есть совокупность всех своих частей, а бесконечное явно не таково, ибо у него бесконечное множество частей и обнять их все оно не может. А раз бесконечное не является целым, оно является частью. Мелисс [досократик] считал, что бесконечное это то, вне чего ничего не существует. Аристотель с ним не согласен: похоже, что бесконечное это то, вне чего всегда есть что-то еще, а это опять-таки определение части, а не целого.

Бесконечное непознаваемо, потому что оно не имеет формы, а не имеет формы в философии Аристотеля материя. Материя тоже является частью целого, так что и по этому пункту материя и бесконечное одно и то же.

Таким образом, бесконечное не охватывает, а охватывается, всегда является частью, не имеет формы, то есть по всем признакам бесконечное - это материя.

@темы: философия, Аристотель

---

Читаем Даля. Спесь

СПЕСЬ ж. гордость, надменность, высокомерие, кичение, надутость; чванство, тщеславие. Гордость считает за собою достоинства; надменность основана на самонадеянности; высокомерие- на властолюбии; кичливость — гордость ума; чванство — гордость знати, богатства; тщеславие-суетность, страсть к по хвалам; спесь — глупое самодовольствие, ставящее себе в заслугу сан, чин, внешние знаки отличия. богатство, высокий род свой и пр.

Спесь чаще всего одолевает внезапно разбогатевших людей низших сословий. Все виды себялюбия ищут чего-нибудь, надутость и спесь довольны собою, и только. Со спесцою, а барин добрый, ничего. Спесь пучит, смирение возносит. Спесь почет любит. Боярская спесь на самом сердце нарастает. На что нам богатство (дворянство, честь), была бы спесь! Спесь не барство (не дворянство), глупая речь не пословица. Спесь не умалит. Умной спеси не бывает. С умом носу не подымешь. Спесь в добро не вводит. Спесь не к добру ведет. Не по человеку спесь. На твою спесь пословица есть (скоро оплешивеешь). Убавить кому спеси, посбить спеси, подрубить хвост. Спесивый, надутый, надменный, глупо напыщенный сам собою, родом, саном или богатством своим, чванный. У спесивого волчья шея, не гнется. Спесивее пырина не найдешь. Спесив журавль, а шею клонит. когда есть. У спесивого кол в шее. Спесивый дома обедает. Городские кумы спесивы. Рыжий да плешивый — люди спесивы (дважды спесивы). За спесивым вслед не угоняешься (не уклоняешься). Девка спесива, не скажет спасибо. Не кстати спесив: ему замеси, да и в рот понеси. Спесивый высоко мостится (летает), да низко ложится (садится). Спесивый не взглянет, слепой не разглядит, а умный, не осудит. Барская, боярская спесь.

растен. Lychnis chalcedonica, дикое, кукушкино, татарское мыло, бархатка, зирочки.

-вость, спесь, вообще свойство спесивого. Спесивец, -вица, спесивка ж. спесько м. спесига об. яросл. спесень твер. спесивый человек, надутый, надменный, заносчивый; кто зазнался, заневедался, невмеру поднял нос. Богатство спесивит, или от богатства спесивеют. Спесивиться, быть спесивым, ва жничать, чиниться, небречь вниманьем других, считая себя выше прочих. Заспесивились, к нам не жалуете!
#читаем_Даля
oduvan.org/nashi-proekty/chitaem-dalya/chitaem-...

@темы: Даль