Нульгород в обсуждениях - 1

По поводу этой статьи

schwalbeman: О виртуальности. Ты, поди, заметил, что Бог Авраама, Исаака и Иакова несколько отличается от Бога Спинозы и Лейбница. Как-то неуловимо, правда?. Но очень разительно. Вот и виртуальная реальность Желанного и виртуальная реальность Ласточкина суть два разных понятия. Я в свое время написал заметку-ссылку о виртуальной реальности. Я еще не мог нарадоваться, что слово "компьютер" появляется только во второй половине статьи.

У нас с тобой приключилось qui pro quo. Твоя виртуальная реальность может быть достигнута, если чуть-чуть усовершенствовать технику. А моя уже несколько тысячелетий как достигнута, но может быть осмыслена, если чуть-чуть поднатореть в философии. В сущности, любая художественная книжка есть виртуальная реальность в моем понимании. Ты-то, разумеется, другое имеешь в виду. Ты говоришь о будущих изобретениях человеческого разума, которые еще не известно, будут ли, нет ли.

Поэтому не удивляйся тому, что я не очень боюсь виртуальности. Я в ней всю жизнь живу, и деды мои в ней жили.

zhelanny: Твоей «виртуальной реальности», в смысле культуры, я тоже не боюсь.

schwalbeman: Об ужас Нульгорода. Проблемы тоталитаризма в виртуальной реальности, а также проблемы психологии трансгуманного человека я считаю вымышленными проблемами вымышленных героев. Как, скажем, гнойные осложнения воспаления огненной железы у китайского обыкновенного дракона. Очень интересно, но отложим на то время, когда будут уже решены все актуальные проблемы. Каганов талантлив; он уделяет внимание и реальным проблемам вымышленных героев (что делает его полезным в народном хозяйстве; здесь смайлик). Ну и дай ему Бог. Ты скажешь, что я слишком оптимистичен или близорук? А я скажу, что мы давно не пили пива, без какового я отказываюсь обсуждать проблемы своей близорукости (а также гнойные осложнения воспаления огненной железы у китайского обыкновенного дракона, хвала copy-paste).

zhelanny: Спасибо, ты мне только что объяснил, отчего мне было так тяжело эту заметку писать и неловко выкладывать. Вымышленные проблемы вымышленных героев. Однако у меня было аналогичное странное чувство относительно дискуссии о множественных реальностях. Все кажется, что существенная разница между «реальность едина» и «реальность множественна» (в том смысле, в котором ты объясняешь эту множественность) - только в словах.

schwalbeman: Поосторожнее со словами. Можно решить на C++ одну и ту же задачу в процедурном стиле, а можно использовать ООП. Разница только в словах. Я даже скорее имел в виду, что на голом C можно писать в объектном стиле. Неудобно, но можно. И разница с процедурным кодом только в словах.

zhelanny: Вот что называется объяснить на пальцах.

Тем не менее. Вроде бы твой описательный аппарат уже прекрасно всеми используется, когда надо. К примеру, я часто говорю о «реальности книги» или «игровом мире». И это не мешает мне утверждать, что реальность едина. Скажешь, я противоречу сам себе? Скорее, тут путаются две разные вещи.

@темы: бессмертие, мысли друзей, Нульгород

---

Все, что вы хотели знать о виртуальной реальности, но боялись спросить

Автор schwalbeman

Что мы знаем о лисе?
Ничего! И то не все...

Вы знаете, что такое виртуальная реальность? Ничего вы не знаете! А если знаете, то расскажите, что думали о ней Фома Аквинский и Василий Великий. Не можете? То-то.

Я в восторге от "Новейшего Философского Словаря" (Главным образом, от 3-го издания, ISBN 958-428-636-3, в сети лежит, как правило, менее полная и менее веселая версия). Вот уж нескушное чтение! Есть статья "Алкоголизм", есть статья "Высоцкий В. С."... "Короче было, чего выпить-закусить". Статья же "Виртуальная Реальность" меня просто очень обрадовала, давно не получал такого удовольствия от чтения энциклопедий. Слово "компьютер" появляется только во второй половине статьи, что, по моему мнению, совершенно закономерно.

Программа феноменологов по созданию региональных онтологий для различных сфер знания (и — почему бы и нет — ремесла) явно упрощаяется тем, что человечество уже сотни лет в жуткой тайне от самого себя работает над этой программой. Когда я изучал математику (был такой этап в моей биографии), то не мог избавиться от ощущения, что становлюсь потихоньку платоником. Да, я могу быть гегельянцем, читая передовицу в газете, могу быть материалистом, нарезая ломтиками колбасу. Но стоит сесть за конечномерные представления неабелевых групп — et voila! — я платонист. Но вот в чем загвоздка: платонизм был придуман гораздо раньше, чем возникла возможность толком его применить. Греческая математика и на вот столечко не нуждалась в платонизме, в отличие от современной.

Из статьи, которую я предлагаю вашему вниманию, следует, что региональная метафизика для виртуальной реальности была готова более тысячи лет назад. Только чуть-чуть напильничком доработать. А мы еще смеемся над католиками, назначившими жившего в VII в. св. Исидора покровителем Интернета. У компьютеров есть покровители и в философском сообществе, причем тоже отнюдь не из числа наших современников.

А вот и статья.

ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, виртуальное, виртуальность (англ. virtual reality от virtual – фактический, virtue – добродетель, достоинство; ср. лат. virtus – потенциальный, возможный, доблесть, энергия, сила, а также мнимый, воображаемый; лат. realis – вещественный, действительный, существующий).

I) В схоластике – понятие, обретающее категориальный статус в ходе переосмысления платоновской и аристотелевской парадигм: было зафиксировано наличие определенной связи (посредством virtus) между реальностями, принадлежащими к различным уровням в собственной иерархии. Категория «виртуальности» активно разрабатывалась также и в контексте разрешения иных фундаментальных проблем средневековой философии: конституирования сложных вещей из простых, энергетической составляющей акта действия, соотношения потенциального и актуального.

Фома Аквинский посредством категории «виртуальность» осмысливал ситуацию сосуществования (в иерархии реальностей) души мыслящей, души животной и души растительной: «Ввиду этого следует признать, что в человеке не присутствует никакой иной субстанциальной формы, помимо одной только субстанциальной души, и что последняя, коль скоро она виртуально содержит в себе душу чувственную и душу вегетативную, равным образом содержит в себе формы низшего порядка и исполняет самостоятельно и одна все те функции, которые в иных вещах исполняются менее совершенными формами».

[Предположение о том, что некая реальность способна генерировать иную реальность, закономерности существования коей будут не сводимы к аналогичным характеристикам порождающей реальности, выдвигал еще византийский богослов 4 в. Василий Великий. – Ср. замечание английского ученого Д.Денетта (1993): «ум есть паттерн, получаемый умом. Это довольно тавтологично, но это не порочно и не парадоксально».]

Позже Николай Кузанский в работе «О видении Бога» следующим образом решал проблемы виртуальности и актуальности существования и энергии: «Так велика сладость, которой ты, Господи, питаешь мою душу, что она всеми силами стремится помочь себе опытом здешнего мира и внушаемыми Тобой прекрасными уподоблениями. И вот, зная, что Ты – сила, или начало, откуда все, и твое лицо – та сила и начало, откуда все лица берут все, что они суть, я гляжу на стоящее передо мной большое и высокое ореховое дерево и пытаюсь увидеть его начало. Я вижу телесными глазами, какое оно огромное, раскидистое, зеленое, отягощенное ветвями, листвой и орехами. Потом умным оком я вижу, что то же дерево пребывало в своем семени не так, как я сейчас его разглядываю, а виртуально; я обращаю внимание на дивную силу того семени, в котором было заключено целиком и это дерево, и все его орехи, и вся сила орехового семени, и в силе семян все ореховые деревья. И я понимаю, что эта сила не может развернуться целиком ни за какое время, отмеренное небесным движением, но что все равно она ограниченна, потому что имеет область своего действия только внутри вида ореховых деревьев, то есть хотя в семени я вижу дерево, однако это начало дерева все еще ограничено по своей силе. Потом я начинаю рассматривать семенную силу всех деревьев различных видов, не ограниченную никаким отдельным видом, и в этих семенах тоже вижу виртуальное присутствие всех мыслимых деревьев. Однако если я захочу увидеть абсолютную силу всех сил, силу-начало, дающую силу всем семенам, то я должен буду выйти за пределы всякой известной и мыслимой семенной силы и проникнуть в то незнание, где не остается уже никаких признаков ни силы, ни крепости семени; там, во мраке, я найду невероятную силу, с которой даже близко не равниться никакая мыслимая представимая сила. В ней начало, дающее бытие всякой силе, и семенной, и несеменной. Эта абсолютная и всепревосходящая сила дает всякой семенной силе способность виртуально свертывать в себе дерево вместе со всем, что требуется для бытия чувственного дерева и что вытекает из бытия дерева; то есть в ней начало и причина, несущая в себе свернуто и абсолютно как причина все, что она дает своему следствию. Таким путем я вижу, что абсолютная сила – лицо, или прообраз, всякого лица, всех деревьев и любого дерева; в ней ореховое дерево пребывает не как в своей ограниченной семенной силе, а как в причине и созидательнице этой семенной силы... Стало быть, дерево в тебе, Боге моем, есть сам ты, Бог мой, и в тебе истина и прообраз его бытия; равным образом и семя дерева в тебе есть истина и прообраз самого себя, то есть прообраз и дерева, и семени. Ты истина и прообраз... Ты, Боже мой, абсолютная сила и потому природа всех природ».

При этом постулирование диады «божественная или предельная реальность – субстанциальная реальность, пассивная, существующая в собственном пространстве-времени» исключало возможность помыслить некую «иерархию» реальностей: объектная пара может мыслиться лишь в контексте «бинаризма» «соположенных» компонентов и находящаяся вследствие предельности последних в состоянии внутреннего антагонизма.

Становление монистической «научной картины мира», заменившей божественные закономерности на «законы природы», означало постулирование одной реальности – «природной» – при сохранении общекосмического статуса virtus как особой, всепроникающей силы. (Этим обстоятельством были, в частности, фундированы дискуссии о соотношении науки и религии, науки и мистики, о природе и горизонтах магического.)

II) В постклассической науке – «В.Р.» – понятие, посредством которого обозначается совокупность объектов следующего (по отношению к реальности низлежащей, порождающей их) уровня. Эти объекты онтологически равноправны с порождающей их «константной» реальностью и автономны; при этом их существование полностью обусловлено перманентным процессом их воспроизведения порождающей реальностью – при завершении указанного процесса объекты В.Р. исчезают.

Категория «виртуальности» вводится через оппозицию субстанциальности и потенциальности: виртуальный объект существует, хотя и не субстанциально, но реально; и в то же время – не потенциально, а актуально. В.Р. суть «недо-возникающее событие, недо-рожденное бытие» (С.С.Хоружий).

В современной философской литературе подход, основанный на признании полионтичности реальности и осуществляющий в таком контексте реконструкцию природы В.Р., получил наименование «виртуалистика» (Н.А.Носов, С.С.Хоружий). Согласно распространенной точке зрения, философско-психологическую концепцию В.Р. правомерно фундировать следующими теоретическими посылками:

1) понятие объекта научного исследования необходимо дополнить понятием реальности как среды существования множества разнородных и разнокачественных объектов;

2) В.Р. составляют отношения разнородных объектов, расположенных на разных иерархических уровнях взаимодействия и порождения объектов. В.Р. всегда порождена некоторой исходной (константной) реальностью; В.Р. относится к реальности константной как самостоятельная и автономная реальность, существуя лишь во временных рамках процесса ее /В.Р. – А.Г., Д.Г., И.К./ порождения и поддержания ее существования.

Объект В.Р. всегда актуален и реален, В.Р. способна порождать иную В.Р. следующего уровня. Для работы с понятием «В.Р.» необходим отказ от моноонтического мышления (постулирующего существование только одной реальности) и введение полионтической непредельной парадигмы (признание множественности миров и промежуточных реальностей), которая позволит строить теории развивающихся и уникальных объектов, не сводя их к линейному детерминизму. При этом «первичная» В.Р. способна порождать В.Р. следующего уровня, становясь по отношению к ней «константной реальностью», – и так «до бесконечности»: ограничения на количество уровней иерархии реальностей теоретически быть не может. Предел в этом случае может быть обусловлен лишь ограниченностью психо-физиологической природы человека как «точки схождения всех бытийных горизонтов» (С.С.Хоружий).

Проблематика В.Р. в статусе самоосознающего философского направления конституируется в рамках постнеклассической философии 1980–1990-х как проблема природы реальности, как осознание проблематичности и неопределенности последнего, как осмысление как возможного, так и невозможного в качестве действительного.

Так, Бодрийяр, оперируя с понятием «гиперреальность», показал, что точность и совершенство технического воспроизводства объекта, его знаковая репрезентация конструируют иной объект – симулякр, в котором реальности больше, чем в собственно «реальном», который избыточен в своей детальности. Симулякры как компоненты В.Р., по Бодрийяру, слишком видимы, слишком правдивы, слишком близки и доступны. Гиперреальность, согласно Бодрийяру, абсорбирует, поглощает, упраздняет реальность.

Социальный теоретик М.Постер, сопоставляя феномен В.Р. с эффектом «реального времени» в сфере современных телекоммуникаций (игры, телеконференции и т.п.), отмечает, что происходит проблематизация реальности, ставится под сомнение обоснованность, эксклюзивность и конвенциональная очевидность «обычного» времени, пространства и идентичности. Постер фиксирует конституирование симуляционной культуры с присущей для нее множественностью реальностей.

Информационные супермагистрали и В.Р. еще не стали общекультурными практиками, но обладают гигантским потенциалом для порождения иных культурных идентичностей и моделей субъективности – вплоть для сотворения постмодерного субъекта. В отличие от автономного и рационального субъекта модерна, этот субъект нестабилен, популятивен и диффузен. Он порождается и существует только в интерактивной среде. В постмодерной модели субъективности такие различия, как «отправитель – реципиент», «производитель – потребитель», «управляющий – управляемый», теряют свою актуальность. Для анализа В.Р. и порождаемой ею культуры модернистские категории социально-философского анализа оказываются недостаточны.

Обретение понятием «В.Р.» философского статуса было обусловлено осмыслением соотношения трех очевидных пространств бытия человека: мира мыслимого, мира видимого и мира объективного (внешнего). В современной философии, в особенности последние 10–15 лет 20 в., В.Р. рассматривается: а) как концептуализация революционного уровня развития техники и технологий, позволяющих открывать и создавать новые измерения культуры и общества, а также одновременно порождающих новые острые проблемы, требующие критического осмысления; б) как развитие идеи множественности миров (возможных миров), изначальной неопределенности и относительности «реального» мира.

III) Технически конструируемая при помощи компьютерных средств интерактивная среда порождения и оперирования объектами, подобными реальным или воображаемым, на основе их трехмерного графического представления, симуляции их физических свойств (объем, движение и т.д.), симуляции их способности воздействия и самостоятельного присутствия в пространстве, а также создания средствами специального компьютерного оборудования (специальный шлем, костюм и т.п.) эффекта (отдельно, вне «обычной» реальности) присутствия человека в этой объектной среде (чувство пространства, ощущения и т.д.), сопровождающегося ощущением единства с компьютером. (Ср. «виртуальная деятельность» у Бергсона, «виртуальный театр» у А.Арто, «виртуальные способности» у А.Н.Леонтьева.)

Термин «виртуальный» используют как в компьютерных технологиях (виртуальная память), так и в других сферах: квантовой физике (виртуальные частицы), в теории управления (виртуальный офис, виртуальный менеджмент), в психологии (виртуальные способности, виртуальные состояния) и т.д.

Самобытная «философия В.Р.» (это важная и принципиальная ее особенность) была первоначально предложена не профессиональными философами, а инженерами-компьютерщиками, общественными деятелями, писателями, журналистами. Первые идеи В.Р. оформились в самых различных дискурсах. Концепция и практика В.Р. имеют довольно разнообразные контексты возникновения и развития: в американской молодежной контркультуре, компьютерной индустрии, литературе (научная фантастика), военных разработках, космических исследованиях, искусстве и дизайне.

Принято считать, что идея В.Р. как «киберпространства» – “cyberspace” – впервые возникла в знаменитом фантастическом романе-техноутопии “Neuromancer” У.Гибсона, где киберпространство изображается как коллективная галлюцинация миллионов людей, которую они испытывают одновременно в разных географических местах, соединенные через компьютерную сеть друг с другом и погруженные в мир графически представленных данных любого компьютера. Однако Гибсон считал свой роман не предсказанием будущего, а критикой настоящего. Киберпространство, управляющие им безликие суперкорпорации, отчуждение технологий, созданный пластической хирургией идеальный человек, подключенный к киберпространству через мозг и нервную систему, – это аллегория социального и культурного террора по отношению к реальному человеку – современнику писателя.

Идея В.Р. первоначально возникла и стала воплощаться в среде маргинальной контркультуры, получившей впоследствии название «киберпанк» (США, 1970–1980-е), где В.Р. стала одним из центральных элементов своеобразного либерально-идеологического дискурса. «Киберпанк» быстро ассимилировался в массовой культуре и развернулся в быстро развивающуюся «киберкультуру» («cyberculture”).

Одной из первых историко-теоретических работ о В.Р. стала книга американского журналиста Ф.Хэммита «Виртуальная реальность» (1993). Автор усматривает исторические предпосылки становления феномена В.Р. в развитии синтетических возможностей кино и кино-симуляторов. Корни же функциональной концепции В.Р. в контексте осмысления перспектив компьютерных систем состоят, по его мысли, в следующем:

1) функции компьютера способны кардинально меняться в зависимости от совершенствования программного обеспечения;

2) В.Р. – оптимизированный, более «естественный» для возможностей человека способ ориентации в мире электронной информации, созданный на основе дружественного функционально-интерактивного интерфейса. (Как отмечал М.Хайм, киберпространство – это ментальная карта информационных ландшафтов в памяти компьютера в сочетании с программным обеспечением; это способ антропологизировать информацию, придать ей топологическую определенность, чтобы человек мог привычным образом оперировать данными как вещами, но на гиперфункциональном уровне, сравнимом с магией; В.Р. и киберпространство должны будить воображение и дать возможность преодолеть экзистенциальную ограниченность реальности: выйти за пределы смерти, времени и тревоги; аннулировать свою заброшенность и конечность, достичь безопасности и святости.);

3) операции с компонентами В.Р. потенциально вполне идентичны операциям с реальными инструментами и предметами;

4) работа в среде В.Р. сопровождается эффектом легкости, быстроты, носит акцентированно игровой характер;

5) возникает ощущение единства машины с пользователем, перемещения последнего в виртуальный мир: воздействие виртуальных объектов воспринимается человеком аналогично «обычной» реальности.

Именно интерактивные возможности В.Р. делают ее столь функционально значимой. Хэммит отметил, что рассогласование соответствующих данных с перцептивной системой человека может привести к диссонансу восприятия, значимым дезориентациям и психонервным заболеваниям. Он также зафиксировал серьезные технологические трудности в развитии технологий В.Р., связанные, прежде всего, с необходимостью создания компьютеров гигантской мощности для обработки графических изображений.

Однако среда В.Р. нашла широчайшее функциональное применение; прежде всего – в производственном компьютерном дизайне, системах телеприсутствия (дистанционного управления с помощью телекамер), учебно-тренировочных системах. Образование и развлечения, по мысли Хэммита, составляют наиболее перспективные направления применения технологий В.Р.

Осмысление В.Р. является базовым принципом любых обновленных гуманитарных теорий, а также соответствующего научного подхода. В частности, на его основе строится «виртуальная психология» необычных, непривычных, редко возникающих состояний психики и самоощущений, выводящих человека за пределы обыденных психических состояний. Виртуал и гратуал – суть подобные состояния соответственно позитивного и негативного типа (инсайт, экстаз, мобилизация психики в экстремальных ситуациях, острое горе и т.д.). Они всегда спонтанны, фрагментарны, объективны (человек захвачен виртуалом как объект), ведут к изменению статуса телесности, сознания, личности, воли. Задача практической виртуальной психологии – авторы называют ее «аретейя» (от греческого синонима латинского virtus) – разработка методов актуализации/нейтрализации виртуальных состояний психики.

А.А. Грицанов, Д.В. Галкин, И.Д. Карпенко

@темы: мысли друзей, виртуальная реальность

---

Бесссмертие

Взято у ivanov-petrov, 2007

vkpar
Хочу подкинуть вам тему, может быть Вас, при Вашей широте интересов, она привлечет. Самому-то мне уж точно ее не потянуть, бо она не для моей маски. Однако поучаствовать в меру сил готов.
Эльфы - неприменный атрибут любой фэнтези. Как правило, они считаются бессмертными, в том смысле что от старости не умирают, а вот скажем убить их можно. Мне показалось любопытным вот какое развитие этой темы: почти бессмертные существа в реальном мире. Короткое детство и юность, сравнимая с человеческой, потенциально очень долгая жизнь в зрелом возрасте (скажем 10000 лет) и молниеносная (5 - 10 лет) старость. С точки зрения короткоживущего наблюдателя картина от полного бессмертия практически не отличается. А теперь формулирую задачу:

интересно было бы понять какими особенностями на разных уровнях организации от биохимии и физиологии до этологии, социологии, этики, религии должны эти самые эльфы обладать, чтобы они могли существовать в геолгическом времени, как организмы и как социум, на чем все их существование держится и чем от нашего отличается. При этом мир должен быть строго реальным, менять в нем законы физики нельзя, а эльфы должны быть максимадьно антропоморфны, то есть нельзя произвольно, без веских оснований, наделять их чертами и качествами, отсутствующими у человека.

Мне кажется что у таких долгоживущих существ и физиология и биохимия должны отличаться от наших (к примеру гормональная регуляция будет иной). Точно так же и социум ихний не может держаться на том на чем держится наш. То есть придумать бессмертных эльфов это пожалуйста, а вот можно ли создать не противоречащий законам мироздания бэкграунд - это на мой взгляд любопытная задача.
____________________
Я сомневался - что вообще можно придумать такую бессмертную физиологию... с претензией на правдоподобие. Мне казалось, что можно поиграть в социальные законы, которые должны быть у бессмертных, но биологию не придумаешь. Магиа-а-а! Но мой собеседник думает, что - можно. Однако и об обществе эльфийском лучше не забывать - что у них? монархия навсегда? демократичнейшая демократия? или их будет так мало - исходя из биологии - что и форму правления не надо - все как семья?
Как, придумаете бессмертных эльфов? Но чтобы всерьез? В конце концов, коли хорошо придумаем - увеличиваем шанс на... А?

@темы: Толкин, бессмертие, эльфы

---

Волна и камень

Автор schwalbeman

Шерлок Холмс олицетворяет интеллект на службе этики: большое (хотя и скрытое доспехами чопорности) сердце и прекрасно организованный холодный мозг. Это явление встречается в жизни: так, к примеру, отзываются бывшие ученики о некоторых школьных учителях математики или физики. То есть человек, как минимум, видел своего наставника через оптику детства таким вот бесконечно добрым сверхинтеллектуалом механистическо-формализованного склада. Своего рода ходячим противоречием, невозможным, и от того бесконечно симпатичным.

Надо заметить, что образ бесконечно мощного чисто аналитического (никакой философии, никакой рефлексии, никакой медитативности, созерцательности! чистая аналитика) ума, отдающего себя в подчинение моральному закону, представляет собой оригинальную англосаксонскую придумку. Это такая Британия Британии, квинтэссенция всего лучшего, что может быть в английской национальной идее. Я поэтому был совершенно не удивлён, прочитав какое-то зашкаливающе англофильское интервью Акунина: Эраст Петрович Фандорин представляет собой очевидную кальку со старой британской идеи. Гораздо более совершенную кальку, чем, скажем, Эркюль Пуаро или мисс Марпл.

Американцы и британцы, в силу культурных различий, развили исходную идею по-разному. Британцы (помимо вышеупомянутой А. Кристи) сняли фантастический сериал "Doctor who", у нас практически неизвестный, но в Великобритании давно побивший все рекорды популярности. Его смотрят даже те, кто вообще говоря не смотрит фантастику. Создатели сериала попытались избавить героя-интеллектуала от необходимости постоянно решать задачки и головоломки. По-видимому, в XX в. уже и на Островах начали понимать, что интеллект не исчерпывается умением решать задачи. Акцент в сериале сделан не на аналитических способностях героя, а на его тысячелетнем жизненном опыте и обширных познаниях, приправленных живым умом в бытовом смысле этого слова. При этом этика, как и полагается, играет первую скрипку, а разум самоотверженно аккомпанирует. Получилось очень жизненно, не отнимешь.

А американцы создали Терминатора, который весь из себя хороший и "ай'л би бэк". Янки тоже полагают старину Шерлока чересчур заумным. Но, в отличие от англичан, формализованность мышления у них олицетворяет электронная начинка Шварецнеггера и микропроцессор в его черепной коробке. Очень забавно: недавно у Иванова-Петрова пробегали цитаты о смене точки зрения на феномен мышления: раньше-де полагали, что мышление это такая формально-логическая деятельность по правилам-стрелочкам, с буковками-переменными. Прости Господи, пропозиционными. А теперь-де думают, что мышление есть физический нейропроцесс. Переливание импульсов из пустого в порожнее, этакая совершенно, если вдуматься, бессознательная процедура. Так вот оба эти дурацкие взгляды суть англо-саксонские, то есть ложные и отвратительные. Первый можно условно назвать британским, а второй - американским (очень грубо, по географической принадлежности фильма "Терминатор" и романов о Холмсе).

Резюмируя. Шерлок Холмс был непобедим благодаря дедукции. Доктор, который who, побеждал с помощью опыта и некоторой технической оснащённости (последнее, впрочем, не педалируется слишком грубо). А у Шварца, вполне предсказуемо, ключевым фактором успеха стали мускулы.

К чему я всё это? Сейчас вспомню, отвлекли меня тут... Может быть, к тому, что Терминатор - прямой наследник Шерлока Холмса? Нет, это плоско, это и так все понимают...

А это я к тому, что у Шерлока Холмса есть логическая противоположность. И, подобно физической антиматерии, она гораздо реже встречается во вселенной, чем оригинал. Я имею в виду образ моего коллеги-математика профессора Мориарти. Человека с горячим безумным мозгом и холодным чёрствым сердцем. Все мы встречали людей, фонтанирующих безумными идеями и креативными находками - но среди них нечасто встретишь безразличного к чужому страданию негодяя. Видали мы и бессердечных людей - но их, как правило, скуШно слушать, их глаза не сияют жаждой эксперимента или радостью обладания новым объектом исследования. Бессердечные генераторы идей настолько редки, что для фильмов о Терминаторе или о докторе Who (я, правда, только полтора сезона поглядел) попросту не нашлось прототипов. Ни унылые враги Доктора, ни полностью механизированный противник героя Шварценеггера не годится в мориартии. Ни масштабом, ни огоньком, ни отсутствием печати таланта на бутафорской физиономии.

А я такого человека видел. Одного. Он почти не сделал мне зла. Он вообще не делал зла без необходимости. Только по делу. Но совершенно без колебаний. А какие безумные идеи он генерировал! Жаль, что в неинтересной для меня области. Подробностей сообщать не буду, виртуальный мир слишком уж тесен... Но факт тот, что антиматерия существует.
2011

@темы: Доктор Кто, Шерлок Холмс, Терминатор, мысли друзей

---

Современный Пигмалион

Автор Сестра Нибенимеда

Всё-таки права 5x6venik. Взросление в современной культуре традиционно понимается как "ничего не решать и делать, что сказано". Осознавая необходимость, важность и неизбежность. Осознавать при этом себя - уже кризис среднего возраста. А пытаться решать и делать - как раз тот самый инфантилизм. Ну, на крайняк, бес в ребро. Савва Игнатьич, который шагу не может ступить без «директивы сверху» и главным девизом жизни считает: «делай, что тебе велено» - взрослый. Ну, как же: у него ведь шикарные гвардейские усы, он ходит в раскачку и умеет чинить проводку. Хоботов – «прекрасное большое дитя», но не потому, что из-за природной деликатности и отсутствия свободной жилплощади никак не может выйти из-под контроля бывшей супруги, а потому, что не умеет пользоваться феном, рефлексирует и читает медсестре Камоэнса. А Костик, который походя, одним взмахом руки восстанавливает равновесие в и головах, и в окружающем их пространстве; который твёрдо знает, чего хочет, и не боится следовать своим желаниям – тот вообще «мальчишка».

Вот, к примеру, «Элементарно», да? – дивный сериал, где всё так элементарно, что хоть святых выноси. Главный герой (Шерлок Холмс, если кто не помнит), по мнению всех остальных героев – безнадёжно, клинически инфантилен. Но на самом деле если он и мальчик, то тот самый мальчик из сказки про голого короля. Это Холмс-Дауни, упавший в водопад и вынырнувший не в то время и не в том месте. Холмс, попавший в целлулоидный мир условно-взрослого соцреализма американского разлива, где на поверку всё оказывается подчинённым одной цели: не дать его обитателям повзрослеть по-настоящему. И теперь, куда бы этот бедный Холмс ни ступил, везде его ждут рогатки и ограничения. Он не может себе позволить цитировать философов, иначе американский зритель тотчас подаст на него в суд. Он не может прилично одеться, иначе на него тотчас подадут в суд создатели «Шерлока». Он не может быть слишком грубым, иначе он будет похожим на доктора Хауса, и не может совсем никому не грубить, иначе он не будет похожим на доктора Хауса. Он не может курить, поскольку в этом мире запрещены даже духи с запахом табака, но обязан быть бывшим наркоманом, потому что по условиям здешней игры у него непременно должна быть проблема. Он обязан быть оригинальным, ни на полшага не выходя из привычных зрителю рамок банальности, и обязан быть ни на кого не похожим, не забывая при этом постоянно вызывать у зрителя привычные ассоциации со всевозможными Менталистами и Лайтманами. А что самое потрясающее – он с этими задачами справляется, и справляется, на мой взгляд, блестяще.

Одно удовольствие наблюдать, как он потихоньку адаптируется к этой плоской пластмассовой среде. Учится сам прикидываться плоским, внимательно слушает назидательные банальности, которыми его осыпает доктор Ватсон – чтобы потом, артистически притворяясь серьёзным, повторять всю эту чушь в присутственных местах и получать в ответ успокоенные улыбки. Учится разбираться в логике этих взрослых людей, готовых устроить вселенскую резню при одном воспоминании о том, как им в детстве не купили машинку…. Отчётливо видно, как ему здесь трудно и неуютно – ему, не умеющему ни на минуту забыть о том, чем шнапс отличается от аквавита и в каком году Шуберт написал свою «сказку о рыбаке и рыбке». Ему – принудительно-зрячему среди добровольцев-слепых. Грустному взрослому мальчику среди благодушных дяденек и тётенек, падающих в обморок при известии о том, что кто-то «был с ними нечестен», и истово шевелящих губами, повторяя вслед за психоаналитиком. Они никогда не признают его взрослым, потому что он пририсовывает усы и бороду к фотографии досадившей ему «профалейрши», а в ответ на настойчивое «хочешь поговорить о своих проблемах?» радостно отвечает: «Хочу!» - а потом отпрашивается в туалет и убегает на канадскую границу. (Ах, чего стоят одни эти собрания анонимных наркоманов, на которых он вместо душеспасительной истории своего грехопадения пересказывает в лицах «Пёструю ленту» и «Голубой карбункул»!). Он и к Ватсон-то потому прикипает душой, что она первая из всех догадывается принять его таким, как есть, контролируя в известном смысле каждый его шаг, но не пытаясь притом сделать из него «взрослого человека».

Их взаимоотношения с Ватсон изумительно «канонны» – кто бы мог ожидать этого при подобном раскладе! Они оба так великолепно, так вызывающе не-сексуальны, что вот уже семнадцать серий прошло, а никакой «искры» между ними не вспыхнуло, и я истово надеюсь, что не вспыхнет, не погубит к чертям эти восхитительно уютные и восхитительно естественные взаимоотношения, в которых нет «ни мужеского, ни женского», а есть нечто настолько большее, чему я даже не берусь подобрать определение. И вообще – к середине сезона память героя, повредившаяся после рейхенбахского падения, понемногу восстанавливается, он оживляется, начинает напропалую пародировать и «Игру теней», и «Шерлока»; остальные персонажи тоже как-то оживают и подтягиваются, и пусть эти их местные шутки не выходят за пределы детсадовского анекдота про участкового и пироги («Холмс, никогда вам не прощу, что вы пытали человека в мою смену и на моём участке!») – всё равно их лица от серии к серии становятся всё меньше похожими на резиновые маски. Этот Холмс как-то ухитряется разморозить, раскодировать и вернуть к истинной «детской» сути их всех: и безупречного, вдрызг соцреалистического Грегсона, и его закомплексованного любимца Белла (надеюсь, фамилия избрана авторами не случайно), и, конечно же, Ватсон, эту милейшую, безликую, упёртую, банальную, нежную и смешную Ватсон, которая так незаметно, но неотвратимо преображается под его влиянием, что к концу четырнадцатой серии на неё уже становится можно смотреть.

В «Шерлоке» герой наполняет свой мир ярким и причудливым, но всё-таки очень холодным светом. Здесь этот свет – тёплый, и освещает он не хрустальное Зазеркалье, а пыльную игрушечную лавку, забитую целлулоидными пупсами. Здесь происходит превращение барби в Галатею, а Галатеи – в живого человека.

А сделать куклу живой может только ребёнок. Поэтому не будем торопиться и желать его принародного взросления на экране.

@темы: Шерлок Холмс, мысли друзей

---

Восторг британского мещанства

Автор schwalbeman

Есть у Чуковского критическое эссе «Нат Пинкертон и современная литература». В целом, текст в копилку «Заката Европы», даром что написан на десять лет раньше, в 1908. Корней Иванович жалуется на деградацию... гм... всего. Старые жанры и формы сохраняют еще по инерции верность каким-то приличиям, а новомодное искусство синематографа, не заставшее славных времен, уже и родилось вульгарным и отвратительно пошлым. Стоит почитать этот текст; он иллюстрирует, насколько общими, распыленными в атмосфере были идеи, ныне прочно монополизированные сконденсировавшим их Шпенглером. Во всяком случае, именно таково, без сомнения, противопоставление культуры и цивилизации.

Но я, собственно, не об Untergang'ах, у меня другие интересы. Одним из которых является тема взаимоотношений рациональности и культуры. Я на эту тему уже неоднократно отписывался; вот теперь и еще одно лыко в ту же строку. Чуковский пишет, в том числе, о том, как Шерлока Холмса, сыщика-аристократа, почти донкихота от уголовного сыска сменяет неандерталец Нат Пинкертон (нынешнему читателю, впрочем, почти неизвестный), ищейка с логическими способностями олигофрена. Буш с ним, с Пинкертоном, тем более, что он действительно оказался тупиковой ветвью, а вот пассаж о Холмсе нужно цитировать, и цитировать полностью:

Доброе старое мещанство! Каково б оно ни было, -- оно было социология, а Нат Пинкертон -- ведь это уже зоология, ведь это уже конец нашему человеческому бытию -- и как же нам не тосковать о мещанстве!

Доброе, старое, британское мещанство -- создавшее Дарвина, Милля, Спенсера, Гексли, Уоллеса, -- оно так любило нашу человеческую культуру, что, создав из себя и для себя Шерлока Холмса, оно и в нем, в вольнопрактикующем сыщике, возвеличило эту культуру: силу и могущество логики, обаятельность человеческой мысли, находчивость, наблюдательность, остроумие.

О, конечно, Шерлок Холмс нелеп и смешон со всеми своими силлогизмами, но важно то, что именно силлогизмы восславили в нем доброе, старое, британское мещанство.

Вы помните, -- это на каждой странице, -- Шерлок сидит, сидит у себя на Бэкер-Стрит, глядит на постылого своего Уотсона, да ни с того, ни с сего и скажет:

-- Вы уже стали заниматься медицинской практикой.

-- Откуда вы знаете? -- вопрошает неизменно Уотсон.

-- Оттуда же, откуда я знаю, что у вас неуклюжая служанка.

-- Все, что вы говорите, верно, но откуда, откуда вы это знаете?

Холмс тогда улыбается, потирает свои длинные, нервные руки и говорит:

-- Это очень просто! На внутренней стороне вашего левого сапога, как раз в том месте, куда падает свет, я замечаю шесть царапин, идущих почти параллельно одна другой. Очевидно, кто-то весьма небрежно снимал засохшую грязь с краев каблука. Отсюда два вывода: во-первых, вы выходили в дурную погоду, а во-вторых, у вас в доме имеется скверный экземпляр лондонской прислуги, не умеющей чистить сапоги. Что касается вашей практики, то надо быть уж очень большим тупицей, чтобы не причислить к корпорации врачей человека, от которого несет йодоформом, у которого на правом указательном пальце черное пятно от ляписа, а оттопыренный карман сюртука ясно указывает на местонахождение стетоскопа... Кроме того, я хорошо вижу, что окно в вашей спальне находится с правой стороны.

-- Откуда вы знаете? -- снова спрашивает Уотсон, который для того и существует, чтобы спрашивать: откуда вы знаете?

-- Друг мой, это очень, очень просто. В это время года вы бреетесь при дневном свете. С левой стороны вы выбриты хуже, а около подбородка совсем скверно. Ясно, что левая сторона у вас хуже освещается, чем правая.

Конечно, в этих милых силлогизмах все посылки на костылях, но все же, как-никак, это силлогизмы. Доброе, старое британское мещанство здесь, как умело, выразило свой восторг пред умом человеческим, пред его беспредельной силой. Для своих читателей Шерлок велик именно такими силлогизмами.


Что смущает при виде этого потока насмешек? Наверное, то, что мы, живущие через сто лет после эссе Чуковского, уже совершенно не настроены воспринимать силлогизмы Холмса милыми в своей хромоте. То есть мы, в целом, понимаем, что доказать что-либо на практике при помощи таких построений невозможно, но чувство благоговения перед талантом британского сыщика вытеснило в нас весь здоровый скепсис... Все экранизации холмсианы направлены именно на увековечение этого благоговения: из них вычищено все, что могло бы скомпрометировать Холмса в наших глазах, а рациональность его построений выпячена еще сильнее. Сто лет назад Холмс был смешон. Сейчас над ним не смеются: это супермэн без страха и упрека. Британское мещанство победило насмешку К. И. Чуковского, оставив последней в удел безнадежную партизанскую войну на территории пьяных анекдотов. «Элементарно, Ватсон». Но ведь это андеграунд. Публичная, принятая в обществе, культура совершенно по-британски «выражает свой восторг» перед тем, что раньше считалось подлинным умом лишь на нескольких болотистых островах, а теперь заменило все прочие формы умствования для всего мира. В 1908 году неуклюжая логика Холмса, творец которого всегда имел возможность заглянуть в конец задачника, была всего лишь проявлением забавной экзотической культурной традиции. Она была этнической, как матрешка, как баварская сосиска. В 2008 году это уже норма, не только единая для всего прогрессивного человечества, но и вообще абсолютная.

Две мировые войны отгремело за сто минувших лет. Две мировые плюс одна холодная. И в каждом из этих глобальных конфликтов англо-саксонский атлантический мир наносил удар за ударом по континентальной европейской культуре: французской, немецкой, советской. Последствия этой цепи фатальных поражений настолько грандиозны, что их невозможно окинуть взглядом со столь близкой перспективы. Мы точно в тени огромной горы, и совершенно не представляем себе, насколько она высока. Психически здоровому человеку больно даже задумываться об этой трагедии; нужно быть натуральным психом, чтобы оперировать такими масштабами духовных утрат, этими гигантскими язвами, котрые не болят, а только зияют пустотой.

Иначе почему, как вы думаете, доктор Свасьян, великий армяно-советский германофил ударился в эту вальдорфскую чепуху, во вздорную антропософию? Уж не было ли это методологическое раблезианство (затрудняюсь выразиться по-другому) принятием на себя подвига юродства в какой-то высокой академической форме? Здоровый человек не может написать того, о чем пишет Свасьян, но беда в том, что пишет-то он правду! Такую правду, которая не под силу человеку, покуда он, бедненький, не свихнется (у британских сыщиков свои донкихоты, у немецких философов — свои). Тут либо Р. Штайнер, либо вообще молчком и рот на замок.

Я, мои дамы и господа, пока еще не готов становиться истины ради безумцем. У меня двое детей растут, родители старенькие. Поэтому громаду англосаксонских эстетики, рациональности и социальности, подмявших под себя континентальный Запад до того, что только жалкие окровавленные клочки торчат из-под этой глыбы, я предпочитаю обозревать по маленьким кусочкам. Так как-то попроще, и сердечко не ёкает. Вот, взгляните на Шерлока Холмса, ныне совершенно несмешного. Чувствуете восторг пред умом человеческим? Это восторг перед гордо развевающимся стягом наших мучителей.

@темы: Шерлок Холмс, Шпенглер, мысли друзей, Свасьян

---

Дозоры и мир Гарри Поттера

Продолжение этого

Helgi: Если бы автор прямо так и написал, не было бы главной радости от книжки: она состоит в том, что в Иные из рядов людей выходят шагом _вперёд_, а не _вбок_ и не _назад_. Т.е. Иные кагбе должны быть _лучше_. Хотя герои и бормочут всё время, что они так не думают. Конечно, думают, а некоторые ещё и делают.
ИМХО если довести эту идею до логического конца, получается, что бедные Иные не лучше и не хуже людей, они вроде кисты на кишечнике: вроде и родная ткань, но ни для чего не нужна. Им приходится взаимодействовать с миром людей, потому что уйти от него полностью они не в состоянии (они же зависят от людей энергетически), но законы такого взаимодействия они навязать людям не могут, а принять законы людей - значит признать, что Иные _не лучше_. Кроме того, для Иных эти самые законы будут означать, что их вовлекут в экономическую деятельность человеческого социума. А им неохота.
Я имею по этому поводу два забавных опыта - один про Иных непосредственно, другой - про попытки встроить личности нечеловечекой природы в человеческое общество именно в экономическом плане.

Edelberte: Кстати, да, про экономические отношения. Мир волшебников у Роулингс - откровенный паразит на человечестве, они едят, пьют, одеваются и пользуются инфраструктурой, абсолютно ничего не давая взамен. У Лукьяненко отдельные Иные, не вовлеченные в Дозоры, все-таки работают. Я вот не могу вспомнить, где-нибудь упоминается, чтобы они платили налоги на содержание своих структур, или все-таки все это живет за счет человечества?

Helgi: Да, волшебники у Роулинг - натуральные паразиты. А в Дозорах, насколько я помню, где-то упоминалось, что они держат несколько фиктивных контор, которые занимаются каким-то бизнесом, а прибыль отчисляют в ковен... пардон, в Дозор Только сомнительно, что какой бы то ни было бизнес, кроме крупной преступности, был способен прокормить такую махину. Вопрос: на чьи деньги гуляют Дозоры? Даже чтобы грабить государство на такие суммы, надо иметь какую-никакую "коммерческую структуру".
С другой стороны, те Иные, котоыре продолжали трудиться в рамках человеческой экономики, делали это как люди, а не как маги-оборотни. Не магией же они работали. Разве что гадалками всякими в дикие 90-е, когда и так магконтор развелось... Но тогда они или постоянно нарушают лимит воздействий, или ведут себя как обычные шарлатаны, ничем не лучше "бабки Анисьи с опытом присушки-отсушки".

Edelberte: Да.

А насчет врачей вас не зацепило? Мол, если целитель работает врачом, то в отношении простых пациентов он может использовать только человеческие средства, а манию - ни-ни. Но ведь врач, который в борьбе за пациента не использует все, что знает и умеет, не только аморален, но и непрофессионален. Психика-то одна. Если можно не все использовать - значит, можно. Сегодня он магию не применяет, а завтра за электрофибриллятором поленится сбегать. Ну а чё там - людишки, с ними можно по минимуму...

Helgi: Да меня там всё зацепило Особенно принципы, по которым люди отделяются от Иных. Сказано же не раз, что есть много людей, которые отказываются входить в сумрак. Возможностей, скажем прямо, довольно мало, зато ограничений столько, что уши вянут. Видимо, эти отказавшиеся люди знали таки, шо делали.
Как-то интересу ради (молодые были, глупые ) мы решили ролевую игру по Иным сделать. И сделали. И получили странный итог: 2 отделения Н-ских Дозоров объединились, вычистили Инквизицию и объявили людям, что они - отдельная биологическая раса, имеющая заметные отличие в физиологии и способе существования. Дальше, понятно, начинался адъ и сотона, но дальше мы играть не стали, не до того было. А бывшее Н-ское отделение Дневного дозора ещё и опубликовало бумажку, где говорилось, что долгое сокрытие сведений об Иных от человечества суть преступление, за которое вообще-то положено по башке И под этим предлогом много кому выдали по башке, потому что Тёмные
И экзистенциальными вопросами в стиле "магно ли я" не задавался в процессе ни один игрок - ни Светлые, ни Тёмные. Всё-таки не настолько мы были молодые и глупые, чтобы ответов не знать

@темы: Гарри Поттер, Дозоры, мысли друзей

---

Дозорное-2

Продолжение этого

Ivanrak: Я думаю так:
1. Отличающихся не любят не за что-то, а за сам факт отличия.
2. Рациональные причины нелюбви объяснить можно не всегда. (иногда можно. иногда можно объяснить причины, по которым не любят, но терпят).
3. Отношения на массовом уровне отличаются от отношений на личном уровне.
4. Степень отношений зависит от разных факторов, в частности, уровня культурного развития.

Примеры приводить? (мне-то кажется, что они очевидные, по п.п. 2, 3, и 4 точно).

Edelberte: Вы сосредоточились на особости, а мы ведь с хозяином журнала не случайно обращаем внимание на полезность.
Будем говорить только о Светлых.
Они могут много чего полезного и хорошего.
Они существуют с начала истории, а значит, изначально о них не могли не знать. Понятно, что разные культуры относились бы к ним по-разному, но обязательно должны были найтись правители или элитные группы, которые наладили бы с ними открытое сотрудничество, получив на службу магические возможности в обмен на предоставление Иным открытого и комфортного существования, всеобщего уважения и т.д. И обязательно бы нашлись группы Иных, которые бы на это согласились: существование в роли загнанных крыс ужасно. Опасения, что Иные захватят власть, не то чтобы совсем беспочвенны, но почти: их немного, они не способны к самовоспроизводству и понимают, что альтернатива добросовестному сотрудничеству - травля на уничтожение. Кстати, такие опасения снимаются именно открытостью, а глубокое подполье (в мире ведь на самом деле ничего надолго не скроешь) как раз ведет к фобиям и стремлению уничтожить.
Наладившие сотрудничество культуры и Иные получили бы перед всеми остальными такое огромное преимущество, что остальные, чтобы сохраниться, должны были бы последовать их примеру.
Короче, существуй Иные, история человечества пошла бы по другому пути - с их включение в цивилизацию.

Ivanrak: Особость (точнее, действительно, "инаковость" - без коннотаций лучшести) и полезность - вещи не строго взаимосвязанные. И я действительно сосредоточился на особости, потому что для отношений в обществе особость приоритетнее полезности. Из того, что "толерантность к вампирам вряд ли возможна" следует, что толерантность к вампирам-скрипачам тоже вряд ли возможна.

Чтобы правитель наладил отношения с Иным... Вряд ли по техническим причинам. Минусы огромны, плюсы крайне сомнительны. Для этого надо понять природу Иных (как он сможет это сделать?) Для этого надо сотрудничающих Иных контролировать (как?) Как он сможет убедиться, что это не завлекалово в ловушку? Как убедиться, что Иной не передумает, не переметнётся, не умеет больше чем хочет показать, не готвит заговор, не подослан родственниками? НИКАК. Это, напомню, на фоне постоянной борьбы за власть между вполне реальными конкурентами. Когда папе-сыну-брату верить нельзя. Нужно подготовить народ, чтобы этого Иного-колдуна на костре не сожгли, вместе с царём-антихристом. И т.д., и т.п. Что взамен? Возможно, будет лечить. Если не (см.выше) Только их немного, к самовоспроизводству не способны... Слишком много хлопот ради одиночного не пойми чего. Вряд ли. Не стоит.

В сказках девочек, которые со зверями разговаривать могут, гнобят всегда.

Edelberte: Вашу неправоту доказывает реальность: статус жрецов, шаманов и магов в древних обществах. А ведь люди действительно верили в их могущество!
В народе ходит упорная байка о том, что особо продвинутых хакеров, пойманных на взломе Пентагона, Лубянки или Всемирного банка реконструкции и развития, после осуждения не на зоны сажают, а забирают работать на спецслужбы, создавая им все условия. Как там на самом деле, я не знаю, но само существование этой байки доказывает: общество убеждено, что особые способности надо использовать, а не гнобить. Между тем, хакеры в современном мире по своему могуществу вполне сравнимы с магами.
А девочки из сказок ведь в конце за принцев замуж выходят, верно? Государство берет на службу их дарования.

Ivanrak: Да, действительно, шаманов я не учёл. Согласен.

Про хакеров не совсем - хакеры не вампиры. И тут есть нюанс: людям могут нравится более мифические "хорошие хакеры", взламывающие Петагон; и одновременно могут не нравится полагаемые менее мифическими "плохие хакеры", ворующие с личного компа фотографии в голом виде. И уж совсем отношение (ко всем хакерам) поменяется, если электронный кошелёк умыкнут.

Edelberte: "И уж совсем отношение (ко всем хакерам) поменяется, если электронный кошелёк умыкнут."

Совершенно верно. Вот мы и говорим - все дело в полезности.

Во всяком случае, отношение к хакеру зависит от того, на чьей он стороне, а не от того, что он может такое, чего большинство и вообразить не способно.

@темы: Дозоры, мысли друзей

---

Дозорное

Автор ars-el-scorpio

Уже много лет – с того момента, как я прочитал «Сумеречный дозор» С.В.Лукьяненко – меня терзает один вопрос. Почему автор постеснялся написать открытым текстом, что система Дозоров существует исключительно для того, чтобы защищать Иных от людей?
Ведь логично – Ночной и Дневной дозор занимаются отнюдь не «защитой людей от Иных» (хотя бы от злодеяний Тёмных, потому что от Светлых защищать по большей части глупо) и не «сохранением равновесия» (что очень странно, поскольку обе стороны как-бы выступают против друг друга), а взаимным уменьшением воздействия Иных на людей. Просто потому, что сильное воздействие привело бы к раскрытию Иных перед людьми и началу очередной «охоты на ведьм» (рассуждения об этом в «Сумеречном дозоре» всё же присутствуют)
Или автор таким образом пытается оставить Городецкому хоть чуточку иллюзий?

В «Последнем дозоре» эта проблема никак не затрагивалась – выпала из сюжета – посему Городецкий с бравым видом совершает один подвиг за другим. Интересно, вернётся ли эта тема в новую книгу?

Еdelberte: А мне всегда другое интересно было: неужели автор не видит неувязки? Ведь если Иные могут родиться в ЛЮБОЙ семье и наследственность не играет роли, то в обществе изначально не могло сформироваться отрицательного отношения к Иным (к Светлым, само собой; толерантность к вампирам вряд ли возможна). Преследовать магов из зависти к могуществу и долгой жизни, зная, что завтра это всё может получить твой собственный сын, никто не стал бы.

Л: Знаете, теоретически в любой семье может родиться гениальный мальчик, который станет миллиардером как Гейтс или Джобс.
Но от ненависти к богатым это никак не избавило... во всяком случае некоторые страны.

Ars-el-scorpio: Как я понимаю, под "некоторыми странами" подразумеваются страны, охваченные акцией "Захвати Уолл-Стрит"?

Люди ненавидят "знатных и богатых" именно потому, что прекрасно понимают - новые богатые (не говоря уже о знатных) рождаются в первую очередь в семьях богатых и знатных людей.
Потому что богатство и знатность передаётся по наследству.
Потому что богатство и знатность позволяет получить образование, которое несоизмеримо превышающее образование обычных людей
Потому что потенциально гениальные мальчики, родившиеся в обычных семьях, скорее всего проживут всю жизнь во тьме невежества. Лишь единицам удастся пробиться наверх - остальные же будут обслуживать "митрофанушек".

В обозримом будущем никакие "гениальные мальчики" не станут миллиардерами.
Гейтс и Джобс потому и стали богачами, что заняли НОВЫЕ рынки сбыта. Однако в дальнейшем эти места уже окажутся занятыми наследниками (быть может даже дефективными) гейтсов и джобсов, И гениям следующих поколений придётся идти в Apple и Microsoft самыми обычными пролетариями. Они будут продавать свой труд за зарплату, а деньги за "неисключительное право пользования" написанными ими программами будут получать совсем другие люди - владеющие этими предприятиями буржуи.
Собственно говоря, уже сейчас так и происходит.

@темы: Дозоры, мысли друзей, Лукьяненко

---

Тема о чуде в хронологическом порядке

Здесь

@темы: дайрик

---

Наука, мораль, чудо - в диалогах и частях - 5

Стих 5

Z:Можем ли мы судить о моральных качествах Творца всего сущего по сотворенной им природе?
«Интеллектуально честный» ответ - да.
Если ограничиться только этим свидетельством, то мы получим бога Дагона, или Ктулху, или кого там еще. (С блестящими текстами афроафриканца Амоса Тутуолы я, увы, не знаком).

Да, именно - если ограничиться.

S: Помимо свойств мира о личности Творца может многое сказать то, с какой целью мир был сотворен. К сожалению, об этой цели мы ничего не можем узнать, изучая вселенную.

Мир неуютен. Если он дан человеку таким для жизни, то мы можем сказать о Творце одно, если это место наказания, то совсем другое, если это место для испытаний и обучения, то третье.

Z: Это важное дополнение.

@темы: наука, мысли друзей, мораль, чудо

---

Четыре благородные истины истмата

Стих 4.

Z: У нас, людей, есть проблемы. И не какие-нибудь философские, а вполне конкретные: проблемы выживания. Мы тоже являемся частью природы. Мы живем в этой опасной и неприятной Вселенной. Страдания всех живых существ несравнимы со страданием людей, потому что мы тоньше чувствуем, имеем воображение, способны себя пожалеть, знаем ужас смерти. Что-то тут не в порядке. Но кто в этом виноват и что с этим делать?

Мне известны два ответа – буддийский и христианский. Христианский ответ заключен в концепции первородного греха и говорит, что вина, в общем-то, лежит на человеке. Но тут я забежал вперед паровоза.

S: Мне известны два ответа – буддийский и христианский.

Есть еще один, а именно атеистический. Что, забыл уже, раб Божий Александр? Короткая память.

Z: На память пока не жалуюсь. Атеистический ответ не включен в рассмотрение по тем же причинам, что и ответ филателистический.

Мне известны два мировоззрения, в которых феномен страдания играет важную роль. В буддизме этот вопрос находится прямо в центре, в христианстве - близко к центру. Атеизм не любит тему страдания, в атеистическом дискурсе даже понятие такое всплывает неохотно. Поскольку нет внятного вопроса, то нет и внятного ответа.

S: Нет, не правда. Атеисты о страданиях говорили много и охотно. К примеру речь шла о неизбежных и объективных страданиях людей, живущих при "неправильных" общественных формациях (строях). К примеру, об этом советский писатель Мартынов писал в цикле фантастических романов "Спираль времени". У марксистов были свои Благородные Истины:
1) Страдание существует
2) причиной страдания являются Производительные Силы и Производственные Отношения
3) Есть способ облегчить страдания
4) Они и сами облегчатся, стоит лишь подождать, но процесс можно еще и ускорить с помощью социальной революции.

Получается вылитый будда Гаутама, только в духе истмата. Коммунизм есть счастливый горний мир без социально обусловленных страданий, он отстоит от нас далеко (по версии Хрущева — 1980 г.) во времени. Сами мы до него, может быть, и не доживем, но мы должны заботиться о своих детях, чтобы хоть они дожили. Ну чем это не религиозная аксиология?

Z: Правильно, но это именно социально обусловленные страдания, т.е. некая подкатегория страданий, которую природа с людьми не разделяет.

Тогда уж и экзистенциализм надо помянуть тихим недобрым словом. Там тоже тема раскрыта, хотя и по-своему...

@темы: буддизм, наука, атеизм, мысли друзей, мораль, чудо

---

Наука, мораль, чудо - в диалогах и частях - 3

Стих 3
Z: Природа красива, жестока и бессмысленна. О ее красоте - речь будет впереди. Ее жестокость - это страдание живых существ, являющееся существенной и неотъемлемой частью всей системы. Ее бессмысленность проявляется в том, что вся эта огромная совокупность страданий ничему, по-видимому, не служит.

Однако, говоря о страданиях, я вступаю на очень скользкий лед. Занимаюсь, как говорит Николаус, эквилибристикой.

Страдание – великая загадка. И все же кое-что о нем мы сказать можем. Что-то подсказывает нам, что само качество страдания зависит от сложности организма, от тонкости его организации. Бессмысленно говорить о страданиях бактерии. О страданиях насекомых пусть заботятся буддисты (а я разве что бабочку какую-нибудь пожалею). Страдания и боль животных – воспринимаются уже как нечто важное для нас: они вызывают живой отклик, сочувствие, желание прекратить их. И все же… Кошка мучается, но она не рефлексирует свои мучения, не отчаивается, не боится смерти. А человек – да.

Чем выше на лестнице бытия стоит тварь, тем сильнее и глубже она способна страдать.

Отсюда следует, что по-настоящему плохо в природе приходится человеку.

S: по-настоящему плохо в природе приходится человеку

Желанный продолжал: "Страдает ли камень? Старадает ли дерево? Старадает ли зверь? Или старадает только один человек?" Мы с Мышиным ответим на это: "Хветь! Сгинь".

Кант научил меня, что есть такая штука, называется Ding an sich. У меня дома живет черепаха. Жуткая вещь в себе. Последние несколько лет взяла за моду 11 декабря восставать из зимней спячки, вылезать из коробки и поздравлять меня с днем рождения. Олька свидетель. Просыпаемся утром - здрасьте пожалуйста. Сидит на тапке, зенки лупит. Что там у нее такое происходит в еёных черепашьих внутрях? Ding an sich.

Так что спорить с тобой не буду, но попадись мне только: нарочно столкну тебя носом с каким-нибудь буддистом, чтобы послушать, как он расписывает тебе страдания, свойственные с точки зрения его дурацкой религии, животному миру. Как страдает зайчик, как мучается волчок, как фигово травке, и какие жуткие ощущения испытывает на протяжении своей долгой жизни зажатая между двумя пластами породы несчастная аметистовая друза.

Z: Желанный продолжал: "Страдает ли камень? Старадает ли дерево? Старадает ли зверь? Или старадает только один человек?" Мы с Мышиным ответим на это: "Хветь! Сгинь".

Ыыы-ы-ы! Да уж, уел, нечего добавить.

Про домашних животных будет отдельный разговор. Спасибо за хороший пример.

S: Попалось в ленте, перечитал - и торкнуло, как в самый первый раз:

Лодейников склонился над листами,
И в этот миг привиделся ему
Огромный червь, железными зубами
Схвативший лист и прянувший во тьму,
Так вот она, гармония природы,
Так вот они, ночные голоса!
Так вот о чём шумят во мраке воды,
О чём, вдыхая, шепчутся леса!
Лодейников прислушался. Над садом
Шёл смутный шорох тысячи смертей.
Природа, обернувшаяся адом,
Свои дела вершила без затей.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорёк пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Природы вековечная давильня
Соединяла смерть и бытие
В один клубок, но мысль была бессильна
Соединить два таинства её.

Н. Заболоцкий

Z: Спасибо. Я не читал это раньше, и меня тоже торкнуло.

@темы: буддизм, наука, мысли друзей, мораль, чудо

---

Наука, мораль, чудо - в диалогах и частях - 2

Стих 2
Z: Поерничали и хватит. Reductio ad absurdum – полезный инструмент, но в данном случае не помогает ответить на вопрос: что же было до reductio – такой же полный absurdum или все же нечто осмысленное. Отделим теперь мух от котлет.

Ваш покорный слуга, будучи в настроении нравоучительном и умиленном, вполне способен выдать нечто подобное приведенному в п.1, но уже на полном серьезе. Мне придется написать отдельную заметку, чтобы оправдаться и показать, что же собственно я имею в виду в таких случаях. Скажу пока только: мы можем, если захотим, попытаться отыскать в природе нравственный пример. Но если мы выросли из детских штанишек, то нужно четко понимать, что в природе без человека нет нравственного начала.

В природе даже высшие млекопитающие не знают добра и зла. Внутривидовая взаимопомощь – лишь инстинкт.

S: мы можем, если захотим, попытаться отыскать в природе нравственный пример

Да, причем независимо от собственных нравственных принципов. Природа многообразна, пример можно найти для чего угодно. Но пример не есть основание. Из природы нельзя вывести нравственного начала, ее можно использовать для иллюстрации этических максим. Это еще Эзоп начал делать; и это называется басня.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1. Действительно, доброе в природе находили многие великие святые. И, правда твоя, нельзя "равнять одушевленных существ с бездушной вещью или абстракцией".

2. Однако, есть большое искушение найти в природе больше этики, чем там объективно есть. Это -- большая опасность, и она может привести к по-настоящему большой беде.

Я вижу следующий способ примирить эти два пункта.

Этические начала должны быть определены некоторым супернатуральным сверхъестественным способом. В определении начал все сверхъестественно: и метод, и критерии успеха. После того, как этот этап пройден, можно воспользоваться этическим потенциалом Природы, которого, конечно же, не может не быть, ибо ее творил Тот же Бог, что и нас с нашим моральным законом и само Свое Откровение. Заимствования из мира естественного могут иллюстрировать нравственные основы, данные супернатуралистично, но не могут ни отменять последние, ни существенным образом дополнять.

Таково моё кредо по данной проблеме.

И оно, кстати, дает ответ на вопрос, которым я люблю дразнить читателей: откуда в религии эта раздвоенность? Почему чудеса и мораль всегда вместе? Правильный, с моей точки зрения, ответ на этот вопрос звучит так: невозможно построить этику естественным образом. Поэтому она всегда строится сверхъестественным. Т.е. с мироточащими иконами, исцелением расслабленных etc.

@темы: наука, мысли друзей, мораль, чудо

---

Наука, мораль, чудо - в диалогах и частях

К этому тексту

Стих 1
Z: О Николаус!
Как можешь ты считать природу лишенной смысла? Ты просто заработался, посмотри вокруг себя. Все в этом мире для чего-то, все имеет меру и смысл, каждая мошка танцует в солнечном луче и счастлива. Взгляни на пчелу, сколько ей приходится летать, чтобы раздобыть капельку меда. Вот так и ты должен каждый день: вжик – из дома на работу, вжик – с работы домой. Посмотри на лебедей, они словно сделаны для того, чтоб являть людям пример супружеской верности. Любая без исключений тварь кажет нам нравственный пример, положительный или отрицательный - просто нужно суметь понять этот урок.

И не только животные. Доверься науке и возьми микроскоп – что ты увидишь? Предусмотрительность и бережливость жировых клеток, тонкость и отзывчивость нейронов. А фагоциты? Таким должен быть настоящий солдат: они бесстрашно идут на смерть, не раздумывая, оправдана ли она. Им недоступно понимание того, что они защищают – но разве это останавливает их? Какой блестящий образец мужества и самоотверженности. А сперматозоиды? Какой великий пример целеустремленности и надежды! Из миллиарда достигнет успеха максимум один, но и остальные не отчаиваются, а стараются изо всех сил. Да это же готовая иллюстрация Американской Мечты и пример позитивного мышления для любого бизнесмена.

Если же, вдохновленный результатами эксперимента, ты раздобудешь микроскоп на несколько порядков помощнее, то сможешь увидеть тот удивительный вечный танец атомов, который ты так несправедливо обозвал «бессмысленной толкучкой». Какие нравственные глубины заключены в этой гармонии, нам даже сложно представить. Видимо, существуют истины, превосходящие наше понимание.

S: Развлек! Я не сразу понял, что этот убогий поток протестантского сознания — не результат тяжких духовных лишений, вызванных жизнью на чужбине, а сгусток ядовитой иронии.

Кстати, первым, кто, как мне известно, отреагировал подобным образом свойственные пуританам беньянизмы, был Л. Кэрролл. Фактически, и обе "Алисы", "Охота на снарка" суть реакция на удушливые нравы викторианской Англии. Ты мог бы сформулировать свой первый параграф следующим образом:

Как дорожит любым деньком
Малюточка пчела! -
Гудит и вьется над цветком,
Прилежна и мила.

Как ловко крошка мастерит
Себе опрятный дом!
Как щедро деток угостит
Припрятанным медком!

И я хочу умелым быть,
Прилежным, как она, -
Не то для праздных рук найдет
Занятье Сатана!

Пускай в ученье и в труде
Я буду с ранних лет -
Тогда и дам я на суде
За каждый день ответ!

И получить закономерный ответ от нас с Кэрроллом:

Как дорожит своим хвостом
Малютка крокодил! -
Урчит и вьется над песком,
Прилежно пенит Нил!

Как он умело шевелит
Опрятным коготком! -
Как рыбок он благодарит,
Глотая целиком!

Замечал ли кто-нибудь, какие цели преследует на самом деле этот протестантский культ трудолюбия? Человек, согласно пуританам, должен целый день суетиться, точно насекомое. Это означает войну, объявленную не только праздности (каковая безусловно есть грех), но и спокойным философским размышлениям, подвигам аскезы, отшельничеству, медитации (простите за дурное слово) наконец. У хорошего протестанта (видимо, яппи - лучшие из них) нет ни минуты для того чтобы призадуматься о предельном, об абсолютном — и поэтому ничего предельного и абсолютного для него толком и не существует. Ненависть, испытываемая протестантами в отношении монастырей и монахов, объясняется не ленью последних (ибо в монастырях зачастую вкалывают, как лошади), а банальной завистью. У самого распоследнего католика или православного есть возможность, в случае необходимости, сбежать из пчелиного улья туда, где ум и тело отдыхают, а душа непосильно напряжена. Протестанты же расширили границы сот до краев вселенной; им некуда бежать.

Ну а о том, что культ труда в исполнении протестантов легко превратился в религию потребления, кажется, только ленивый не писал.

Z: Кэрролл прекрасен. То же, только лучше и в стихах.

S: (в целях уточнения)
То, что "то же, только лучше и в стихах", это, конечно, не Кэрролл. Кэрроллу принадлежит крокодильская пародия (перевод Демуровой), каковая и в оригинале прекрасна, и многочисленные ее переводы тоже замечательны.

Крокодилушка не знает
Ни заботы, ни труда.
Золотит его чешуйки
Быстротечная вода.

Милых рыбок ждет он в гости,
На брюшке средь камышей:
Лапы врозь, дугою хвостик,
И улыбка до ушей...
(Набоков)

@темы: наука, мысли друзей, мораль, чудо, протестантизм

---

Re: Deus ex...

Автор zhelanny

Этот текст – ответ на заметку schwalbeman:

1.
О Николаус!
Как можешь ты считать природу лишенной смысла? Ты просто заработался, посмотри вокруг себя. Все в этом мире для чего-то, все имеет меру и смысл, каждая мошка танцует в солнечном луче и счастлива. Взгляни на пчелу, сколько ей приходится летать, чтобы раздобыть капельку меда. Вот так и ты должен каждый день: вжик – из дома на работу, вжик – с работы домой. Посмотри на лебедей, они словно сделаны для того, чтоб являть людям пример супружеской верности. Любая без исключений тварь кажет нам нравственный пример, положительный или отрицательный - просто нужно суметь понять этот урок.

И не только животные. Доверься науке и возьми микроскоп – что ты увидишь? Предусмотрительность и бережливость жировых клеток, тонкость и отзывчивость нейронов. А фагоциты? Таким должен быть настоящий солдат: они бесстрашно идут на смерть, не раздумывая, оправдана ли она. Им недоступно понимание того, что они защищают – но разве это останавливает их? Какой блестящий образец мужества и самоотверженности. А сперматозоиды? Какой великий пример целеустремленности и надежды! Из миллиарда достигнет успеха максимум один, но и остальные не отчаиваются, а стараются изо всех сил. Да это же готовая иллюстрация Американской Мечты и пример позитивного мышления для любого бизнесмена.

Если же, вдохновленный результатами эксперимента, ты раздобудешь микроскоп на несколько порядков помощнее, то сможешь увидеть тот удивительный вечный танец атомов, который ты так несправедливо обозвал «бессмысленной толкучкой». Какие нравственные глубины заключены в этой гармонии, нам даже сложно представить. Видимо, существуют истины, превосходящие наше понимание.

2.
Поерничали и хватит. Reductio ad absurdum – полезный инструмент, но в данном случае не помогает ответить на вопрос: что же было до reductio – такой же полный absurdum или все же нечто осмысленное. Отделим теперь мух от котлет.

Ваш покорный слуга, будучи в настроении нравоучительном и умиленном, вполне способен выдать нечто подобное приведенному в п.1, но уже на полном серьезе. Мне придется написать отдельную заметку, чтобы оправдаться и показать, что же собственно я имею в виду в таких случаях. Скажу пока только: мы можем, если захотим, попытаться отыскать в природе нравственный пример. Но если мы выросли из детских штанишек, то нужно четко понимать, что в природе без человека нет нравственного начала.

В природе даже высшие млекопитающие не знают добра и зла. Внутривидовая взаимопомощь – лишь инстинкт.

3.
Природа красива, жестока и бессмысленна. О ее красоте - речь будет впереди. Ее жестокость - это страдание живых существ, являющееся существенной и неотъемлемой частью всей системы. Ее бессмысленность проявляется в том, что вся эта огромная совокупность страданий ничему, по-видимому, не служит.

Однако, говоря о страданиях, я вступаю на очень скользкий лед. Занимаюсь, как говорит Николаус, эквилибристикой.

Страдание – великая загадка. И все же кое-что о нем мы сказать можем. Что-то подсказывает нам, что само качество страдания зависит от сложности организма, от тонкости его организации. Бессмысленно говорить о страданиях бактерии. О страданиях насекомых пусть заботятся буддисты (а я разве что бабочку какую-нибудь пожалею). Страдания и боль животных – воспринимаются уже как нечто важное для нас: они вызывают живой отклик, сочувствие, желание прекратить их. И все же… Кошка мучается, но она не рефлексирует свои мучения, не отчаивается, не боится смерти. А человек – да.

Чем выше на лестнице бытия стоит тварь, тем сильнее и глубже она способна страдать.

Отсюда следует, что по-настоящему плохо в природе приходится человеку.

4.
У нас, людей, есть проблемы. И не какие-нибудь философские, а вполне конкретные: проблемы выживания. Мы тоже являемся частью природы. Мы живем в этой опасной и неприятной Вселенной. Страдания всех живых существ несравнимы со страданием людей, потому что мы тоньше чувствуем, имеем воображение, способны себя пожалеть, знаем ужас смерти. Что-то тут не в порядке. Но кто в этом виноват и что с этим делать?

Мне известны два ответа – буддийский и христианский. Христианский ответ заключен в концепции первородного греха и говорит, что вина, в общем-то, лежит на человеке. Но тут я забежал вперед паровоза.

5.
Можем ли мы судить о моральных качествах Творца всего сущего по сотворенной им природе?
«Интеллектуально честный» ответ - да.
Если ограничиться только этим свидетельством, то мы получим бога Дагона, или Ктулху, или кого там еще. (С блестящими текстами афроафриканца Амоса Тутуолы я, увы, не знаком).

Да, именно - если ограничиться.

6.
Дух Клайва Cтейплза Льюиса уже давно незримо витает над моими рассуждениями. Видимо, настало время дать ему опредметиться в цитате.

<...> мы стараемся понять, не можем ли мы узнать что-либо об этом таинственном "Некто" своими собственными силами. И тут я со всей откровенностью хочу сказать: то, что мы обнаруживаем, действует на нас, как шок. Два факта свидетельствуют об этом "Некто".
Первый - созданная Им Вселенная. Если бы Вселенная была единственным свидетельством о Нем, то из наблюдения за ней мы должны были бы сделать вывод, что Он, этот загадочный "Некто" - великий художник (потому что Вселенная воистину прекрасна). Но в то же время мы вынуждены были бы признать, что Он безжалостен и враждебен к людям (потому что Вселенная - очень опасное место, внушающее неподдельный ужас).
Второй факт, указывающий на Его существование, - это нравственный закон, который Он вложил в наш разум. И это второе свидетельство более ценно, нежели первое, поскольку оно дает нам информацию внутреннего характера. Из нравственного закона вы больше узнаете о Боге, чем из наблюдения за Вселенной, точно так же как вы больше узнаете о человеке, слушая, как и что он говорит, нежели созерцая построенный им дом.

«Mere Christianity»

Итак, нравственный закон в нашей душе говорит о Творце больше, чем звездное небо над головой.
Этот вывод кажется достаточно убедительным, но у меня есть некоторые сопутствующие ему сомнения.

7.
В свое время, когда я перечитывал эту книгу, мне показалось, что Льюис пропустил по меньшей мере два важных момента.

Первое. Если эти два свидетельства столь различны, то почему мы считаем, что они характеризуют одну и ту же сущность? Не логичнее ли предположить, что у физической Вселенной – один Творец, а у человеческих душ – другой? Если да, то из этих «фактов» следует скорее манихейство, чем христианство. Из того, что в Природе много жестокости, легко сделать вывод, что материя – зло.

Второе. Почему мы считаем, что нравственный закон, заложенный в нас Творцом, должен соответствовать чему-то в Нем самом? Сам Льюис неоднократно писал, что бытие Творца несравненно более полно, чем бытие твари. Он даже использовал опасное сравнение в духе «автор книги vs. персонажи книги». Опасно здесь то, что свобода воли у персонажей книги существует только в самой книге. Автор может вкладывать в своих героев любой характер, какой захочет, и назначать им любую судьбу. При столь разных онтологических статусах у Творца нет никаких моральных обязательств перед нами. Как говорят дети: «они же ненастоящие». Это очень интересный момент, который заслуживает внимательного разбора – но не здесь, я и так ушел в сторону.

Благую весть нельзя вывести из наблюдений за природой, но ее также нельзя вывести и из нравственного закона в человеке. Это будет столь же «интеллектуально нечестно».

Высказывание про то, что «душа человека – христианка» - это не аксиома, а результат наблюдения.

8.
Собственно, только из Ветхого Завета мы узнаем, что Творец Вселенной обеспокоен нашими делами, что Он строг и требователен к нам, как отец. И только из Нового Завета мы узнаем то, что Он любит нас, как отец.

До этого мы могли только надеяться.

9.
Все это было вступление, а теперь – о главном.

Николаус, заход с твоей стороны был для меня совершенно неожиданный. Я совсем не имел в виду, что наука должна изучать Творца через устройство Вселенной. Я понимаю, что если взять этот принцип за основу, то мы быстренько придем к ереси. Я говорил о другом.

Вселенная – прекрасна, а Бог – великий художник.

Под «красотой» я здесь понимаю не только то, что ласкает наш глаз – но и то, что радует интеллект. Не только череда звезд на небе, но и череда нулей после запятой в иррациональном числе. А также фантастическое разнообразие насекомых, строгость физических законов, сложность нашего языка.

Истинная радость ученого – это в первую очередь радость от открытия этой красоты, а не от восхищения собственной догадливостью.

По крайней мере, это должно быть так.

Так что маленькая поправка: благоговение перед Создателем может быть вызвано не только осознанием его всемогущества, но и осознанием его творческого потенциала.

Не знаю, можно ли описанное выше чувство прекрасного назвать проявлением религиозности. По-видимому, нет.

10.
Таким образом, мы получаем некоторую точку, в которой соприкасаются фундаментальная наука и изобразительное искусство.

Художник пытается разглядеть и воспроизвести видимую красоту. Ученый пытается разглядеть и передать ту красоту, которую не увидеть глазами. Но оба они имеют дело с творческим аспектом Божественного проявления, и оба занятия без должного благоговения становятся опасными.

11.
Наверное, представителям всех без исключения профессий грозит одно и то же искушение - искушение собственным знанием и мастерством. Это безусловно касается как художника, так и ученого. Но на них поставлены и особенные ловушки.

Искушение исследователя – в цене, которую надо платить за знание. Если в эту цену входит преступление законов нравственности, то удовлетворение любопытства может дорого обойтись экспериментатору. Ну да ничего нового тут нет.

Искушение художника тоньше. Оно заключается в предпочтении истинной красоте вещи своих представлений о красивом.

Нет, я понимаю, что красота «в глазах смотрящего» и вообще весьма субъективная вещь. Но речь идет именно об осознанном выборе художника. Ключевым моментом здесь является переход от смиренного «я попытался передать красоту цветка» к гордому «я так вижу этот цветок».

С этого момента начинается безобразие, нашедшее себе место в «современном искусстве».

@темы: наука, мысли друзей, чудо, искусство

---

Deus ex...

Автор schwalbeman

В своем комментарии к моей заметке о чуде, zhelanny употребил рискованный расхожий мыслештамп о возможности вступить с Творцом в некоторые отношения, посредством изучения творения. А именно, Желанный пишет: «Наука – это та доступная форма, в которую могло бы вылиться в этом мире наше благоговение перед Создателем.»

О, как аккуратно написано! В такой форме, пожалуй, и не придерешься. Ты, Шурик, все такой же изящный эквилибрист, каким я помню тебя, разгуливающего по жердочкам, перекинутым через многочисленные петродворцовские ручейки. Твой слуга и тогда-то предпочитал для философской перипатетики более фундаментальные конструкции, а теперь и подавно.

Между тем, от этой фразы один шаг до катастрофически неверной «Изучая природу, мы изучаем (можем изучать) ее Создателя». Полагаю, что какой-нибудь невнимательный молодой человек именно так мог прочесть этот комментарий, упустив ключевое слово «благоговение». Я и сам поначалу понял эту фразу неверно, начал писать ответ, понял свою неправоту, стер ответ, начал писать другой — и вдруг понял, что вопрос глубже, чем кажется.

Религии присуще странное двуединство. А именно, помимо удовлетворения потребности в сверхъестественном, она всегда стремится монополизировать мораль. На самом деле это две совершенно независимые вещи, и достойно немалого удивления то, что мы всегда наблюдаем их связанными столь неразлучно. Не то чтобы этому эмпирическому факту совсем уж не было рационального объяснения. Но, судя по моим старым записям, я размышляю над этим вопросом с июля 1993 года, т.е. более тринадцати лет, и все придуманные мной за это время модели, объединяющие психологические потребности в добре и в чуде, до сих пор выглядят несколько надуманными, производя впечатление подгонки решения под заранее известный ответ. Многие обращают внимание на тенденции в области сакрализации власти (т.е. верховного светского законодателя), на придание закону статуса чуть ли не откровения (особенно это роскошно отразилось на стиле и слоге всевозможного рода воинских присяг). Но немногие замечают противоположную тенденцию: всякий, претендующий на связь с потусторонним, надмирным, одновременно дерзает читать крещеному миру мораль. Jedes Schwein, к примеру Порфирий Иванов, едва обучившись лечить народ обливаниями-голоданиями, тотчас уже и учит, что хорошо, а что плохо. Хочешь заговор от зубов — получи в нагрузку проповЕдь. Соответственно и религий, не поддерживающих совсем никаких моральных установлений, в мире практически не осталось, да и были ли? Мораль всегда была прерогативой тех же институтов, к чьей сфере ответственности относилось чудо.

Именно эта последняя тенденция послужила тому, что дидактическая и моральная составляющая веры оказалась неестественно выпяченной и заслонила собой другой столп религии, а именно базовый и вечный инстинкт чуда. Подавляющее большинство исследователей видит в религии моральный закон, замешанный на фантастических представлениях, обязанных своим существованием зачаточному состоянию, в котором в древности пребывала наука. Таким образом игнорировалось фундаментальное свойство не религии даже, а просто морали. Э. Гелнер подметил, что всякое целеполагание принципиально иррационально, ибо ratio не в состоянии придумывать задач, а может лишь решать их. На самом же деле мораль, к которой это замечание относится в полной мере, не просто иррациональна, но и органически связана со всем контррациональным, что есть в человеке. Эта связь кажется одновременно и фундаментальной (ибо наблюдается во всех «где» и «когда»), и акцидентальной, ибо не просматривается никакого конституирующего ее механизма. Примером похожей связи в медицине может служить статистическая корреляция между психологическими стрессами и обострениями гастрита и язвенной болезни: в человеческом мозгу центры гнева расположены геометрически вблизи центров, регулирующих кислотность желудка. С точки зрения и психологов и гастроэнтерологов, это просто вздорное совпадение, решительно никак не объяснимое без знания нейрофизиологии. Не удивлюсь, если что-то подобное действует и в рассматриваемом мной случае.

Теперь, имея в виду все вышесказанное, вернемся к замечанию А. Желанного. Наука оказалась подобна религии в своей способности удовлетворить потребность человека в чуде. Однако вторая составляющая религии, мораль, как уже было сказано, есть вещь, от instinctus miraculi совершенно независимая, и связанная с последним лишь акцидентальной связью с невыясненным нами каузальным статусом. Эта составляющая может проявлять себя в форме откровения, однако наука совершает свои чудеса, не прибегая к откровению. Религия постигает своего Бога-законодателя из того же источника, из которого она черпает чудо. Если наука последует ее примеру, то перед ней предстанет «божественный» порядок, на биологическом уровне которого разнообразные жизненные формы с увлечением поедают друг друга, причем выживает сильнейший, а на всех лежащих ниже уровнях бытия царствует бессмысленная толкучка атомов и бездушные чудеса квантовой механики, ежесекундно показывающей свои потрясающие воображение фокусы слепой и безразличной материи. Этот синтез жестокости и лишенных осмысленной дидактики калейдоскопических чудес характерен для самого-самого примитивного язычества. Желающий прикоснуться с нему может ознакомиться с аутентичными мифами южноамериканских индейцев или с блестящими текстами африканца (афроафриканца) Амоса Тутуолы. Именно такова религия, к которой приходят, изучая Творца через Его творение. К чему-то подобному должен бы был прийти и Т. де Шарден, но его, по счастью, спас недостаток интеллектуальной честности.

Жить в мире, в котором Создатель запечатлен в тварном мире значительно сильнее и отчетливее, чем Он пожелал сделать это в нашей Вселенной, было бы, наверное, гораздо проще. Все богословские споры могли бы быть решены посредством физических экспериментов и математического моделирования. Впрочем, в науке, по-видимому, существуют и принципиально неразрешимые проблемы, так что casus belli для религиозных войн завсегда бы нашелся. Рай, что и говорить. То есть, собственно, это и есть Рай: место с выраженным и несомненным божественным присутствием. Наш мир, как ни крути, совсем не такой.

Есть лишь одно свойство Творца, накрепко запечатлевшееся в тварном мире: Его всемогущество. Хрестоматийное стихотворение М. В. Ломоносова о звездном небе («Открылась бездна звезд полна, // Звездам числа нет, бездне дна») неспроста называется «Вечернее размышление о Божием величестве...». Единственная глава богословия, изложенная на языке природы, это учение о Страхе Божием. Уникальный в своем роде случай, когда откровение отсылает к наблюдению природы — книга Иова («Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою? Можешь ли ты испугать его, как саранчу? ... Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол ... это–верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой ... Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его?»).

Таким образом, слова Желанного могут, и, видимо, должны быть дополнены следующим образом: «Наука – это та доступная форма, в которую могло бы вылиться в этом мире наше благоговение перед Создателем, и никаких других проявлений религиозности эта форма вместить не может».

@темы: наука, мысли друзей, чудо

---

Аль Пачино: в поисках Ричарда

Автор edelberte

Американский актер Аль Пачино очень хотел сыграть в кино Ричарда Третьего. В одноименной пьесе Шекспира.

Он, понимаете ли, в свое время учился в актерской школе Ли Страсберга - там, видимо, и нахватался. Дастин Хоффман, кстати, тоже оттуда.

В школе этой обучали тому, что американцы называют просто "системой", потому что имя Станиславского им произносить западло, прошу прощения за мой французский. А в системе Станиславского что-то такое присутствует в неявном виде. Мысли всякие о великой силе искусства, высоком предназначении актера... Ну и всякое другое в том же духе.

За Хоффманом тоже потом замечали что-то такое, не вполне нормальное. Тоже носом все водил, ролями разбрасывался. Актерскую задачу для себя искал. В "Человеке дождя" ему ведь главную роль предлагали, ту, которую потом мальчик этот, как его, сыграл. А он - аутиста выбрал.

Но у Дастина это как-то более-менее мягко все протекало, а вот Альфредо Пачино подверженным оказался, уязвимым. Почему - Бог весть. Пишут, в детстве читал много. Семья его - итальянская, католическая - жила в очень плохом районе, ребятишки там - ой-ой-ой, а он тихим был и физически не особо развитым. Ну, вот и читал. Сначала - от одиночества, потом - запоем. А потом актером стал и прошел школу Ли Страсберга.

Он отверг ролей больше, чем другие сыграли. Во всех ролях, которые он выбирал в тот, начальный, период своей карьеры, было что-то общее. Говорят, он играл бунтарей, одиночек, восстающих против несправедливого общества. Я думаю, это не совсем точно. Скорее, его темой была тема выбора. В какой-то момент герой оказывался в ситуации, когда хочешь-не хочешь, а надо выбирать: либо уже окончательное и бесповоротное зло, либо - нет. И, чаще всего, - ценой жизни.

"А ты иди, всегда иди дорогою добра."

Он сыграл в "Разыскивающем" Уильяма Фридкина. Кто смотрел - понимает, что это такое с точки зрения толерантности. Фридкина после этого пять лет к съемочным площадкам Голливуда не подпускали. На телевидении пробавлялся.

Когда романтически-бунтарская волна в американском кинематографе, при которой еще возможно было актерство как моральная проповедь, окончательно сошла на нет, Аль Пачино перестал сниматься и начал пить. Пил долго и страшно. Потом бросил. После "Адвоката дьявола" и "Запаха женщины" его признали великим и гениальным. Каковым он, собственно, и являлся. И вот тогда, из слез, из темноты... Нет. Вот тогда, на гребне популярности, в самом расцвете зрелого таланта, он и заявил продюсерам и режиссерам, что хочет играть Ричарда.

И это была бы великая роль. Ведь эта пьеса Шекспира - особенная. Она - о природе и тайне Зла. Но Голливуд есть Голливуд, и как раз тогда классика в Америке не была востребована. И в Англии, как выяснилось, - не была. Он и туда обращался.А "годы проходят один за другим - все бесплодные годы. Все тяжелее над ним тяготит роковое молчанье."

И Аль Пачино на собственные деньги, пригласив друзей-актеров сниматься практически забесплатно, ставит документально-игровой фильм "В поисках Ричарда".О том, как надо понимать шекспировского "Ричарда", как надо ставить "Ричарда" - и о том, как хочется, хочется, хочется.сыграть Ричарда! И о том, что все это нужно и важно, чтобы оставаться людьми.

Это надо видеть. Документальные кадры: великий актер, маленький, растрепанный, одно плечо выше другого, бегает по улицам Нью-Йорка с микрофоном, пристает к прохожим, умоляюще заглядывая в глаза: "Вы ведь знаете, кто такой Шекспир? А "полцарства за коня" - помните?!..." А ему в ответ цедят сквозь зубы: "Шли бы вы, мистер..."

Я собирала и смотрела все фильмы Аль Пачино. Далеко не во всех он был гениален и даже хорош , но мне это было все равно.
Последний, какой посмотрела, - телевизионный "Ангелы в Нью-Йорке" - апология гомосексуализма.

После этого смотреть перестала.
Всё.
Аут.
Сломался.

@темы: Аль Пачино, трагическое, кино, мысли друзей, Ричард Третий

---

Оно

Если есть литературные приемы, об уместности которых можно спорить, есть в то же время две такие ужасные вещи, которые надо безжалостно изгонять. Это не самовыражение, это ошибка. Они однозначно делают книгу хуже.

Во-первых, ужасно, когда абзац начинается с неуместного местоимения. У хороших писателей абзац выражает законченную мысль и таким образом структурирует текст. Можно по первой строчке понять, что будет дальше и нужно ли тебе сейчас это читать. Пробегаешь страницу глазами и видишь: тут описание интерьера, тут внешность героини, тут нравы индейцев, тут патетической отступление о вреде монастырей, в общем, знаешь, что пропускать, а где остановится. А если абзац начинается как-нибудь так: "Оно ещё вернётся к тебе"? Кто оно, что оно? Чертыхаясь, начинаешь ворошить предыдущий абзац, и чаще всего по последней строке нельзя понять, что это за оно, нужно прочитать две-три последних, которые никак на странице не выделяются. Оно, оказывается, чувство одиночества, вот прелесть. Абзац с внутренним монологом героя я благополучно пропускала, его терзания мне в общем и целом понятны, я искала не это, а меня затянули обманом туда, куда я не хотела идти. Так помучаешься часок и подумаешь, что наверно игра не стоит свеч.

Второе попроще, но всё равно лучше, когда его нет. Плохо, если разбивают прямую речь на абзацы. Голос героя и голос автора звучат по-разному, а иногда только в конце абзаца понимаешь, что это на самом деле всё ещё говорит персонаж, а не всезнающий автор, и ты уже несколько минут читаешь совсем не ту книгу, что написана.

Вот такие у меня пожелания к литературной стороне текстов.

@темы: текст

---

О "Школе", германцах и персидских коврах

Автор smirnoff-v

Одна странная девица имела дурость объявить себя победительницей германцев, или Германикой. Оно бы ладно, Россия большая и всякой твари найдется, но именно эта занялась еще и режиссурой.

Впрочем, поговорим сначала о коврах, например персидских.

Ежели вы посмотрите на, гм… персидский ковер, то увидите, что у него есть лицевая и изнаночная часть. Нормальный человек раскладывает ковер лицевой частью вверх, но можно и наоборот. Правда еще вопрос, можно ли оценить ковер, рассматривая только изнанку.

Текст древних был в основном посвящен лицевой стороне ковра «жизни». Древние описывали завитушки, спорили по поводу красок и орнаментов.

В литературе с 19-го века стала актуальна идея реализма. Она заключается в том, что «ковер» жизни нужно исследовать со всех сторон, показывая как лицевую сторону, так и изнаночную, что помогает проследить, как те или иные нитки, петляя и завязываясь узелками, переплетаясь и расплетаясь, создают тот или иной, прекрасный или ужасный рисунок на лицевой стороне.

Впрочем, наряду с реализмом и мимикрируя под реализм уже тогда проявлялась и иная идея литературного творчества, по-простому названная чернухой. Пышными мрачными цветами расцвела она в годы распада СССР, и оказала неизгладимое влияние на мозги многих бывших советских граждан. Суть этого творческого метода заключается в том, что бы лицевой стороны вообще не наблюдать и описывать только изнанку. Как будто изнанка это и есть весь ковер.

Кстати, следование подобным методикам приводит к ряду вполне конкретных следствий. Во-первых, исчезает смысл всех этих переплетений. Ниточки крутятся, сплетаются, вяжутся и уходят… черте куда, общая картина остается невзрачно серенькой. Следовательно, единственный смысл во всей этой вязи, который может быть найден человеком, вооруженным названным методом, это смысл той или иной конкретной ниточки. Правда этот смысл несколько ущербен, ибо непонятно откуда ниточка появляется, и куда она уходит, но как бы ни было, ряд переплетений и узелков это единственная осмысленная картина, которую наблюдает «изнаночник». И тогда он объявляет эти узелки и переплетения каждой конкретной ниточки единственной ценность и смыслом всего ковра. - Нет, - говорит он, - никакой другой ценности, кроме человеческой жизни здесь и сейчас траектории ниточки от сих до сих! И другие «изнаночники» ему аплодируют как беспримерно ниточколюбивому человеку.

Впрочем, я отвлекся.

Как я уже говорил, «изнаночный» метод оказал неизгладимое влияние на на мозги многих советских граждан. До сих пор, вспоминая о «ковре», который назывался СССР, они вспоминают только изнанку. Не удивительно и то, что в художественном творчестве сей метод удержал свои позиции, например на нем основаны современные фильмы о Войне. Вот сейчас некая нелепая девица, объявившая себя победительницей германцев, предложила нашему вниманию фильм о школе, построенный на тех же «изнаночных» принципах. Выбраны несколько ниточек, а поскольку «изнаночники» самого узора видеть не могут (узор-то на лицевой стороне), то ниточки выбраны совершенно абы как, по воле странной девицы. На любое возражение, что этот набор ниточек никак не может продемонстрировать цельной картины, никак из него не следует узор, девица и другие «изнаночники» с совершенным апломбом отвечают, что это реальные ниточки, и они взяты с реального ковра… а узор, какой узор?

Как вы помните, точно так же делались и фильмы о войне. Берется какая-либо ниточка по воле автора, например, несправедливо репрессированный полковник, а с ним пару уголовников, в окружении кровопийц из особого отдела, вечно пьяных командиров и комиссаров и забитых солдат, которых те пьяницы гонят на убой, эти ниточки представлены нам как война советского народа с немецко-фашистскими захватчиками.

Где тут ложь? – спрашивают «изнаночники», - разве не было несправедливо репрессированных полковников, пьяных комиссаров и жестоких особистов? Конечно были, чай не драка на волховском мосту и через Красную Армию прошли 35 млн. человек.

И им не объяснишь, что если посмотреть на лицевую сторону, то сразу становится очевидным, что в громадном и трагическом узоре ковра «Великая Отечественная Война советского народа» коллизия репрессированного полковника с уголовниками ничтожна до совершенной незаметности.

Ровно так не объяснишь покорительнице алеманов, что именно благодаря тому, что сотни тысяч учителей тупо саботируя всяческие идиотские новшества от Фурсенко, продолжают учить детей по старым методикам, обучая последних хоть немного здраво мыслить и понимать окружающий мир, наше поколение «пепси» еще не настолько «пепси», насколько хотелось бы «пионэрам нового мира». Что, несмотря на гекалитры вылитые в школу и на школу дерьма, современная школа, хоть и со скрипом и треском продолжает участвовать в воспроизводстве народа и тем способствует продолжению его исторического существования.

Прошу вас, мои друзья, не ведитесь на внешне логичную аргументацию «изнаночников». Они говорят, что только вскрывают недостатки, изъяны, которые нужно устранять и т.д. и т.п. Это вранье! Изъяны и недостатки всегда относительны, это всегда недостатки какого-либо порядка, изъяны какой-либо положительной картины, а следовательно изъян должен быть представлен на фоне этой картины, чтобы он был виден и понятен.

Те, кто видят (и заставляют видеть нас) только чернуху, только отрицательное и отвратительное, на самом деле желают не исправления, а уничтожения системы как таковой, и в данном случае тех остатков классической школы универсального типа, которые у нас еще остались, и которые могут послужить базой для ее восстановления.

Так что гоните их в шею, а лучше пинками. Их серая, похабная картина мира ничего не может им дать для настоящего творчества, ибо настоящее творчество всегда устремлено ввысь, а при взгляде сверху незаметить узор невозможно. А их поделки ничего не могут дать вам, поскольку они всегда по большому счету ложь, хотя в частностях иногда и похожи на правду. Впрочем, это древняя стратегия Отца Лжи…
2010

@темы: ковёр, мысли друзей, номинализм