Споры вокруг фильма «Мастер и Маргарите» еще раз показали, что люди не то что не хотят уважать другое мнение, они даже не могут допустить, что у кого-то оно может быть. Что человек может посмотреть кино, прочитать роман, любить Булгакова и думать как-то иначе. Как говорит мой друг Ласточкин, постмодерн кончился. Новая искренность зверствует на информационных просторах.
Каждый уверен, что, как писал Эрнст Геллнер по другому поводу, «аргументация, приведенная в подтверждение этих зависимостей, представляется просто евклидовой по своей убедительности. Кажется, невозможно, проследив эти связи, не прийти к тем же выводам. Как говорил Спиноза, нельзя, ясно высказав истину, не добиться согласия. Увы, это не всегда так, но в данном случае все связи, по-моему, очевидны. (Я твердо стою на этом, хотя должен признать, что многие люди не согласились с этой теорией, даже ознакомившись с доказательством)».
В те не столь далекие времена Геллнер, во-первых, аргументировал, а во-вторых, признал, что с ним не согласились, и не обзывал несогласных, хоть и твердо стоял на своем. Сейчас эта умеренность осталась в прошлом. В результате коммуникации нарушаются, люди замыкаются в своих информационных пузырях и не выглядывают наружу, имея возможность хоть всю жизнь читать и смотреть только то, что подтверждает их точку зрения и не требует спорить с оппонентами, которые априори объявлены тупыми лицемерами.
Возможность солидарного действия в таком обществе обеспечивается только государством или экономическим принуждением, а не горизонтальными связями. Вот и всё, что я хотела сказать о киноэстетике.
Каждый уверен, что, как писал Эрнст Геллнер по другому поводу, «аргументация, приведенная в подтверждение этих зависимостей, представляется просто евклидовой по своей убедительности. Кажется, невозможно, проследив эти связи, не прийти к тем же выводам. Как говорил Спиноза, нельзя, ясно высказав истину, не добиться согласия. Увы, это не всегда так, но в данном случае все связи, по-моему, очевидны. (Я твердо стою на этом, хотя должен признать, что многие люди не согласились с этой теорией, даже ознакомившись с доказательством)».
В те не столь далекие времена Геллнер, во-первых, аргументировал, а во-вторых, признал, что с ним не согласились, и не обзывал несогласных, хоть и твердо стоял на своем. Сейчас эта умеренность осталась в прошлом. В результате коммуникации нарушаются, люди замыкаются в своих информационных пузырях и не выглядывают наружу, имея возможность хоть всю жизнь читать и смотреть только то, что подтверждает их точку зрения и не требует спорить с оппонентами, которые априори объявлены тупыми лицемерами.
Возможность солидарного действия в таком обществе обеспечивается только государством или экономическим принуждением, а не горизонтальными связями. Вот и всё, что я хотела сказать о киноэстетике.
