Автор schwalbeman
Наиболее общие законы Мира и наиболее базисные и всеобъемлющие явления — неочевидны. Однако, по мере усвоения, они приобретают абсолютную очевидность в глазах познавшего их субъекта.
Если мысль, содержащаяся в предыдущем абзаце неочевидна, то только потому, что она сама принадлежит к числу наиболее общих законов. Если она очевидна, то только потому, что верна.
Законы Ньютона неочевидны. Тысячи лет люди были уверены, что пущенный под углом к горизонту снаряд летит по наклонной прямой, и лишь утратив «летательную силу», падает вертикально вниз. Мудрецы и ученые не видели, не могли увидеть парабол, вдоль которых изгибаются струи фонтанов. Однако стоит ознакомиться с ньютоновской механикой – и мир преображается. Однажды проникнув в сознание, законы механики уже никогда его не покинут.
Неочевидны также: результаты Торричелли (и само понятие атмосферного давления), возможность изучения чисел, не являющихся отношениями двух целых, мысль о том, что вещи со временем могут улучшаться, а не только портиться и т.д. и т.п.
Зато во все времена после Аристотеля совершенно очевидным было, что все наиболее общие истины о вещах уже известны.
Я думаю, что мы ничего не знаем о том, как устроено человечество, как система. О том, какие механизмы в нем действуют, какие силы противоборствуют. О «многоразовых» истинах (сиречь законах исторического развития) и «одноразовых» фактах (определяющих, теме не менее, нашу жизнь), без которых мы так и будем тыкаться в социальное, как слепые щенки.
Еще я думаю, что многие из этих законов и фактов давно сформулированы и официально объявлены одиозными. Просто не преодолена (и нет гарантии, что будет преодолена) критическая масса уверовавших в новую истину, не достигнут порог, после которого очевидность вступает в свои права. Для маргиналов, исповедующих свои крайние и уродливые взгляды солнце очевидности уже взошло, именно этим объясняется их угрюмость и озлобленность на непонятливое большинство. Но то, что в физике достигается экспериментально, а в математике – посредством логических умозаключений, то может оказаться недостижимым в гуманитарных науках, с их зыбкими критериями и расплывчатой реальностью.
Не знаю, какая доля одиозных шизофренических и параноидальных идей вызвана к существованию безумием, а какая прозрением гения. Однако полагаю, что мы не видим еще многих парабол в фонтане реальности.
Наиболее общие законы Мира и наиболее базисные и всеобъемлющие явления — неочевидны. Однако, по мере усвоения, они приобретают абсолютную очевидность в глазах познавшего их субъекта.
Если мысль, содержащаяся в предыдущем абзаце неочевидна, то только потому, что она сама принадлежит к числу наиболее общих законов. Если она очевидна, то только потому, что верна.
Законы Ньютона неочевидны. Тысячи лет люди были уверены, что пущенный под углом к горизонту снаряд летит по наклонной прямой, и лишь утратив «летательную силу», падает вертикально вниз. Мудрецы и ученые не видели, не могли увидеть парабол, вдоль которых изгибаются струи фонтанов. Однако стоит ознакомиться с ньютоновской механикой – и мир преображается. Однажды проникнув в сознание, законы механики уже никогда его не покинут.
Неочевидны также: результаты Торричелли (и само понятие атмосферного давления), возможность изучения чисел, не являющихся отношениями двух целых, мысль о том, что вещи со временем могут улучшаться, а не только портиться и т.д. и т.п.
Зато во все времена после Аристотеля совершенно очевидным было, что все наиболее общие истины о вещах уже известны.
Я думаю, что мы ничего не знаем о том, как устроено человечество, как система. О том, какие механизмы в нем действуют, какие силы противоборствуют. О «многоразовых» истинах (сиречь законах исторического развития) и «одноразовых» фактах (определяющих, теме не менее, нашу жизнь), без которых мы так и будем тыкаться в социальное, как слепые щенки.
Еще я думаю, что многие из этих законов и фактов давно сформулированы и официально объявлены одиозными. Просто не преодолена (и нет гарантии, что будет преодолена) критическая масса уверовавших в новую истину, не достигнут порог, после которого очевидность вступает в свои права. Для маргиналов, исповедующих свои крайние и уродливые взгляды солнце очевидности уже взошло, именно этим объясняется их угрюмость и озлобленность на непонятливое большинство. Но то, что в физике достигается экспериментально, а в математике – посредством логических умозаключений, то может оказаться недостижимым в гуманитарных науках, с их зыбкими критериями и расплывчатой реальностью.
Не знаю, какая доля одиозных шизофренических и параноидальных идей вызвана к существованию безумием, а какая прозрением гения. Однако полагаю, что мы не видим еще многих парабол в фонтане реальности.