Пару слов об освобождении человека

[ninaofterdingen]

Автор В.Смирнов

В рамках либерального дискурса избавление от традиционных практик (то есть от традиционных социальных институтов) есть благо и форма освобождения человека. Забавно, что они этому у Маркса научились, только что перевернули с ног на голову.

Это Маркс показал, что «общественные институты являются продуктами исторического развития», и в этом смысле есть не более чем продукт практической деятельности человека. До него представлялось, что социальные институты созданы некими высшими силами, или, как говорит К.Касториадис, «гетерономные общества, доминирующие во всей предшествовавшей истории, инкорпорировали в свои институты идею, которую не оспаривали ее члены: идею о том, что институты не являются результатом человеческих усилий, они не были созданы людьми, по крайней мере не теми, кто жив сейчас. Эти институты проистекают из духовного начала, сотворены предками, героями, Богом; люди не имеют к ним отношения».

Маркс показал, что социальные институты не только продукт человеческой деятельности, но и то, что незыблемость институциональной системы в целом и конкретных институтов в частности, поддерживается интересами господствующих классов, получивших и сохраняющих свои социальные позиции в рамках наличной социальной системы и благодаря ей.
По мнению Маркса, в развивающемся обществе постепенно нарастает противоречие между развивавшимся материальным базисом и институциональной системой, в неизменности которой заинтересованы правящие классы. Это противоречие разрешается революцией, то есть сломом старой институциональной системы и построением новой. Но в классовом обществе человек создает институты еще неосознанно или слабо осознано, будучи в рабстве у своих собственных экономических интересов. И только когда наступит коммунизм, только тогда, по мнению Маркса человек начнет осознано творить социальные институты и как следствие, самого себя.

Любопытно, что именно в среде европейских левых возникла идея о возможности осознанно творить социальные институты уже сейчас, в классовом обществе, благодаря прогрессу человеческих представлений о социуме, а преодолевать сопротивление реакционных классов - благодаря установившейся в Европе совершенной демократии. Так что в революциях, по их мнению, нужда исчезла. Итальянские коммунисты рассуждали о «государстве прогрессивной демократии», а позже о защите «Демократии нового типа». В результате эти воззрения стали важнейшей составной частью идеологической базы Еврокоммунизма, а с включением деятелей этого направления в научный и политический истеблишмент, легализовались и, в конечном счете, сегодня существуют в виде теории «устойчивого развития».

В общем, как признает К.Касториадис, примерно с середины XX века происходит методологический переворот «освобождения институтов от почти сакральной неприкосновенности», и уходящее гетерономное общество сменяет общество автономное, т.е. общество, «в котором индивиды творят образцы, нормы и правила в процессе жизнедеятельности». Во всяком случае, само общество так себя представляет. Или хотело бы представлять.

Даже более того! Необходимо отметить еще один интересный результат «институтотворчества», связанный с именем Антонио Грамши, который уделил серьезное внимание обратному влиянию надстройки на базис. Следствием увлечения его идеями стали представления о возможности ускоренного строительства новых социальных институтов, которые в свою очередь начнут воздействовать на базис в желаемом направлении. В связи с этим инновационная деятельность стала направляться не столько на максимальное удовлетворение существующих социальных потребностей, сколько на удовлетворение прогнозируемых и желаемых (в рамках той или иной идеологии) в надежде на то, что функционирование института вызовет к жизни эти новые потребности. А поскольку представления о желаемых потребностях и социальных институтах, которые должны их удовлетворять, существенно меняются со временем и зависят от господствующих представлений, в первую очередь идеологических, то общество, по словам З. Баумана, окунулось в калейдоскоп практик.
Однако тут же сделались очевидными и негативные последствия безудержной инновационности в социуме. Поскольку взаимные ожидания согласовываются в рамках социальных институтов именно по причине их относительной тотальности, их принудительного для всех характера, разрушение этой принудительности проблематизирует возможность доверия между субъектами социального взаимодействия. З. Бауман по этому поводу замечает, «Наши времена неблагосклонны к доверию и вообще к далеко идущим целям и усилиям – по причине очевидной быстротечности и уязвимости всего (или почти всего), что имеет значение в земной жизни». Либеральный дискурс признает такие жертвы, но, согласно ему, «нет жертвы слишком великой, если она приносится во имя свободы» (Харат Инайят Хан). Беда в том, что и освобождение личности как результат описанных процессов, довольно проблематично.

Социальные институты, рассматриваемые как типичные реакции индивидов на типичные ситуации (Дж.Мид) имеют еще одну важнейшую функцию, раскрытую П.Бергером и Т.Лукманом в работе «Социальное конструирование реальности». Они есть тематические библиотеки типических практик, или, по словам П. Бергера и Т. Лукмана, инстанции социализации, т.е. процесса, в котором индивидуумы усваивают наборы типизаций и учатся типологизировать самостоятельно. Дело все в том, что типизация помогает индивидам снизить порог неопределенности в состоянии выбора, и тем самым минимизирует затраты интеллектуальных, духовных и эмоциональных ресурсов. Более того, можно сказать, что именно возможность типизировать повседневные ситуации освобождает индивидуума, предоставляет ему возможность выбирать и принимать решение в ситуации серьезного мировоззренческого, судьбоносного выбора. Верно и обратное, а именно, вынужденная необходимость каждый раз по вопросам повседневным совершать глубокий интеллектуальный и духовный выбор, замыкает человека в сфере повседневного, не оставляет ему ни времени, ни ресурсов для реализации полноценной, поистине человеческой свободы. Более того, сам мир повседневности, понимаемый как мир типизаций, разрушается, утрачивая качество интерсубъективности. Здесь уместно вспомнить Э.Фромма, согласно которому индивид самостоятельно отказывается от субъектности, бежит от свободы, будучи не в состоянии нести ответственность за эту свободу, за собственный выбор и за свою жизнь в целом. В результате массы самопорабощаются, требуют фашизма и внешнюю эксплуатацию меняют на внутреннее самопорабощение. Однако в контексте описанной выше, утвердившейся в обществе институционально-ролевой анархии, взгляды Фромма выглядят чуть ли не издевательскими. От свободы ли бежит индивидуум, или всего лишь от анархии в надежде обрести свободу?

Как ни парадоксально, именно тотальность институциональной системы в сфере повседневного обеспечивает человеческую в полном смысле свободу, а размывание этот тотальности, эфемерность нормативного авторитета институтов лишает человека свободы. Конечно не свободы потреблять (а так, зачастую, и понимает свободу современность),а через другое,через примитивизацию жизненных смыслов человек лишается свободы. Не потому ли окончились эпохи «великих повествований», а философы размышляют над проблемой «утраты смыслов»?

@темы: рациональность, типизация, мысли друзей, привычка