Статья была написана к Ильенковским чтениям, которые состоятся в Белгороде на следующей неделе. В сборник статья не попала, тем ценнее для меня возможность обсудить её идеи со своими читателями.
Трудности, с которым сталкивается философия на постсоветском пространстве, заставляют вновь обращаться к достижениям советской эпохи и в первую очередь к философским идеям Э.В. Ильенкова, который ценен помимо прочего и как толкователь Гегеля.
Наследие Гегеля недостаточно используется современной философией, а между тем философия Гегеля даёт и методологический инструментарий, и онтологический базис для решения сложных философских проблем, которые прямо связаны с осмыслением важных вопросов истории и общественной жизни. Эти вопросы особенно актуальны в современном российском обществе, которое за годы, прошедшие с распада СССР, не нашло единой консолидирующей идеологии и общего ценностного базиса, а продолжает оставаться расколотым в идейном и цивилизационном плане. Сложившаяся ситуация будет развиваться и разрешится тем или иным способом. Большую помощь в осмыслении исторического процесса может оказать именно Гегель, но Гегель в прочтении не западных, а советских его последователей. Рецепция Гегеля в СССР имеет несомненные философские достижения, связанные в первую очередь с именем Э.В. Ильенкова.
читать дальше
Основной проблемой в развитии нового философского инструментария на данном этапе представляется преодоление уже внутрироссийского/советского предвзятого отношения к понятию «советской философии», сложившегося даже и в патриотических кругах. Проблема эта требует отдельного широкого обсуждения и связана с замещением в сфере институционализированной философии собственно советской философии как выражения духовных потребностей и чаяний народа на схоластические упражнения выхолощенный формализм блюстителей идеологической чистоты.
В двадцатом веке Гегель оказался прочно связан с диалектическим материализмом, который являлся официальной философией советского общества. Падение СССР дискредитировало это направление полностью, и с тех пор указанное течение не смогло вернуть себе былую значимость. Попытки использовать ценные и важные наработки советского времени блокируются по нефилософским мотивам, потому что подаются как возрождение так называемого тоталитарного мышления и якобы отсталых способов философствования. Несправедливая по отношению к советской философии в целом, эта установка косвенно, но очень сильно задевает как Гегеля, так и Ильенкова.
Нужно отметить, что классики либеральной философии двадцатого века [Поппер 1992, т.2] настаивали на сущностном родстве гегелевской философии и недемократических политических режимов, что привело к дополнительной дискредитации Гегеля вне связи его с советской философией. При этом конечно же нельзя упускать из виду, что вся критика антидемократических режимов была косвенно направлена против СССР. Указанная установка в таком виде была воспринята в постсоветской России и остаётся в силе до сих пор.
Немалую роль играет и сложившая с западноевропейской философии традиция толковать Гегеля в первую очередь как антрополога. Самая известная французская школа неогегельянства в двадцатом веке осваивает открытия Гегеля в учении о человеке и человеческих отношениях, оставляя в стороне его онтологию и социальную философию [Курилович 2015, с.60]. Французский неогегельянец Кожев полностью переосмысливает «Феноменологию духа» как антропологию [Кожев 2003, с. 39-91]. Современная западная философия является номиналистической по существу, то есть отрицает реальность общих понятий и соответственно объективность умопостигаемого, поэтому восприятие Гегеля как антрополога неминуемо приводит к психологизации общественно-значимых открытий и к признанию за ними только субъективной, а не объективной значимости.
В своей работе "Диалектическая логика" Ильенков рассматривает новый подход Гегеля к мышлению. Нас интересует тот аспект этого подхода, который связан с общественной практикой. Следуя Гегелю, Ильенков выступает против отождествления мышления и языка, которое стало основой неопозитивизма в двадцатом веке. Это же отождествление послужило основой развития тех направлений философии, которые связаны с семиотикой и структурализмом. Ильенков обращает особое внимание на идею Гегеля о том, что мыслящим существом человек выступает не только в акте говорения: «в реальных делах человек демонстрирует подлинный способ своего мышления гораздо более адекватно, чем в своих повествованиях об этих делах» [Ильенков 1974, с. 117].
Ильенков подчёркивает, что «мышление обнаруживает свою силу и деятельную энергию вовсе не только в говорении, но и во всём грандиозном процессе созидания культуры, всего предметного тела человеческой цивилизации, … включая сюда орудия труда и статуи, мастерские и храмы, фабрики и государственные канцелярии, политические организации и системы законодательства» [Ильенков 1974, с. 117].
В настоящее время фокусе внимания исследователей оказываются самоописания различных социальных групп, что происходит в ущерб анализу их социальной практики. В сложных ситуациях это приводит к аберрациям, которые нельзя устранить с помощью ставшего традиционным на постсоветском пространстве номиналистского философского инструментария.
В ходе исторического развития России язык её самоописания неоднократно менялся. Начиная со времён Петра Великого и особенно активно с девятнадцатого века образованный и правящий слой России использовал для описания страны и своей деятельности созданные в Европе теории общества, идеологические и философские системы. В результате возникло и функционирует в коллективном сознании несколько самоописаний и самообъяснений России и русского политического строя: православное царство, европейская монархия, абсолютная монархия, православная империя, капитализм, коммунизм, социализм, советская империя, либерализм, империя, империализм и так далее. Поскольку в теории эти концепции несовместимы и отрицают друг друга, создаётся впечатление, что несовместимы и соответствующие периоды русской истории.
Указанный конфликт самоописаний даёт возможность представить историю России как прерывистую, с коренными сломами в период каждого из системных исторических потрясений. Фаза сложного комплексного кризиса изображается как точка разрыва истории, как точка исчезновения подлинной русской идентичности.
Некоторые группы, ярко проявившиеся на Украине, разрывают историю в год Крещения Руси и ищут подлинную идентичность в Руси языческой, а искажением истории и подлежащим исправлению отрезком развития представляют всю последнюю тысячу лет. Широко распространённой вариацией этой историософии является представление о разрыве истории в период татаро-монгольского ига.
Существуют также идеологемы о том, что настоящая русская ментальность уничтожена реформами Петра Великого, революцией 1917-го года или распадом СССР. В представлении каких-то групп российского общества Россия кончилась в Гражданскую войну, и последние сто лет на её территории проживает новый народ, гомо советикусы. В коллективном сознании других общественных групп история остановилась в 1991-м, и всё, что не маркировано красной звездой, подлежит разрушению и не может быть предметом патриотических чувств.
Подобные представления наносят непоправимый вред обществу тем, что блокируют возможность совместного социального действия. В кризисных условиях отсутствие солидарности легко может обернуться катастрофой.
Одним из способов решения указанной проблемы в идейном пространстве может стать философия Ильенкова. Ильенков вслед за Гегелем говорит о видах мышления, которые проявляются в общественной практике, причём эти способы мышления сменяют друг друга во времени, развиваются исторически. На современном этапе развития общественных наук мы могли бы уточнить это представление: в общественной практике проявляется не только единое мышление рода человеческого, но и цивилизационно обусловленные особенности мировосприятия разных культур. Помимо того, что отдельные цивилизации развиваются во времени, они ещё и сосуществуют в пространстве, взаимодействуя между собой.
Таким образом, можно сделать вывод, что общественная практика русского народа как единой цивилизационной общности должна иметь общие черты на разных этапах его развития. Выявить эти общие черты независимо от самоописания соответствующего периода, а тем более от описания этого периода некомпетентными или ангажированными авторами – важная задача общественных наук, которым философия должна задать цели, направление работы и методологию. Идеи Ильенкова в этом случае могут оказаться очень продуктивными.
Список литературы:
1. Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М.: Политиздат, 1984.
2. Кожев А.В. Введение в чтение Гегеля. М.: Наука, 2003.
3. Курилович И.С. Интерпретация «опыта сознания» во французском неогегельянстве \\ Вестник РГГУ № 5 (148). М., 2015.
4. К. Поппер. Открытое общество и его враги. М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992.