Во второй, русской, части книги есть статьи Зубова о логике в Московской Руси, о Ломоносове и Огареве.
Логика в Московской Руси влачила жалкое существование. Зубов вводит в оборот несколько рукописей, и показывает, что устоявшейся логической терминологии не было, поскольку никто не занимался ни переводами, ни написанием собственных текстов по этим вопросам. Те люди, которым всё-таки приходилось писать о логике, каждый раз по-новому переводили с греческого логические термины. Зубов показывает, что хотя новым философам (даже уровня Г. Шпета) все эти держатели и гдечества кажутся полным бредом, это правильный и адекватный перевод аристотелевской терминологии. Я писала об этом подробней в очерке «Логика в Московский Руси: самость и супостатность».
В этой истории еще раз видна двойственность русской жизни в сравнении с европейской. Европейский интеллектуал возделывает строго ограниченный участок культурного поля; если ему нужно разобраться в логических вопросах, несколько веков схоластики подготовили для него все нужные инструменты. Не нужно быть семи пядей во лбу, пиши себе о своей логике. В России же из-за отсутствия научной сферы как таковой нужно черпать сведения напрямую из Аристотеля, учить греческий и разбираться, что такое силлогизм один на один с Философом. Индивидуальный вклад русского ученого гораздо больше, однако парадоксальным образом он почти незаметен, как показывает история русской логики.
В статье о Ломоносове Зубов анализирует учебные планы и лекционные курсы семинарии, где учился Ломоносов, и показывает, что еще до поступления в Академию наук в Петербурге Ломоносов знал об основных течениях европейской философии XVII века и имел по ним свое мнение. Вот триста лет назад наши коллеги не зря писали свои учебные планы и УМКД! Они пригодились Василию Зубову, историку ХХ века! Пусть это вдохновит нас на подвиги.
Статья об Огареве самая скучная, боюсь, я ее не дочитала. Ищутся параллели физиологическим воззрениям Огарева в тогдашней европейской науке.
Логика в Московской Руси влачила жалкое существование. Зубов вводит в оборот несколько рукописей, и показывает, что устоявшейся логической терминологии не было, поскольку никто не занимался ни переводами, ни написанием собственных текстов по этим вопросам. Те люди, которым всё-таки приходилось писать о логике, каждый раз по-новому переводили с греческого логические термины. Зубов показывает, что хотя новым философам (даже уровня Г. Шпета) все эти держатели и гдечества кажутся полным бредом, это правильный и адекватный перевод аристотелевской терминологии. Я писала об этом подробней в очерке «Логика в Московский Руси: самость и супостатность».
В этой истории еще раз видна двойственность русской жизни в сравнении с европейской. Европейский интеллектуал возделывает строго ограниченный участок культурного поля; если ему нужно разобраться в логических вопросах, несколько веков схоластики подготовили для него все нужные инструменты. Не нужно быть семи пядей во лбу, пиши себе о своей логике. В России же из-за отсутствия научной сферы как таковой нужно черпать сведения напрямую из Аристотеля, учить греческий и разбираться, что такое силлогизм один на один с Философом. Индивидуальный вклад русского ученого гораздо больше, однако парадоксальным образом он почти незаметен, как показывает история русской логики.
В статье о Ломоносове Зубов анализирует учебные планы и лекционные курсы семинарии, где учился Ломоносов, и показывает, что еще до поступления в Академию наук в Петербурге Ломоносов знал об основных течениях европейской философии XVII века и имел по ним свое мнение. Вот триста лет назад наши коллеги не зря писали свои учебные планы и УМКД! Они пригодились Василию Зубову, историку ХХ века! Пусть это вдохновит нас на подвиги.
Статья об Огареве самая скучная, боюсь, я ее не дочитала. Ищутся параллели физиологическим воззрениям Огарева в тогдашней европейской науке.