Греческая пайдейя

Пайдейя - изначально система воспитания достойного гражданина полиса. Позднее эта концепция претерпела некоторые изменения в связи с выходом на историческую арену Римской империи, и в таком модифицированном виде просуществовала несколько столетий, будучи мощным инструментом окультуривания не-греческих народов.

Необходимая часть пайдейи - овладение грамотой, умением читать и писать. П. Скардильи в книге "Готы" приводит интересную деталь этого процесса:

"Более четырёх лет требовалось, чтобы научиться писать, и считалось совершенно нормальным, что живой и умный ребёнок в девять лет не мог написать собственное имя". С. 105.
Ссылка на Marrou H-I. Geschichte der Erziehung im klassischen Altertum. Muechen, 1957, S. 235.

@темы: пайдейя

---

"Приключения кавалера де Фобласа"

Роман в трех частях, написанный Жаном-Батистом Луве де Кувре. Луве - известный деятель Французской революции, жирондист, голосовал за казнь короля, сумел пережить якобинскую диктатуру и умер своей смертью уже при Директории, будучи 37 лет от роду.

Роман о шевалье де Фобласе написан еще до Революции. Как пишет Википедия, "огромный успех романа основан на его эротической фабуле, на смелых положениях и эпизодах".

Этот роман точно не читала Татьяна Ларина, зато его, судя по всему, читал Онегин, и совершенно точно читал Пушкин как автор романа в стихах. Как показали исследователи еще в XX веке, эта книга повлияла на описание убитого Ленского и общие рассуждения о дуэлях и ужасной ситуации, когда на дуэли приходится убивать своего друга.

Написано живо. Эротическая фабула присутствует. На удивление много Польши: раздел Польши и война поляков с русскими занимает немалую часть повествования, не говоря о том, что главный герой и женится на прекрасной полячке.

Фамилия главного героя - Фоблас - передается на русском именно так, по-старинке, несмотря на принятую у нас с тех пор фонетическую транскрипцию иностранных имен. По-французски она звучит как "Фобла", с мягким "л", а продвигать персонажа с таким именем в русской культурной среде затруднительно.

@темы: Пушкин, Луве, Фоблас

---

Безумная Вена в современном мультсериале

krastown.com/video/serialy/lyubov-smert-i-robot...

Вена столетней давности породила какое-то невероятное множество душевно нездоровых гениев. Цвейг, Кафка, Малер, Майринк, Гёдель, Витгенштейн... От этого города веет такой нездешней жутью, что разбираться в этом феномен не хочется - по той же причине, по которой не надо ходить дорогами зла.

Стремление украинцев в Австро-Венгрию на этом фоне выглядит прямо-таки макабрически.

@темы: Украина, Вена

---

Искусствоведческий анализ от математика

Д. Хофштадтер о картине Р. Магритта "Две тайны". Из книги "Гёдель, Эшер, Бах: эта бесконечная гирлянда".


"Внутренний фрагмент картины говорит вам, что символы и трубки различны. Затем ваш взгляд переходит к «настоящей» трубке, плавающей в воздухе. Вы воспринимаете ее, как настоящую, в то время как другая трубка — только символ. Но, разумеется, это совершенно неверно: обе они написаны на плоской поверхности. Идея, что одна из трубок — «картина с двойным вложением» и поэтому в каком-то смысле «менее реальна,» совершенно ошибочна. Вы были одурачены уже в тот момент, когда, приняв изображение за реальность, решили «войти в комнату». Будучи последовательным в вашей доверчивости, вы должны теперь спуститься еще одним уровнем ниже и спутать с реальностью изображение-внутри-изображения. Единственный способ не быть затянутым внутрь иллюзии заключается в том, чтобы видеть обе трубки лишь как цветные пятна на поверхности, отстоящей от вашего носа на насколько сантиметров. Только тогда вы сможете по-настоящему оценить полное значение послания «Ceci n'est pas une pipe» (Это не трубка) — но, к несчастью, в тот самый момент, когда трубки превращаются в цветные пятна на холсте, то же самое происходит с надписью, которая, таким образом, теряет смысл! Иными словами, в этот момент словесное сообщение на картине саморазрушается самым что ни на есть Гёделевым образом."

@темы: Хофштадтер, Гёдель, сюрреализм

---

Абстрактные категории в языке

Данные Хофштадтера на 1979 год:

"...согласно частотному словарю Джона Б. Кэрролла (John В. Carroll, «Word Frequency Book»), пять наиболее часто употребляющихся в английском существительных — это «время», «люди», «дорога», «вода» и «слова», в таком порядке. Удивительнее всего то, что большинство людей не подозревает, что они думают настолько абстрактными категориями. Девять человек из десяти назовут «дом», «работа», «деньги», «человек»…"

@темы: Хофштадтер

---

Дуэль анжуйцев и миньонов

18.12.2019 в 02:28

Пишет  Скарапея Змея:

Посмотрела я дуэль анжуйцев и миньонов в "Графине де Монсоро", прочитала соответствующую сцену в романе... Дюма гений! Он был ленив, небрежен, банален, но обладал потрясающим драматическим чутьем. Как он превращает нелепую, абсолютно бессмысленную, хоть и кровавую историю, по сути анекдот, в трагедию! Что сказать? Рука мастера.
Признаться, мне уже надоело пересказывать обстоятельства пресловутой дуэли. Вот ссылка на Хаттона (у меня создалось впечатление, что у него все и заимствуют).
e-libra.ru/read/240850-mech-skvoz-stoletiya-isk... Глава 16. О дальнейших неблагоприятных последствиях опрометчивого указа Генриха II Французского Перевод доставляет, но ничего не поделаешь
У Генриха III, короля французского и польского, служили при дворе несколько молодых людей, чьи представления о морали были до крайности гибкими; наиболее выдающиеся из них были удостоены самых теплых чувств и близких отношений со стороны монарха. Те, кто не входил в этот тесный круг, нелицеприятно именовали этих молодых людей миньонами [38] его величества.
Особенно покровительствовал король месье де Келюсу. Он происходил из знатного рода, отцом его был Антуан де Келюс, сенешаль и правитель Роверня, один из самых славных рыцарей ордена Святого Духа; но из всех добродетелей благородного отца сын унаследовал только храбрость в бою. И этот Келюс воспылал ревностью к сиру де Дюну, младшему сыну синьора д'Антраге, известному при дворе под уменьшительным именем Антрангет, образованным по тому же принципу, что и «Шарлот» от «Шарль». А этот Антрангет, надо заметить, был одним из любимых фаворитов знаменитого «Меченого», герцога Гиза. Между королевскими домами Гизов и Валуа имелись серьезные разногласия, что не могло не оказать влияния на чувства их приверженцев.
Оба этих молодых человека были влюблены (или считали, что влюблены) в некую даму, которая была широко известна своей красотой, но не благонравием. Однажды вечером Келюс застал Антрангета выходящим из дома этой женщины и, сочтя случай подходящим, чтобы сказать сопернику какую-нибудь гадость, решил подразнить его:
— Эй, Антрангет! Думаешь, ты один удостоился ее ласк? Поверь мне, есть еще множество других. Дурит тебя красавица!
На что следует лаконичный ответ в таком же духе:
— Брехня все это!
И тут начинается беда. Как же, слово главного миньона главного короля в христианском мире поставили под сомнение! Такое оскорбление можно смыть только кровью. Так что Келюс доверяется двум другим миньонам своего августейшего повелителя — это Можирон, красавчик, к тому же отличающийся храбростью, и знаменитый Ливаро. Келюс рассказывает им, как клеврет Гиза посмел посягнуть на его честь, и что теперь надо бросить ему вызов; друзей же просит поприсутствовать при дуэли, дабы не допустить нечестных действий с противной стороны и выступить гарантами честного проведения поединка. Вызов брошен и принят Антрангетом с радостью, поскольку тот польщен возможностью оросить свой меч кровью ненавистных Валуа, не говоря уже о том, что и сам он лично обижен. В помощники он выбирает Риберака и Шомберга. Место поединка — парк де Турнель, где торговали лошадьми, время — четыре часа утра следующего воскресенья, чтобы вокруг не собралось слишком уж много зевак или торговцев лошадьми.
Вот обе стороны явились на дуэль, люди Гиза, как видно, настроены здраво и в общем-то не против помириться. Риберак подходит к Ливаро и Можирону и говорит последнему:
— Господин хороший, мне кажется, самое лучшее, что мы можем сделать, — это постараться, чтобы эти два господина пришли к взаимному согласию, и не дать им убить друг друга из-за такого пустяка.
На что Можирон дерзко отвечает:
— Бог с вами, Риберак! Я сюда пришел не серенады петь, а драться, и именно этим я и собираюсь заняться!
Настроенный менее воинственно секундант Антрангета удивлен:
— Можирон, да с кем вы-то тут собрались драться? Вы лично вообще не замешаны в ссоре, здесь вообще нет никого, кто был бы о вас дурного мнения!
На что Можирон заявляет:
— А вот с вами и буду драться!
Не в силах более выносить высокомерие юного задиры, Риберак выхватывает оружие, но, предостерегающе подняв ладонь, говорит:
— Погодите же! Вы настаиваете на том, чтобы драться со мной, — извольте, я не в силах вам отказать; но давайте же сперва вознесем молитву! — И с этими словами он складывает меч с кинжалом в виде креста, становится на колени и истово молится.
Можирон в нетерпении осыпает молящегося бранью, утверждая, что тот молится слишком долго. Наконец Риберак поднимается, с оружием в руках набрасывается на противника и сразу же проводит тому сильный удар в корпус. Раненый шаг за шагом отступает, но Риберак не отстает, и вот Можирон падает. Однако в падении он выставляет вперед острие своей рапиры, несчастный Риберак напарывается на него и падает замертво. Можирон тоже умирает с ругательствами на устах.
А что же сами дуэлянты? Келюс явился на бой с одной лишь рапирой; однако, видя, что Антрангет вооружен еще и кинжалом, требует, чтобы тот от него отказался, но противник возражает:
— Это ты поступил глупо, что оставил кинжал дома; ведь оговоренное нами оружие — рапира и кинжал. Мы сюда пришли драться, а не обсуждать мелочи всякие!
Келюс активно атакует и слегка задевает руку противника, но его собственная левая рука оказывается жестоко покалеченной в попытке парировать один из оборонительных ударов соперника. Антрангет вовремя атакует и вовремя уклоняется, не говоря уж о том, что наличие кинжала обеспечивает ему дополнительное преимущество, и ему удается несколько раз проткнуть противника, так что в конце концов тот зашатался и упал; Антрангет готов уже добить его, но Келюс, взмолившись, упрашивает удовлетвориться уже содеянным.
Что же до двух оставшихся секундантов, то, увидев, что все их друзья уже дерутся между собой, Шомберг обращается к своему визави:
— Дерутся уже все четверо: что нам делать? — подразумевая тем самым предложение разнять их.
На что Ливаро отвечает:
— Значит, и мы должны драться, во имя нашей чести! — что само по себе странновато, поскольку раньше секунданты никогда не дрались.
— Со всей душой, — соглашается Шомберг, и они вступают в бой.
Шомберг мощным «мандритто» срезает сопернику всю левую щеку, но Ливаро отвечает более чем до
стойно и протыкает немцу грудь, свалив его замертво, после чего сам падает в обморок от потери крови.

Почти все действующие лица только что описанной драмы умирают. Можирон погиб сразу; добрый Риберак умер от ранения в гостинице де Гиза, куда его доставили после боя. Антрангет, отделавшийся легким ранением руки, предусмотрительно бежал от гнева монарха, который, несомненно, укоротил бы удачливого дуэлянта на голову, попадись тот ему в руки. О немце Шомберге мы больше ничего не слышали, видимо, он встретил свою смерть на острие рапиры Ливаро.
Что с этим материалом делает Александр Дюма? Еще в первой главе романа онпо-своему распределил персонажей в два лагеря: миньоны короля - Келюс, Можирон, Шомберг, д'Эпернон; анжуйцы, друзья Бюсси - Антрагэ, Рибейрак и Ливаро. (Здесь Ливаро подбирает с пола челюсть и вопрошает: "Почему я!?!" Если бы к анжуйцам причислили Шомберга, это можно было бы объяснить логически - он действительно сражался на той стороне, но Ливаро-то за что?) Молодые люди не имеют никаких личных претензий, собственно каких-либо идеологических и политических разногласий у них тоже нет. Одни служат королю, другие - герцогу Анжуйскому, братья враждуют и дворяне их свиты исключительно из преданности господину вступают в конфронтацию.
В отчаянии от невозможности назвать своей женой любимую Бюсси вызвал на дуэль четверых миньонов, но они благородно отказались от такой возможности и предпочли сразиться один на один с друзьями Бюсси. Жребий выбрал противников. Д'Эпернону предстояло сразиться с Бюсси, Келюсу - с Антрагэ, Можирону - с Рибейраком, Шомбергу - с Ливаро. (Здесь Ливаро начинает подозревать, что у Дюма к нему что-то личное - почему его поставили против двоюродного брата?)Что интересно, Сен-Люк, передавший вызов, в дуэли не участвует. Близкий друг и превосходный фехтовальщик. Но в политическом конфликте он на стороне Генриха III и не может выступить против своих единомышленников, это было бы... предательством и придало противостоянию личный оттенок. Дружеский пир завершает переговоры об условиях дуэли. Предстоящее сражение представляется участником приключением, смертельно опасным и увлекательным. Они не чувствуют ненависти друг к другу, вражды, только азарт. Пожалуй, это напоминает современный чемпионат, когда призеры на пьедестале радостно обнимаются. Такова экспозиция.
Начинается действие. Анжуйцы отправляются к месту встречи. Они не дождались Бюсси и надеются перехватить его у дома любовницы. Однако, там происходит что-то непонятное. Испуганный простолюдин указывает на кровь. Друзья легка встревожены они спешат войти в дом. Видят признаки жестокого сражения. Медленно, осторожно продвигаются по кровавым следам. Находят один знакомый труп - Реми! Второй - граф де Монсоро! -начинают подозревать расправу над анжуйцами. Выглядывают в окно и видят обезображенный труп Бюсси, повисший наострых пиках ограды с отрубленной кистью.
"– Бюсси, – сказали Рибейрак и Ливаро, – клянемся убить или умереть!
– Господа, – заявил Антрагэ, вкладывая шпагу в ножны, – никакого снисхождения, никакой жалости, не так ли?
Двое его друзей протянули руки над телом Бюсси.
– Никакого снисхождения, никакой жалости, – повторили они.
– Но, – сказал Ливаро, – нас теперь всего трое против четырех.
– Твоя правда, но мы, мы никого предательски не убивали, – сказал Антрагэ, – а господь дарует силу невинным."
Их настрой изменился кардинально. Они идут карать подлых убийц с полным осознанием своей правоты.
Обычно у меня художественные ассоциации, но в данной сцене исключительно музыкальные. Жаль, я не владею терминологией и не могу толком объяснить, как это воспринимаю. Представьте, в начале легкая, бодрая мелодия - трам-парам-парам-па-пам, что-то вроде "Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь, веселей дорога!" Потом ритм ломается, замедляется, вступают тревожные нотки, становятся все более пронзительными, рваными. Резкий аккорд словно вскрик и почти беззвучно на грани слышимости "стою среди друзей я как в пустыне..." Прощание, мучительное, надрыное "Когда твой друг в крови..." И вот они идут к Турнельскому дворцу. В тишине. Только шаги по мостовой, гулко бьются сердца, тяжелое дыхание... И нарастает торжественное, яростное, неотвратимое "От границы мы землю крутили назад, было время с начала, но обратно ее завернул наш комбат, оттолкнувшись ногой от Урала..."
Анжуйцы бросают миньонам обвинение в устранении Бюсси, те, естественно, отрицают. Но... Антрагэ, Ливаро и Рибейрак уже накалены до предела. Они пережили, переосмыслили, перешли на другой понятийный уровень. Они пришли вершить суд, А миньоны едва успевают осознать произошедшее, для них ситуация перевернулась мгновенно. Только что все было нормально, они собирались заняться самым благородным развлечением с достойными людьми со всем почтением и уважением. Вдруг все меняется. Из-под ног выбита опора, нужно найти новые смыслы, спешно найти. Они находят силы в ненависти. Больше не в чем искать.
"Шомберг, Можирон и д’Эпернон взвыли от ярости."
Прежде всего за пределы ринга выводится лишний. Миньонам необходимо очиститься, доказать свою невиновность.
"– Полно, господа, полно, – сказал Келюс. – Уйдите, господин д’Эпернон. Мы будем драться трое на трое. Тогда эти господа увидят, способны ли мы, несмотря на то что право на нашей стороне, воспользоваться несчастьем, которое мы оплакиваем так же, как они. Пожалуйте, милостивые государи, пожалуйте, – добавил он, отбрасывая назад шляпу и поднимая левую руку, а правой взмахивая шпагой, – пожалуйте, и, увидев, как мы сражаемся под открытым небом, перед взглядом господа, вы рассудите, являемся ли мы убийцами. По местам, милостивые государи, по местам!
– О! Я вас ненавидел, – сказал Шомберг, – теперь же вы мне омерзительны.
– А я, – сказал Антрагэ, – час тому назад я бы вас просто убил, теперь же я вас изрублю в куски. В позицию, господа, в позицию!
– В камзолах или без камзолов? – спросил Шомберг.
– Без камзолов, без рубашек, – сказал Антрагэ. – Грудь обнажена, сердце открыто.
Молодые люди сняли камзолы и сорвали с себя рубашки…"
Келюс понимает, что у него нет кинжала. Антрагэ должен как благородный человек отказаться от своего, но для него противник уже не выбранный жребием соперник, а смертельный враг без чести и совести, если Провидение отняло у него кинжал, значит, так надо.
"– Ах ты, черт, – сказал Келюс, раздеваясь, – я потерял кинжал. Он слабо держался в ножнах и, должно быть, выпал по дороге.
– Или же вы оставили его у господина де Монсоро, на площади Бастилии, – сказал Антрагэ, – в таких ножнах, из которых вы не осмелились его вынуть.
Келюс издал яростное рычание и встал в позицию.
– Но у него же нет кинжала, господин д’Антрагэ, у него нет кинжала! – закричал Шико, прибывший в этот момент на поле боя.
– Тем хуже для него, – сказал Антрагэ, – я тут ни при чем.
И, вытащив левой рукой свой кинжал, он тоже занял позицию."
Психологически миньоны проиграли еще до начала схватки. Они дезориентированы и растеряны. Они уступают преимущество в числе, потому что раздавлены обвинением. Им нужно время, чтобы собраться и настроиться на беспощадную схватку.
Начинается бой. Довольно короткий.
"Рибейрак и Шомберг, обменявшись, как это было принято, поклонами, сблизились.
Келюс и Антрагэ, уже стоявшие в позиции, шагнули вперед и скрестили шпаги.
Можирон и Ливаро, прислонившись спинами к загородкам, делали, стоя на месте, финты, и каждый подстерегал момент, когда можно будет скрестить шпаги в его излюбленной позиции.
Бой начался, когда на колокольне Святого Павла пробило пять часов.
Лица сражающихся дышали яростью, но их сжатые губы, грозная бледность, невольная дрожь рук указывали, что они из осторожности сдерживают эту ярость и что, вырвавшись на волю, она, подобно горячему коню, наделает много бед.
В течение нескольких минут, а это – время огромное, шпаги лишь скользили одна по другой, звона стали еще не было слышно.
Не был нанесен ни один удар.
Рибейрак, устав или, скорее, достаточно прощупав своего противника, опустил руку и застыл в ожидании.
Шомберг сделал два быстрых шага и нанес ему удар, который был первой молнией, вылетевшей из тучи.
Рибейрак был ранен.
Кожа его стала иссиня-бледной, из плеча фонтаном забила кровь. Он отскочил назад, чтобы осмотреть рану.
Шомберг хотел было повторить удар, но Рибейрак сделал параду прим и нанес ему удар в бок. Теперь у каждого было по ране.
– Отдохнем несколько секунд, если вы не возражаете, – предложил Рибейрак.
Тем временем схватка между Келюсом и Антрагэ тоже разгорелась. Но Келюс, лишившись кинжала, находился в очень невыгодном положении. Он был вынужден отбивать удары просто левой рукой, а так как она была обнажена, каждое парирование стоило ему раны.
Раны были легкими, но уже через несколько секунд вся его рука покрылась кровью.
Антрагэ, в полном сознании своего преимущества и не менее ловкий, чем Келюс, парировал с удивительной точностью.
Он нанес три контрудара, и кровь потекла из трех ран на груди Келюса, ран, впрочем, не тяжелых.
При каждом из этих ударов Келюс повторял:
– Это пустяк.
Ливаро и Можирон все еще осторожничали.
Что касается Рибейрака, то, разъярившись от боли и чувствуя, что начинает терять вместе с кровью силы, он бросился на Шомберга.
Шомберг не отступил ни на шаг и только вытянул вперед шпагу.
Они нанесли друг другу удары одновременно.
У Рибейрака была пронзена грудь, у Шомберга – задета шея.
Смертельно раненный Рибейрак схватился левой рукой за грудь – и открылся.
Воспользовавшись этим, Шомберг вторично вонзил в него шпагу.
Но Рибейрак захватил правой рукой руку противника, а левой всадил ему в грудь кинжал до самой рукоятки.
Острый клинок вошел в сердце.
Шомберг глухо вскрикнул и повалился на спину, увлекая за собой Рибейрака, в теле которого еще торчала его шпага.
Ливаро, увидев, что его друг упал, быстро отскочил назад и побежал к нему, преследуемый по пятам Можироном.
Опередив Можирона на несколько шагов, он помог Рибейраку, который пытался избавиться от шпаги Шомберга, и выдернул эту шпагу из его груди.
Но затем, когда Можирон настиг его, Ливаро пришлось защищаться в неблагоприятных условиях: на скользкой от крови земле, в скверной позиции, при солнце, бьющем прямо в глаза.
Через секунду колющий удар поразил Ливаро в голову, он выронил шпагу и упал на колени.
Антрагэ сильно теснил Келюса. Можирон поспешил добить Ливаро еще одним колющим ударом. Ливаро рухнул на землю.
Д’Эпернон издал ликующий крик.
Келюс и Можирон оказались против одного Антрагэ. Келюс был весь в крови, но раны у него были легкие.
Можирон остался почти невредимым.
Антрагэ понял всю серьезность положения. Он еще не получил ни одной царапины, но начинал уже чувствовать усталость. Однако момент был неподходящий, чтобы просить о передышке у противников, одного – раненого, другого – разгоряченного кровавой схваткой. Резким ударом Антрагэ отбил шпагу Келюса и, воспользовавшись этим отводом, легко перепрыгнул через загородку.
Келюс ответил рубящим ударом, но разрубил всего лишь деревянный брус.
Можирон тут же напал на Антрагэ с фланга. Антрагэ обернулся.
И в это мгновение Келюс пролез под загородкой.
– Ему конец, – сказал Шико.
– Да здравствует король! – закричал д’Эпернон. – Смелей, мои львы! Смелей!
– Извольте молчать, сударь, – сказал Антрагэ. – Не оскорбляйте человека, который будет драться до последнего дыхания.
– И того, который еще не умер, – вскричал Ливаро.
И в ту минуту, когда никто уже о нем не думал, страшный, весь в крови и грязи, он поднялся на колени и вонзил свой кинжал между лопатками Можирона, который рухнул бездыханным, прошептав:
– Иисусе Христе! Я убит.
Ливаро снова свалился без сознания: предпринятое усилие и гнев исчерпали последние его силы.
– Господин де Келюс, – сказал Антрагэ, опуская шпагу, – вы храбрый человек, сдавайтесь, я предлагаю вам жизнь.
– А зачем мне сдаваться? – возразил Келюс. – Разве я лежу на земле?
– Нет. Но на вас места живого нет, а я невредим.
– Да здравствует король! – крикнул Келюс. – У меня еще есть моя шпага, сударь.
И он бросился на Антрагэ, тот отбил удар, несмотря на всю его молниеносность.
– Нет, сударь, ее у вас больше нет, – сказал Антрагэ, схватившись рукой за клинок возле эфеса.
Он вывернул Келюсу руку, тот выпустил шпагу. Антрагэ всего лишь слегка обрезал себе палец на левой руке.
– О! – возопил Келюс. – Шпагу! Шпагу!
Как тигр, прыгнул он на Антрагэ и сжал его в железном объятии.
Антрагэ, не пытаясь разомкнуть это кольцо, перехватил шпагу в левую руку, а кинжал – в правую, и принялся, без остановки и куда попало, наносить удары Келюсу. При каждом ударе Антрагэ заливало кровью противника, но ничто не могло вынудить Келюса разжать руки; на каждую рану он отвечал восклицанием:
– Да здравствует король!
Он ухитрился даже задержать наносившую удары руку, обвиться вокруг своего невредимого врага, словно змея, и стиснуть его и руками и ногами.
Антрагэ почувствовал, что ему не хватает дыхания.
Он зашатался и упал.
Но, казалось, все в этот день оборачивалось ему на пользу: упав, он, можно сказать, удушил своей тяжестью несчастного Келюса.
– Да здравствует ко… – прошептал Келюс в агонии.
Антрагэ высвободился наконец из его объятий, приподнялся на одной руке и нанес Келюсу последний удар – прямо в грудь.
– Получай, – сказал Антрагэ, – теперь ты доволен?
– Да здрав… – выговорил Келюс уже с полузакрывшимися глазами.
Все было кончено. Безмолвие и ужас смерти воцарились на поле боя.
Антрагэ поднялся на ноги, весь покрытый кровью, но кровью своего противника. У него же самого, как мы уже сказали, был лишь небольшой порез на руке.
Испуганный д’Эпернон осенил себя крестным знамением и бросился прочь оттуда, словно преследуемый страшным призраком."
Несколько минут на прощупывание, и у Шомберга с Рибейраком по ране. Ониберут тайм-аут. Келюс и Антрагэ активно фехтуют, но Келюсу каждое парирование стоит раны. Можирон и Ливаро осторожничают.
Рибейрак и Шомберг взаимно поражают друг друга. Они оба выбывают из схватки.
Ливаро спешит к другу и занимают невыгодную позицию. Через несколько мгновений его настигает удар Можирона.
Теперь Антрагэ один против двоих. Его положение очень опасно. Но смертельно раненый Ливаро наносит удар Можирону. Невредимый Аннтрагэ остался против одного сильно израненного противника. Для него суд свершился. Он победил. Антрагэ предлагает Келюсу сдаться. Но тот не может признать поражения. Он будет биться до конца. А для Антрагэ все уже кончено. Он отбрасывает шпагу Келюса: "Нет, сударь, ее у вас больше нет".
Только Келюс не намерен сдаваться, он пытается любой ценой не... проиграть, поскольку победить уже не может. И Антрагэ приходится буквально истыкать своего противника кинжалом. Примечательно, что в тот день, все оборачивается на пользу ему. Даже падая, Антрагэ удушил своей тяжестью Келюса. Для того все было кончено. И последнее, что он хотел сказать: "– Антрагэ, честью клянусьн, – я не виновен в смерти Бюсси".
Келюс не смог доказать свою невиновность победой, ему осталось лишь просить о доверии. И Антрагэ поверил. Он оставил ему шпагу.
В сцене поединка напряжение непрерывно возрастало, все ускоряясь. До высшего мига, когда Антрагэ, оглядев поля боя, осознал свою победу. Для него это вершина, достижение гармонии, равновесия. И здесь единая музыкальная тема распадается. Пронзительная, надрывная у Келяса вступает в диссонанс с торжественной Антрагэ. На какой-то миг она заглушает, становится давлеющей и захлебывается, стихает, ударется жалобным всплеском. Все. Финал.

Я не понимаю, зачем сцену, драматически совершенную, надо было менять. Ради чего? Чтобы показать, Шико все знал, и он сообщил о смерти Бюсси7 Какой в этом смысл? Сбился весь идеально выстроенный психологический рисунок. В сериале анжуйцы и миньоны одновременно узнают о случившемся с Бюсси. Эмоционально они в равном положении. Если в романе разница настроя предопределяет очень многое, то в сериале ее нет. Зато кинжал у Келюса есть. Я не могу судить о постановке боя. Возможно, она выполнена профессионально и безупречно, но, с точки зрения зрителя, уступает описанию Дюма. Схватка распадается на ряд элементов, камера выхватывает то одну пару, то другую. то ноги, то руки, то шпаги, то лица. перед глазами мельтешат разрозненные эпизоды. В романе была целостная картина, стремительно развивающаяся драма, неизбежно приходящая к апогею - Антрагэ над израненным Келюсом. В сериале получилась беспорядочная свалка. Антрагэ Дюма предлагал Келюсу сдаться, сознавая свое победу, завершенность миссии. Персонажу Ливанова противника откровенно жалел. Он не хотел его добивать. Антрагэ в романе этого было не нужно, он и так победил. Перелом произошел после того, как Келюс поклялся, что не виновен в смерти Бюсси. Его добровольная клятва доказала, что для него это важно. В сериале психологические нюансы опущены. Анрагэ Ливанова не проникся отчаянным стремлением оправдаться в ложном обвинении, он сам по себе спокойный, рассудительный человек, и поступает естественным для себя образом. Антрагэ в романе человек гораздо более жесткий, не склонный подставлять щеки, прощать и успокаивать умирающих. Он сказал, что верит, потому что в самом деле поверил. Эта дуэль и ему перевернула душу.

@темы: Дюма

---

Замкнутые культтурные миры

Как педагог в третьем поколении, я, кажется, знаю имя Яна Амоса Коменского с дошкольного возраста. Я не помню времени, когда не знала бы этого имени. Разумеется, гораздо позднее я узнала, кто это собственно такой и чем знаменит. Среди прочего, это, пожалуй, единственный чех, который сделал изобретение, касающееся всех и каждого в наше время: он придумал, что урок должен длиться 45 минут, а перемена - 15 минут. Новые знания записываются в ячейку памяти с названием "Ян Амос Коменский", которая существует постоянно, как несокрушимый ориентир.

Отсюда возникает аберрация восприятия, то есть абсолютная уверенность, что это имя знакомо всем и каждому. Я могу не думать об этом годами, но если бы кто-то спросил, знают ли окружающие меня люди это имя, я бы не колебалась ни минуты. И только столкновение с суровой реальностью и виде перевода классического труда Хофштадтера способно внести коррективы:

"Идея языка, в котором ложные высказывания грамматически неверны, не нова — она была высказана Иоганном Амосом Комениусом еще в 1633 году. Эта идея очень соблазнительна, поскольку такая система была бы магическим кристаллом: чтобы узнать, истинно ли высказывание, нужно было бы всего лишь проверить его грамматическую правильность… На самом деле, Комениус пошел еще дальше: в его языке ложные высказывания были не только грамматически неправильными, но и вообще невыразимыми!"

Мне нужно делать усилие, чтобы в это поверить. Всё равно что увидеть, как яблоки падают вверх.

@темы: Коменский, Хофшттадтер

---

Культурные карты

Отрывок из книги нобелевского лаурета, теоретика искусственного интеллекта Дугласа Хофштадтера, автора классическкой книги о математических и философских основаниях создания ИИ. Адаптация для русского читателя сделана переводчиком:

"ФР

Некоторое понятие о подобном почти-изоморфизме может дать забавная географическая фантазия. (Этот пример слегка похож на географическую аналогию, приведенную М. Мински в его статье о «рамках», опубликованной в книге П. Г. Винстона «Психология компьютерного зрения» (P.H. Winston, «The Psychology of Computer Vision»).) Представьте себе, что вам дали странную карту Российской Федерации, на которой отмечены все черты рельефа — горы, реки, озера и так далее — но нет ни одного названия. Реки показаны как голубые линии, горы — как цветные пятна и так далее. Вы должны превратить эту немую карту в дорожный атлас для путешествия, которое вам предстоит совершить. Вам надо отметить на карте границы и названия всех областей, все районы, города, деревни, шоссе, аэропорты, достопримечательные места и так далее. Получившаяся карта должна быть так же детальна, как хороший дорожный атлас. При этом вы не можете пользоваться никакими материалами и должны делать все по памяти.
Вам говорят, что в ваших интересах сделать карту как можно более точной — а почему, вы поймете позже. Разумеется, вы начнете с того, что знаете лучше всего — области и большие города. Когда вы исчерпаете все свои знания, вам придется призвать на помощь воображение, чтобы хотя бы приблизительно показать особенности данной области. Вместо действительных данных, вы начнете заполнять карту воображаемыми городками, дорогами и парками… Этот кропотливый труд длится несколько месяцев; чтобы облегчить работу, вы призываете на помощь картографа, который красиво оформляет новую карту. Результатом этих титанических усилий будет ваша личная карта Фантастической России — «ФР».
Ваша ФР будет очень похожа на РФ в том месте, где вы родились и выросли Кроме того, в тех районах ФР, о которые вы что-то знаете из собственных путешествий или просто из интереса, будут иногда места, почти точно совпадающие с РФ. Например, несколько городов Поволжья и вся Московская область могут быть верно представлены на вашей карте.

Удивительный поворот событий

Когда ваша ФР закончена, вас ожидает сюрприз. Словно по мановению волшебной палочки, страна на карте оживает, и вы переноситесь туда. Члены комитета по вашей встрече, дружески улыбаясь, дарят вам автомобиль, и объясняют: «В награду за ваши усилия, можете насладиться полностью оплаченным путешествием по фантастической матушке России. Можете ехать куда хотите, делать все, что вам заблагорассудится, и потратить на это столько времени, сколько вашей душеньке угодно — это подарок от Географического Общества ФР. И чтобы помочь вам ориентироваться в дороге, вот вам дорожный атлас.» Тут, к вашему удивлению, вам вручают не ту карту, которую вы составили, а… обыкновенный атлас РФ.
В пути вас ожидает множество забавных происшествий. Атлас ведет вас по стране, которая совпадает с ним только частично. Если вы будете держаться основных магистралей, возможно, вам удастся пересечь страну без особых проблем. Но как только вы заедете куда-нибудь в район Сыктывкара или Великого Устюга, вас наверняка будут ожидать приключения. Местные жители будут только пожимать плечами, не узнавая ни городов, ни дорог, о которых вы спрашиваете. Они будут знать только самые крупные города, но дороги туда, скорее всего, не совпадут с дорогами на вашей карте. Может оказаться, что города, которые местные жители считают огромными, будут вообще отсутствовать на вашей карте, или же их население будет отличаться там на целый порядок.

Центральность и универсальность

Почему ФР и РФ, различающиеся в таком количестве деталей, все же похожи между собой? Это происходит потому, что их основные города и магистрали могут быть отображены друг на друга. Разница между картами касается меньших городов, второстепенных дорог и так далее. Заметьте, что это не может быть названо ни местным, ни глобальным изоморфизмом. Некоторые районы совпадают до мельчайших деталей: например, в обеих Москвах на Красной площади стоит собор Василия Блаженного и Мавзолей; однако, вы можете не найти ни одного совпадающего города в Архангельских областях. Таким образом, дихотомия местного-глобального здесь не играет роли. Вместо этого, важна центральность городов в смысле населения, экономики, транспорта, сообщений и т. д. Чем важнее город, тем скорее вы найдете его как на карте РФ, так и на карте ФР.
В этой географической аналогии весьма важен один аспект: на обеих картах обязательно будут определенные абсолютные ориентиры, такие, например, как Москва, Санкт-Петербург, Черное море и т. д. Исходя из этого, вы сможете ориентироваться. Иными словами, начав сравнивать мою ФР с вашей, я смогу использовать известные нам обоим большие города, чтобы установить местонахождение меньших городов в моей ФР. Если я захочу проехать, предположим, из Тольятти в Актюбинск, и вы не знаете, где находятся эти города, я смогу сослаться на то, что у нас на картах совпадает, и, таким образом, помочь вам сориентироваться. Путешествие из Новгородской области в Самару может проходить по разным дорогам, но оно возможно в обеих странах. И если вы задумали съездить из Колтыша в Пряшву, я могу вообразить аналогичный маршрут на карте моей ФР, несмотря на то, что на ней нет городов с таких названием. Для этого вам придется ориентировать меня, описывая ваше местоположение по отношению к ближайшим большим городам, совпадающим на обеих картах. Мои дороги будут отличны от ваших, но даже с разными картами мы сможем добраться от одного места в стране до другого. Это происходит, благодаря внешним, заранее установленным геологическим фактам — горным цепям, рекам и т. д., которые были даны нам в начале работы над картами. Без них у нас не было бы никаких общих ориентиров. Например, если бы вам дали карту Украины, а мне — Казахстана, то, даже заполнив их со всеми подробностями, мы не смогли бы найти «одно и то же место» в наших воображаемых странах. Необходимо, чтобы исходные данные были одними и теми же — иначе совпадения будут невозможны."

@темы: Хофштадтер, изоморфизм

---

Очерк из истории Франции до Революции

Некоторые сведения о Николае Лэнге, который был адвокатом в дореволюционной Франции (что это значит, рассказывает Кошен), был основателем политической журналистики, погиб на гильотине за несколько месяцев до Робеспьера, и был основательно забыт к тому времени, когда в конце XIX века была написана эта статья:
www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/France/XVIII/1...

@темы: Кошен, Лэнге, Франция

---

Логическая реконструкция атомизма у Ахутина

Ахутин, История принципов физического эксперимента, с. 54 – 55:

Атомисты постулируют движение как элемент, необходимый для понимания «фюзиса», «однако, почему оно есть и какое именно, они этого не говорят и не указывают причину, если оно происходит вот таким-то образом».
Мы можем, далее, рискнуть воспроизвести ход логического анализа, приведшего к разработке так называемого математического атомизма, в котором и само понятие атома, и необходимо связанные с ним понятия пространства, времени и движения выступают с теоретической определенностью, как элементы некоторой физико-геометрической конструкции.
Этот ход мысли, может быть, менее подтвержден доксографически, но принудительность логики имеет по меньшей мере ту же силу, что и принудительность «факта». Однако и на этом уровне, в теории дискретного пространства и времени, в «кинематографическом» представлении движения возникает гораздо больше проблем, чем решений.

Попытка мысленно построить движение из сочетания атомов «чистого покоя» с «пустотой» «чистого движения» является решением в той мере, в какой любая проблема решается посредством обращения ее в постулат. «…И то, что в парадоксе Зенона о летящей стреле представляется как нечто заведомо невозможное и дискредитирующее саму идею движения – именно неподвижность стрелы в каждый отдельный момент, с точки зрения атомиста, – простое констатирование факта». Факта, разумеется, совершенно идеального, мысленного.

Существенным было то, что в процессе понимания движения, которое при этом «успокаивается», распадаясь на дискретный ряд неподвижных состояний, само понятие покоя как бы «двинулось», развилось. Понятие атома, доведенное до логического конца, т. е. взятое не просто как натурфилософская гипотеза, а как результат всей теоретической и мысленно экспериментирующей работы, обнаруживает свои более глубокие измерения. Атом раскрывается не просто как неуничтожимый элемент бытия или неуничтожимая форма – это прежде всего атом движения. Покой, понятый как «атом движения», как «здесь-теперь» состояние, – это покой, понятый как момент движения, как тождество результата (предшествующего) и начала (последующего) движения.

Более того, поскольку форма атома должна быть в состоянии участвовать в построении всех возможных форм, как возникавших когда-либо, так и возникающих, поскольку, следовательно, она может быть получена только из полного и законченного временного процесса, атомы не только суть всеобщие «начала», но и окончательный «результат»: из них все возникает и в них все разрешается. Соответственно этому, мы можем расщепить движение на сумму составляющих его «атомов покоя», только после того, как движение завершится. Таким образом, «атомы покоя» суть начала всего процесса движения и вместе с тем результаты уже завершенного движения. То есть это то, что определяет возможность движения, и то, что является результатом осуществившегося движения.

Эту экстраполяцию атомизма мы предприняли, чтобы показать, как могла работать конструктивная, мысленно-экспериментирующая теория атомистов, сколь богато понятие атома, отнюдь не сводящееся к тощему натурфилософскому представлению, логическими возможностями и проблемами, и каким образом атомизм внутри своего собственного мышления воспроизводит и производит проблемы, которые в явном виде существовали и выдвигались умонаправлениями, считающимися с доксографической точки зрения решительно противоположными атомизму.

@темы: эксперимент, Ахутин, атомизм

---

Три медведя

На пачке книг "Донбасс в огне", только привезенных из типографии.

@темы: фото, Луганск, Донбасс в огне

---

Мисс Марпл

Говорили как-то с мужем, что мисс Марпл такая бодрая старушка в десятые-двадцатые годы и видимо молодость ее пришлась на самую настоящую викторианскую эпоху. Она могла бы встретится с Шерлоком Холмсом. Вот было бы интересно написать об этом рассказ - Холмс и молодая, решительная, умная, незамужняя... Тут мы в один голос воскликнули: "Ирен Адлер!"

@темы: Шерлок Холмс

---

Социализм ересей: Иоган Лейденский

Отрывок из книги Шафаревича еще советского времени. Книга "Социализм как явление мировой истории" написана в СССР, когда даже самые ярые антисоветчики не предвидели развала Союза, а Оруэлл писал, что империи, основанные на рабстве, существовали тысячелетиями. Правда, он писал это до 1945 года, но идея о том, что социализм пришёл всерьёз и надолго, формировала культурный фон эпохи. Выдающийся русский математик Игорь Шафаревич написал историческое исследование социализма, и получившаяся книга распространялась в самизате. Я её прочитала, разумеется, уже в интернетную эру, и ценю до сих пор.

Исследования математиков в сфере истории вызывают у современного читателя закономерную настороженность после трудов великого и ужасного академика Фоменко, однако Шафаревич писал ещё до появления эпохального проекта новой хронологии и предвидеть эту траекторию никак не мог. Его методология далеко не столь радикальна: он пользуется открытыми источниками, и находит в них реализацию определённой идеи. Это работа не столько по истории как таковой, сколько по истории идей, то есть по культурологии (которой тогда тоже не было).

Вещи, которые я могу проверить, показывают, что автор точен в деталях. Во всяком случае, история Мюнцера, изложенная у Шафаревича, не противоречит Циммерману, историку, на работу которого о Крестьянской войне опирались Маркс и Энгельс.

Отрывок об Иогане Лейденском и Новом Иерусалиме в Мюнстере - один из самых запоминающихся во всей книге. Фактура тут богатая, никуда не уйдёшь. Потратить 20 минут на эту историю можно по ссылке: shafarevich.voskres.ru/a5.htm, забить в поиск "Иоган Лейденский".

@темы: социализм, Шафаревич, Иоган Лейденский

---

Анатолий Ахутин, финал

Автор книг отличных по истории науки пришёл к печальному финалу (не проверяла, что с ним на сегодняшний день):

"C 1991 года ведущий научный сотрудник Института высших гуманитарных исследований РГГУ. Член редколлегии ежегодника «Архэ» (РГГУ) (первый выпуск — 1993 год), член редколлегии журнала «Точки. Puncta». С 1967 года был учеником Владимира Библера, входил в так называемый «Библеровский кружок».

В марте 2010 года подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти». Постоянный участник акций Стратегии-31 на Триумфальной площади. В 2014 году эмигрировал из России на Украину, обосновался в Киеве, назвав свою эмиграцию «бегством от духоты», от «той степени ненависти, которая присутствует в России нынешней»".

@темы: Украина, Ахутин, оппозиция

---

Пифагорейская аритмология в "Тимее"

В книге "История принципов физического эксперимента от античности до XVII века" Ахутин А. В. выделяет три стадии эксперимента, причем манипуляции в лаборатории или бросание шаров с Пизанской башни являются только одним из этапов.

Самым первым этапом эксперимента, который мы не замечаем из-за привычности операции, является теоретическое конструирование изучаемого предмета, формирование некоторых ожиданий от эксперимента, а это в свою очередь возможно только на основе выделения самого предмета из текучего многообразия реальности. Что это нетривиальная задача, показывает опыт буддизма и йоги, учений, охватывающих огромный культурный ареал. В этих практиках все усилия направлены на решение задачи противоположной - слить все предметы, включая собственное сознание, в единое нерасчлененное целое.

Греки же занимались теоретическим конструированием предмета на фоне постоянно меняющейся реальности. Результатом этого конструирования является эйдос предмета - его идеальная форма, а принципом такого конструирования выступает число (по-гречески "аритмос", в русский язык пришедшее со звуком "ф", откуда "арифметика"). Античную науку о числах, как ее понимали сами греки, сейчас называют аритмологией.

Основой пифагорейской аритмологии выступает принцип пропорции или гармонии. В основе принципа пропорции лежит общая единица измерения для двух объектов (проблема, раскрытая в мультфильме 38 попугаев": целое нельзя измерять половинами, нужно найти единицу измерения). А поскольку все тела можно измерить (в основе мира лежит число), должна существовать общая единица измерения.

Уже пифагорейцы пришли к осознанию главного парадокса аритмологии - невозможность понять, что такое эта единица сама по себе, а потому и невозможность построить гармоничную картину мира. Именно эта невозможность продуцирует тайну, которая окружает всё учение Пифагора, - это не прихоть, это настоящая тайна мироздания. Суть ее ярче всего выявляется в концепции несоизмеримости отрезков.

Несоизмеримость отрезков можно продемонстрировать следующим образом. Если в квадрате со стороной в одну единицу (один шаг, один метр) провести диагональ, то по теореме Пифагора длина этой диагонали равна корню из двух - числу иррациональному, которое не получается способом деления отрезков или методом составления большого отрезка из маленьких. Это загадочно, но не так критично, пока мы не построим меньший квадрат на стороне первого квадрата, причем сторона первого квадрата теперь станет диагональю. Раз это диагональ, то она иррациональна, но раз это сторона, то она единица в другом измерении. Так какова она на самом деле - иррациональна или нет? А поскольку из единиц строятся все числа, а числами измеряется весь космос, это центральная проблема бытия.

Платон развивает идеи пифагорейской аритмологии в диалоге "Тимей". Главный персонаж диалога - реально существовавший пифагореец Тимей, который излагает принципы пифагорейской аритмологии в применении к трехмерным объектам, где сложности возрастают многократно.

"Идея эксперимента в пифагорейской науке" - Страницы 31 - 44 в книге Ахутина.

@темы: Пифагор, аритмология, Ахутин, Платон

---

Геть вiд Європи!

Константин Деревянко

Современное состояние духовного кризиса европейского общества отражено в Парижской декларации «Европа, в которую мы сможем верить», принятой представительной группой европейских интеллектуалов в 2017 году. Истинную Европу они отличают от ложной и детально описывают типичные черты последней. Декларируемый Украиной европейский выбор побуждает киевского философа А. Баумейстера с тревогой рассматривать негативные характеристики европейского социума. Если два года назад он писал лишь о соблазнах ложной Европы, то сегодня говорит уже об угрозах для Украины. Но, с учетом богоборческого и атеистического характера украинской классики, нужно признать наличие очевидной угрозы и для европейского общества со стороны токсичной украинской культуры.

Разговоры о духовном кризисе ведутся в Европе не одно десятилетие. Очередной вехой в этих размышлениях стала Парижская декларация, опубликованная группой европейских интеллектуалов 7. 10. 2017 года. Ее авторы представляют Францию (Реми Браг, Филипп Бенетон, Пьер Манан, Шанталь Дельсоль), Германию (Роберт Шпеман), Великобританию (Роджер Скратон), Нидерланды (Барт Ян Спрейт), Бельгию (Маттиас Сторме), Норвегию (Янне Холанд Матлари), Испанию (Далмасио Негро Павон), Венгрию (Ланчи Андраш), Чехию (Роман Йох) и Польшу (Рышард Легутко). Поставленный ими диагноз современной духовной ситуации (который отличается системным характером) представляет взгляд изнутри Евросоюза.

Однако, на эту ситуацию можно взглянуть также извне. Например, киевский философ Андрей Баумейстер откликнулся на эту декларацию дважды. Если в первый раз (30.10.2017 г.) речь шла лишь «О соблазнах ложной Европы» [2], то во второй раз (7.03.2019 г.) он описывает уже «Угрозы ложной Европы» [3].

Но оказывается, что не только «ложная» Европа является угрозой для «настоящей» Украины. Украинская культура также представляет существенную угрозу для «настоящей» Европы. Эта точка зрения на данную проблему представлена взглядом из Луганска.
Дальше на сайте oduvan.org/chtivo/recenzii/get-vid-yevropi/

@темы: Европа, Одуванчик, Луганск, ФМО, Украина

---

Русский культурный код в сборнике ФМО: утопии и перспективы

Владимир Карбань

Рецензия на сборник докладов Философского монтеневского общества
«Колышется русское поле… Внемли, Русский мир!»

Книга с таким несколько претенциозным заглавием вышла недавно в Луганске. Она представляет собой сборник тезисно изложенных докладов, прозвучавших в 2019 году на Философском монтеневском обществе. Само общество существует вот уже тридцать лет и последние пять лет его жизни довольно подробно освещены в четырех таких сборниках. И это весьма симптоматично – именно военные передряги последних пяти лет заставили нас по-особому взглянуть на самых себя, зафиксировать в разной форме сам факт своего существования и жизнедеятельности.

Нужно ли сравнивать этот сборник со своими предшественниками по оси координат «лучше – хуже»? Я думаю, этого делать не стоит – в философии важнее сохранить саму традицию философствования, расширить и укрепить ту среду поиска истины, тот жанр философского диалога, философского диспута, который насчитывает тысячи лет и ассоциируется с философией, как таковой.

Открывается сборник статьей председателя ФМО А.И. Атояна «Монтеневский призыв». Это своеобразная статья-обращение ко всем своим коллегам-философам в России, на Украине и к другим лицам, заинтересованным в разрешении российско-украинского конфликта. И если сам дух толерантности, уважения к оппоненту, готовности учесть его точку зрения, вырабатывая общие пути решения проблемы не может не радовать, то конкретные предложенные способы ее решения отдают известным утопизмом. Атоян, обращаясь к здоровым силам Украины призывает их отказаться от европейского выбора, вернуться в семью евразийских народов и строить совместно Русский мир, как сообщество равных, братских народов. Вот это я называю утопией. Вся нынешняя политическая элита Украины определилась четко антироссийски, прозападно (иногда бессознательно) и, чтобы они услышали месседжи из статьи Арсентия, необходима победа Антимайдана.

Статья Атояна задаёт общий тон всему сборнику. Основная его тема – описание Русского мира, поиски и формулировки его кодов, смысловых конструктов, сопоставление нашего донбасского инварианта с этим океаном. Здесь прежде всего мы хотели бы отметить статьи В.Ю. Даренского «Цивилизационный код русского мира», В.Н. Даренской «Культурная модель русского мира в работах Д.С. Лихачева», Н.С. Ищенко «Российская империя как барочный феномен».

Сама тема — одна из самых магистральных в истории русской мысли, она то актуализируется, то уходит на второй план в зависимости, в том числе, и от геополитики. Чтобы полнее передать всю сложность, амбивалентность Русского мира, принципы Православия, всемирной отзывчивости русского человека, нужно дополнить принципами самодержавия, имперскости. Сам Русский мир не удержится только на началах любви и открытости миру, но должен дополняться принципами иерархического подчинения, государственного принуждения.

Опираясь на удачный парадигмальный образ складки, введенный в науку Лейбницем, для описания культуры барокко, Н.С. Ищенко анализирует русскую культуру последних трехсот лет. В ней в каждый исторический момент можно выделить две противоречащие друг другу силы, две культуры (европейские новации и исконная русская старина, официальное православие и старообрядчество и т. д.) которые сосуществуют одновременно, не подавляя одна другую окончательно и сохраняя, тем самым, единство целого. Таким образом, складка – это то, что разделяет и соединяет одновременно. В современном патриотическом дискурсе образу складки в какой-то степени соответствует образ скрепы, только в ней мотивы силы, цельности выявляется более определенно.

В статье К.Б. Сабиной «Сектоведческий аспект социально-политических конфликтов» автор дает подробную характеристику такого явления общественно-религиозной жизни, как секта, его сущности и роли в революционных и протестных движениях (в частности, на Майдане 2014 г.). Эта роль определяется тем, что многие секты представляют собой, говоря словами Л.Н. Гумилева, «антисистемные образования». В их глазах наличный мир – это «царство Князя мира сего, дьявола». А если вспомнить, что штаб-квартиры большинства из них расположены в Соединенных Штатах Америки, их место в геополитическом противостоянии Америки и России станет очевидным. Тоталитарные секты (а речь, прежде всего, о них) разработали изощренную технологию манипулирования личности, подавления ее воли. Такая личность выпадает из всех социальных структур, что, естественно, не может не беспокоить здоровые общественные силы, заботящиеся о своем благополучии и воспроизводстве.

Доктор философских наук В.В. Патерыкина назвала свою статью «Это слегка подзабытое слово…». Какое же слово она считает слегка подзабытым? Оказывается, это слово «интеллигенция», «интеллигент». Вся статья логично делится на две части. В первой автор предлагает десять признаков интеллигента. На самом деле, это просто признаки культурного человека, да и то, не всегда бесспорные. Вот, например, она пишет, что интеллигентный человек будет в экстремальных ситуациях кричать то же, что и все люди (имеется в виду, материться). Позвольте не согласиться! Мне кажется, что в таких ситуациях и определяется прежде всего человек. Мой отец, например, сотни раз бил себя молотком по пальцам (он, выйдя на пенсию, всё что-то строгал, пилил, плотничал, но я никогда не слышал от него ни одного крепкого слова). То же было и с его отцом. Вообще, все эти признаки, характеризуют просто культурного человека. Во второй части нам, опираясь на знаменитый сборник «Вехи», предлагают познакомиться с «русской интеллигенцией» как специфически русским явлением. Типологически к нему близка так называемая «партия философов» в предреволюционной Франции. Ее отличает такая же сектантская сплоченность и такая же псевдорелигиозность убеждений.

Любой мало-мальски образованный русский человек знает об огромном интересе русских культурных людей XVIII-го –нач. XX-го вв. к европейской культуре. А вот об обратном процессе практически ничего не известно. Тем интереснее в этой связи познакомиться с очерком К.В. Деревянко «Пушкин глазами гегельянца». Оказывается, в Европе достаточно пристально следили за всем, что происходило в культурной жизни России. Когда в 1838 г. в Санкт-Петербурге было издано посмертное трёхтомное издание «Сочинений Александра Пушкина», почти сразу в Берлинском «Ежегоднике научной критики» в связи с этим появилась обширная статья. Её автор – гегельянец К.А. Варнхаген фон Энзе. Прежде чем перейти к предмету своего исследования, фон Энзе в самых восторженных тонах пишет о громадности России, величии ее истории, сложности и богатстве ее языка. Рассмотрение поэтической личности Пушкина происходит на фоне и в сравнении с великими поэтами Европы. Автор статьи о Пушкине отмечает его всемирно-историческое значение. Отталкиваясь от мыслей Варнхагена фон Энзе, К. Деревянко предлагает свой анализ творчества Пушкина, что происходит, в частности, в полемике с эстетической и религиозной оценкой наследия Пушкина, предложенной С. Аверинцевым.

Очень уместной представляется небольшая подборка стихов Елены Заславской, завершающая весь сборник. В основе этих стихов – поэтические размышления автора над теми же самыми смыслами, которые волнуют и луганских философов, но если последние бесстрастно оперируют понятиями и логическими выводами, сфера поэта – взволнованное переживание этих смыслов, сфера интуитивного, образного их постижения.

Таким образом, сборник отражает разнообразие и актуальность тем, своеобразие авторской позиции, богатство содержания докладов, прочитанных в Философском монтеневском обществе в 2019 году.

В начале каждой статьи сборника имеется электронный адрес ее автора. Сделано это для того, чтобы каждый желающий мог направить ему свои вопросы, пожелания, предложения, сделав тем самым дискуссию по-возможности интерактивной.
oduvan.org/chtivo/recenzii/russkiy-kulturnyiy-k...

@темы: философия, Одуванчик, Луганск, ФМО, ЛНР, Елена Заславская, Арсентий Атоян, Владимир Карбань, Нина Ищенко

---

Память текста

Шурочка: Вот, например, "Кларисса". Романам прочим правда не чета?
Поручик Ржевский: Что? Извините, право, не читал.

Мало кто осознает, что первая женщина-программист, дочь Байрона Ада Лавлейс носит ту же фамилию, что и коварный соблазнитель Клариссы кавалер Ловелас (Lovelace). Программистам не преподают историю английской литературы, а роман Ричардсона "Кларисса Гарлов" не переводился на русский со времен Шурочки Азаровой. А связь есть, и что-то интересное на этом можно построить.

@темы: программирование, Пушкин, Байрон, Ричардсон

---

Ещё одна чудесная классификация

Разделение механики у Гуго Сен-Викторского (XII век): ткачество, оружейное мастерство, навигация, сельское хозяйство, охота, медицина, театр (Э. Жильсон, Философия средних веков, с. 230).

@темы: Борхес

---

Микроменеждмент

Лотман приводит цитаты о любимом детище императора Александра - военных поселениях:
"Александр писал:

"Обращая бдительное внимание на все, что относится до наших военных поселений, глаза мои ныне прилежно просматривают записки о проезжающих. Все выезжающие в Старую Руссу делаются мне замечательны.

2 марта отправились в
Старую Руссу отставной генерал-майор Веригин, 47 егерского полка полковник Аклечеев, служащий в Департаменте государственных имуществ форштмейстер 14 класса Рейнгартен для описи лесов, инженерного корпуса штабс-капитан Кроль. Может быть, они поехали и по своим делам, но в нынешнем веке осторожность небесполезна. Если сей Веригин есть тот самый, которого я знаю, т. е. брат Плещеевой и Данауровой, то в него веры большой не имею, человек весьма надменный. Но он в вчерашнем рапорте показан уже воротившимся из Старой Руссы, что довольно странно и время так коротко было, что кажется ему нельзя было успеть туда и доехать. То воротился ли он с дороги или какая другая причина проявила сию странность - остается загадкою.

Полковник Аклечеев довольно заметен. Он служил в гвард. Финляндском полку и перешел с бат. сего полка в гв. Волынской в Варшаву. Там за содействие с другими офицерами в некоторой неуважительности к начальству своему, братом был отставлен и шатался здесь по Петербургу. Полициею он был замечен между либералистами во время происшествий Семеновских в 1820 г. После просился на службу и по общему совещанию с братом написал в его Литовской корпус. Ныне здесь в отпуску. Может быть, он помещик того уезда, но от него станется, что он из любопытства поехал в Старую Руссу посмотреть, что там будет [...]

Вообще прикажи Марковникову и военному начальству обратить бдительное и обдуманное внимание на приезжающих из Петербурга в ваш край" (вел. кн. Николай Михайлович. Император Александр I, т. II, СПБ., 1912, с. 645-646)".

@темы: поселения, Лотман