На ближайшую среду, 16 декабря, планируется заседание ФМО, посвященное значению культуры прошлого для нашего времени. Докладчик Игорь Погорелов выступит на тему «Ответы на вопросы современности в произведениях культуры прошлого».
Начало в 14.30 в Русском центре библиотеки Горького.
Моя статья о книге Елены Заславской "Донбасский имажинэр" опубликована в петербургском литературном журнале "На русских просторах" vk.com/doc18554741_578425115
В античной культуре смена видов животных во времени представлялась контр-интуитивной, чем-то таким, что каждый не задумываясь назовёт полной ерундой. Выразить эту интуицию философски смог Платон. В «Тимее» он пишет, что демиург творит мир благодаря своей благости и полноте. Благость означает, что он никому не завидует и хочет, чтобы все получили долю блага, то есть жизни. Полнота же реализуется как всё, все возможные варианты существования, даже смертных, животных и так далее. Поэтому были созданы животные и люди, смертные и полные недостатков. Они несовершенны сами по себе, однако вписываясь в целое на своем месте, как необходимые элементы вселенской полноты, живые существа способствуют цельности и идеальности всего космоса.
Несовершенное животное является воплощением совершенной идеи. Все ли идеи воплощаются или только некоторые? На этот вопрос Платон безусловно ответил бы, что все: полнота подразумевает реализацию всех возможных вариантов, да и по какому принципу можно было бы отличать идеи, которые не получают реализации?
Об этом пишет историк философии Артур Лавджой в книге «Великая цепь бытия»: «Даже если Платон и не придал бы такую — теологическую [от благости творца] — форму ответу на вопрос, как много видов бытия должна содержать вселенная, он пришел бы к этим же выводам по другим основаниям. Ибо альтернативой им было бы допущение, что несмотря на наличие всех видов идей, чувственное воплощение получила только часть их. Но можно быть совершенно уверенным, что это показалось бы ему странной аномалией. Если какая-либо вечная сущность получает временной дубликат, следует заключить, что так происходит с ними всеми, что это в природе идеи — манифестировать себя в конкретном существовании. Если бы это было не так, то связь между двумя мирами перестала бы быть интеллигибельной, а конституция космоса и, более того, самого царства вечносущего — стало бы чем-то случайным и произвольным» (с. 54).
Так что после несомненных успехов палеонтологии у платоников появились новые проблемы. Идея трилобитов существует в вечности, но их самих на земле давно нет. Как, за счет чего это получилось? На первый взгляд, идея трилобита ничем не лучше и не хуже идеи зайца. Почему же она внезапно перестала оформлять материю? Наш временный мир влияет на вечные идеи? Как-то отбирает, какие могут в нем воплотиться? Сплошные головоломки.
Доклад Нины Ищенко на III (XI) международной конференции «Межкультурные коммуникации и миротворчество»; 30 мая 2020 г.
В докладе проанализированы две театральные постановки 2019 – 2020 гг. , в которых проводятся аналогии между Великой Отечественной войной и текущими событиями. Показано, что создаваемый на сцене образ войны по базовым характеристикам совпадает с тем образом, который создается украинской пропагандой в войне против республик Донбасса для деформации русского культурного пространства.
Я обычно не отмечаю годовщину дружбы в социальной сети, когда это предлагает социальная сеть. Есть в этом привкус казенщины, который я не люблю. Сегодня я хочу рассказать о своем друге Сергее Сигачеве, потому что для этого есть повод – у Гоблина вышел разведопрос с Сергеем www.youtube.com/watch?v=qNJ-PKf8e_Y.
Беседа посвящена мифологии вокруг железных дорог, в основном политизированной. Строил ли что-то из ж/д Советский Союз? А если да, то как много и что в сравнении с Российской империей? Работали ли зэки на строительстве Транссиба или при царях было благорастворение воздусей вольными хлебопашцами? БАМ – это хорошо или плохо, напрасная ли растрата народного труда? Такая ли уж «мертвая дорога» Трансполярная магистраль? И так далее.
Сергей Сигачев – исследователь транспорта, автор сайта Transsib.ru, член Русского географического общества. Также Сергей ведет канал «Минутка транспортного искусства» t.me/minutkatrans, на котором помещаются картины, посвященные самому разному транспорту, от лодок до поездов и самолетов. Очень интересен его специализированный канал «Креозот и титан» t.me/yakuteplovoz, про железную дорогу и её пассажирскую жизнь, про рельсовую ауру и путешественников по стальным магистралям.
Помимо этого, Сергей мой виртуальный и реальный друг. Я читаю его блог много лет, еще со времен жж. В 2009 году мы с Сергеем развиртуализовались во время моей первой поездки в Петербург, оставившей незабываемые впечатления. В 2015 году, когда я побывала в Питере во второй раз, Сергей привез меня в Кронштадт и водил по городу, пока я не прониклась духом этого морского места, наполненного якорями, кораблями и учебными заведениями для моряков.
Выкладываю сегодня две фотографии из личного архива – 2009 года, жжисты ninaofterdingen, barmaroz, periskop.su на одной из многочисленных невских набережных накануне парусной регаты, и 2015 года, в Кронштадте у знаменитого сухого дока, где при Петре Первом корабли ремонтировали на суше.
Желаю Сергею вдохновения, интересных замыслов, а также сил и времени воплощать их в жизнь!
Об Исикаве Такубоку еще летом я не знала ничего: ninaofterdingen.livejournal.com/920254.html А сейчас успела прочитать книгу его стихов, подаренных Эдельбертой, и посмотреть новейший аниме-сериал «Детективное агентство “Дятел”» (2020).
В сериале действует Исикава Такубоку (псевдоним, означающий «дятел») и его друг Кёске. Исикава – гений не от мира сего, легко подмечающий странное и раскрывающий преступления. Кёске – здравомыслящий, от мира сего, в постоянных заботах о таких приземленных вещах, как работа, деньги, оплата квартиры. Пара знакомая, в «Шерлоке» ВВС мы их уже видели. Здесь всё мягче, меньше экстравагантности и резкости, больше душевности. Перед нами сериал о дружбе – так это заявлено уже во вступительной заставке, а в последних кадрах дается финальное тому подтверждение.
На эту тему дружбы накладываются детективные сюжеты. Сюжет в каждой серии отдельный, но есть и сквозная детективная линия. Подается загадка по методу Агаты Кристи – все зацепки сообщаются зрителю, и он сам может дедуктировать.
Еще одна примечательная деталь. Япония начала ХХ века, и особенно писательское сообщество того времени показаны как залитое солнцем пространство дружбы и любви. Так залито солнцем лето детства, так залито солнцем последнее лето накануне войны. Так залито солнцем Токио и место встреч японских писателей 1910-х годов.
А между тем это поколение авторов производит самое удручающее впечатление за всю японскую историю. Только Вена того же периода породила столько абсолютно искалеченных абсолютных гениев. Сам Исикава умер в нищете от туберкулеза. Акутагава, который в сериале мелькает на окраине сюжета со словами «В чаще!», покончил с собой, и его произведения рисуют настолько жуткую японскую жизнь, что этому совершенно не удивляешься. Цензурные запреты, посмертные публикации, недописанные и пропавшие работы – вот по моим впечатлениям удел того поколения.
Следующее поколение, поколение родившихся в это время, поддерживает традицию. Осаму Дадзай, автор «Исповеди неполноценного человека» – двойное самоубийство. Ясунари Кавабата – самоубийство. Юкио Мисима – самоубийство после неудачной попытки поднять антиамериканское восстание.
Одним словом, если бы меня спросили, в каком жанре лучше всего изображать этот период, я бы выбирала только между хоррором, социальной кинодрамой и перестроечной чернухой. Сияющее ностальгическое лето вместо ответа на вопрос «как там вообще кто-то выжил?» создает очень сильный эффект обманутых ожиданий. Тем невероятней кажется финал – это произведение действительно о дружбе, и кончилось там всё хорошо. И Эдогава Рампо прекрасен.
В альманахе «Восток-Запад», выпуск 4, 1989 года, опубликованы два дневника. Оба дневника не предназначались авторами к публикации, оба автора были писателями и вращались в писательских кругах своего времени, оба умерли молодыми. Помимо этого, авторы жили в разных странах, между ними пролегает хронологический разрыв в сто лет, живший раньше автор никакого влияния на последующего не оказал, поскольку его дневник опубликован впервые только в 1989 году, почти через двести лет после его смерти. Эти авторы Андрей Тургенев (1781 – 1803) и Исикава Такубоку (1886 – 1912).
Мысль об этих двух молодых писателях меня не отпускает. Топоров написал умное предисловие о том, зачем и для чего эта совместная публикация и почему два дневника можно и нужно сравнивать, невзирая на. Я до сих пор не могу для себя сформулировать, зачем же. Чтобы узнать, что в двух странах на расстоянии в сто лет молодых людей волновали темы любви, искусства и природы? Как-то это слишком тривиально. Чтобы не пропала даром работа поэтов, умерших такими молодыми? Уже лучше, но сопоставление в этом плане не дает ничего. Или дает? Как вы думаете, что дает? Зачем это нужно?
В своих «Очерках по истории дьявола» французский культуролог Мюшембле исследует формы и причины интереса человека к потустороннему за последнюю тысячу лет в Западной Европе, иногда захватывая Балканы (без графа Дракулы и сербских вампиров какой же пандемониум).
Среди прочего он сравнивает уже в ХХ веке интерес к теме дьявола, экзорцизма, колдовства и так далее в родной Франции и за океаном, в США. Мода на всё дьявольское приходит оттуда, американцы живут в повседневном контакте с чертовщиной, этим заняты их мысли, а поэтому и искусство. Однако результаты влияния этой моды во Франции определяются самой французской культурой.
Мюшембле пишет, что французы – единственный народ, определяющий себя через философию. Французы говорят о себе «мы – картезианцы», то есть последователи Декарта, основателя рационализма. «Рационалист всегда должен задавать себе вопрос: что я знаю и почему я думаю, что я это знаю» – так формулирует кредо рационализма современный математик Юдковский. Если последовательно реализовывать этот подход, множество суеверий, связанных с дьяволом, выметаются из головы или даже вовсе туда не попадают.
Наглядный пример: «Когда в 1990 г. руководство секты Вика, международный Орден колдунов-адептов Люцифера, утверждало, что в США в ее рядах насчитывается 2 млн членов, а в Великобритании – 500 000, во Франции секта имела всего лишь 500 сторонников, из которых вдобавок в 1983 г. выделилась секта Единорога» (Мюшембле, с. 444).
За прошедшие 30 лет многое могло измениться, но как минимум традиция такая была и сохранялась очень долго.
Община в поздней республике находилась в страшном кризисе, который ощущался и в первые десятилетия империи. Община уже не играла прежней роли в жизни людей, и ей на смену приходят самые разные микрогруппы, в которые люди объединяются по интересам и по собственной воле.
Кнабе пишет, что «в Помпеях, как известно, за месяц до катастрофы, уничтожившей город, проходили выборы местных магистратов, и на стенах домов сохранились самые разнообразные избирательные призывав. Среди них очень немногие выражают пожелания отдельных лиц, подавляющее же большинство выглядит так:
«Гая Куспия Пансу предлагают в эдилы все мастера-ювелиры совокупно» «Прошу вас – сделайте эдилом Треблия, его выдвигают кондитеры» «Марка Голкония Приска и Гая Гавия Руфа предлагают в дуумвиры Феб со своими постоянными покупателями»». (Кнабе, Материалы к лекциям, с. 244)
Самая же необынчая предвыборная агитация выглядит следующим образом: «Ватию предлагают в эдилы, объединившись, все любители поспать» «Гая Юлия Полибия – в дуумвиры. Любитель ученых занятий, а вместе с ним булочник»
Современные райтеры не так конструируют идентичность. Интересно сравнить, в чем отличие.
Основой римской республиканской практики и морали была народная община. Община в Риме, как и всюду в античности, мыслилась как сообщество людей, знающих друг друга лично. Аристотель писал, что только в таких сообществах возможна демократия, а государства типа Персии, в которых проживает несколько миллионов человек, вообще находятся за гранью политического, о них, как о жизни на Марсе, науке ничего не может быть известно.
Римская прямая демократия предполагала присутствие всех граждан во всех важных для общины событиях. Они идут в поход среди своих, зная в лицо всех из своего отряда, потому что одна и та же деревня обрабатывает землю и идет на войну. Чураться народа, отделяться от него физически, отличаться внешне, своей одеждой, внешним видом, даже запахом – это оскорбление общины. Аристократы стремились выделиться сразу по многим пунктам, и политическая позиция часто выражалась символически. Как пишет Кнабе, ни у одного народа привычка к духам не фигурировала так часто в роли государственного обвинения. (Кнабе, Материалы к лекциям, с. 376)
Современным политикам гораздо легче. Им не требуется до такой степени сливаться с народом.
Тайнопись Достоевского представляет собой включение его сюжетов и персонажей в контекст русской и мировой литературы. Делается это двумя основными способами: через имена собственные (если персонажа зовут Аполлон, это не может быть просто так) и через неявные цитаты. Сегодня рассмотрим второй способ.
В книге Касаткиной «Священное в повседневном» есть раздел, посвященный микроанализу текста «Братьев Карамазовых». В этом разделе есть параграф под названием «Пушкинские цитаты как введение в проблематику “Великого инквизитора”» (с. 320 – 335). Здесь рассматривается цитата из Пушкина, которой Иван начинает свою Повесть о Великом инквизиторе.
Вот как Иван начинает рассказ: «Проходит день, настает темная, горячая и “бездыханная” севильская ночь. Воздух “лавром и лимоном пахнет”. Среди глубокого мрака вдруг отворяется железная дверь тюрьмы, и сам старик великий инквизитор со светильником в руке медленно входит в тюрьму».
Тут не сказано, что слова в кавычках – цитаты, и именно из Пушкина. Достоевский полагается на внимательность своего читателя и его осведомленность в русской литературе. Я остановлюсь на лавре и лимоне. Это цитата из «Каменного гостя»: Приди – открой балкон. Как небо тихо; Недвижим теплый воздух – ночь лимоном И лавром пахнет…
Сюжет «Каменного гостя» заключается в том, что статуя Командора приходит покарать Дон Гуана, соблазнившего его вдову. В «Повести о Великом Инквизиторе» к Инквизитору приходит Христос. Во время беседы с Инквизитором Он молчит, «нем как статуя». Ничего не говорится о Его действиях во время разговора, то есть Он и неподвижен как статуя (в рамках данного текста). Инквизитор рассказывает о том, как он и ему подобные хотят, могут и будут управлять человечеством. Человечество в пределе мыслится как Церковь – объединение всех верующих. Ситуация заставляет вспомнить известное в христианстве именование Церкви Невестой Христовой. Церковь – невеста, Христос – жених, Он пришел к соблазнителю и похитителю своей невесты.
Цитата из Пушкина показывает, что такое толкование не случайно, что автор с ним работал, и поскольку оно дано как минимум на двух уровнях текста, является важным для автора. Также использование цитаты демонстрирует, как вообще действует Достоевский и что он умеет делать на разных уровнях текста и метатекста.
На сегодняшнем заседании ФМО был представлен доклад Сергея Прасолова «Михаил Лифшиц и советская интеллигенция», который является введением в тему философии Лифшица, планируемой к обсуждению на 23 декабря. Докладчик познакомил присутствующих с такой малоизвестной широкой публике фигурой как Михаил Лифшиц, очертил сферу его интересов, а также масштаб влияния личности и учения оригинального философа ХХ века: от Лосева до Лукача, от Асмуса до Твардовского.
Ищенко, Н. С. Роль культурной темы «Отечественная война» в сохранении русской цивилизационной идентичности [Электронный ресурс] / Н. С. Ищенко // Философско-культурологические исследования. – 2020. – № 8. – Режим доступа: fki.lgaki.info/2020/12/07/роль-культурной-темы-отечественная/
В данной статье рассматривается в культурологическом контексте один из коллективных образов советского прошлого, а именно представление о полной смене цивилизационной идентичности в период Революции и Гражданской войны 1917 – 1920 гг. Для анализа этого образа исследуется культурная тема «Отечественная война» как она представлена в искусстве и коллективном сознании дореволюционной России и СССР. Показывается тождество содержания и функционирования этой темы в коллективном осмыслении исторических событий начала XIX века и середины XX века. Указываются перспективы изучения разных культурных тем для решения вопроса о сохранении цивилизационной идентичности русского общества.
Ближайшее заседание ФМО 9 декабря 2020 года посвящено философии Михаила Лифшица и русской интеллигенции. Приглашаем в Русский центр обсудить доклад Сергея Прасолова на эту тему!
В научном журнале «Культурный ландшафт» вышла важная научная статья о Луганске и военной поэзии Елены Заславской. Поэма «Nemo» была опубликована в «Опытах пристального чтения» с комментарием Владимира Карбаня.
Хронотоп произведения создает пространство реализации духовных смыслов текста. В поэме «Nemo» (2019) луганской поэтессы Е. Заславской художественное пространство текста структурируется хронотопом Луганска 2014-го года, который показан как затонувший город. Архаичная мифологема смерти как моря реализуется в поэме с помощью метафорического ряда смерть-море-степь: подводная лодка кургана, ковыльные волны, глаза любимого как маяки во тьме, контрабандисты – флибустьеры, автобус как блуждающий корабль, мобильный телефон – ракушка, мобильные сети – сети, которые ловят родной голос, море русских слов, звука пузырек, песчинка знака. В произведении сконструирован сложный многослойный образ военного города в степи, который в то же время погружен на дно моря. Мифологема смерти как моря, и в то же время архаичная семантика моря как перехода между разными мирами позволяет интегрировать в хронотопе Луганска ряд смыслов, важных для человека русской культуры в ситуации экзистенциального кризиса, вызванного войной: тему исторической памяти, любви, роли русского языка в соединении разных времен и трансляции русской культуры.
В серии «У камина», вышедшей в издательстве «Слово/Slovo», публикуются романы Розамунды Пилчер. На них обратил мое внимание Владимир Яковлевич Карбань, и я отложила знакомство с произведениями Пилчер до зимы, когда холодная погода и темные вечера действительно требуют чтения у камина с чашкой чаю. К сожалению, я уже навсегда опоздала обсудить эту писательницу со своим другом, делюсь впечатлениями с читателями.
Как и говорил Владимир Яковлевич, это чудесное спокойное чтение, фактически современный Диккенс, только динамичнее. Жизнь в английской глубинке, как в «Крутых легавых», если за фасадом не скрываются мрачные детективные страсти. Деревенька, где все друг друга знают, ходят в гости по вечерам, вместе отмечают праздники, устраивают пикники и театральные постановки. Кому нужно убаюкивающее зимнее настроение, роман «В канун Рождества» – самое подходящее чтение.
Некоторые моменты одинаковы на всех широтах:
«Прошло десять лет. Два из них ушли на то, чтобы привести дом в порядок. Все это время водопроводчики, плотники, плиточники и каменщики в заляпанных грязью башмаках бродили по комнатам, без конца пили чай и вели долгие разговоры о смысле жизни. Время от времени Джеффри и Серена выходили из себя из-за того, как медленно продвигается работа, но одержать верх над этими философами-любителями было невозможно. Они не понимали смысла слова «поторопитесь» и дружно сходились на том, что поработать можно и завтра».
Александр Секацкий пишет, что в вихре перемен быстротекущей жизни неизменными остаются вечные идеи. Всё преходящее исчезает со временем, и фотография запечатлевает истинную геометрию пространства - неподвижные чистые формы. Так на фото Андрея Кондаурова в центре вихря неподвижен Борхес - творец миров.
На заседании ФМО обсудили доклад Арсентия Атояна «Рождение новых культур: обстоятельства времени». Поскольку с появлением интернета и усилением межкультурного взаимодействия заимствования инокультурных элементов происходят постоянно, важно понимать, что и как может быть сохранено в информационных потоках. В ходе обсуждения этих проблем были затронуты вопросы о существующих определениях культуры, о роли практики в выработке человеческого типа действия, о том, связано ли появление новой культуры с появлением нового народа, в частности, возможно ли, что в Донбассе сейчас рождается новый этнос.
Среди прозвучавших вопросов были следующие: относится ли к культуре любой результат человеческой деятельности, является ли норма социального действия эталоном или диапазоном, должно ли государство защищать и продвигать определенный тип культуры, как противостоять идеологически окрашенной культурной политике властей, является ли смерть коммунизма в России рождением новой культуры.
Редактор «Одуванчика» Нина Ищенко приняла участие в 8-й Московской международной Платоновской конференции, состоявшейся в Российском государственном гуманитарном университете 27 ноября 2020 г.
В докладе рассматривается трансформация образа Леты из диалога «Государство» в стихотворении Елены Заславской «Платоники. У берега Леты».
Платоники. У берега Леты
Любить и помнить — это удел живых. Мертвые сраму не имут. Смерть внезапна, будто удар под дых. Сбивает с ног. Делает нас другими.
Помни меня, даже если придётся забыть. Там, за чертой. Там, у самого края Губы потрескались и пересох язык. Но вот река. И вода у неё ледяная.
Иди, искупайся в этой реке. Хлебни воды, как молока из крынки, Почувствуй: тает на языке Имя мое, как льдинка.
В речной песок оседают сны. Все поглощает река забвенья, Фантомный образ мой все ж фонит В районе солнечного сплетенья.
Когда же остынет и этот след, Ты выйдешь в мир, чтоб искать ответы: Узнать, как любовь побеждает смерть! А может, смерти и вовсе нету. 2020
Диалог «Государство» – один из самых сложных диалогов Платона. Важную роль в нем играет тема справедливого посмертного воздаяния, которая раскрывается и в рассуждениях персонажей, и в драматической ситуации самого диалога: беседа происходит перед поражением Афин в Пелопонесской войне и последовавшей за этим гражданской войной, в финале которой состоялась казнь Сократа.
Стихотворение современной русской поэтессы транслирует платоновский образ Леты – реки царства мертвых, которая дарует забвение от тревог, что особенно актуально в пору смут и гражданских войн. Однако если для Платона забвение – шаг на пути осуществления всемирной справедливости, то у Заславской тема справедливости и забвения трансформируется в тему любви и памяти. Итак, стихотворение «Платоники. У берега Леты» транслирует и одновременно трансформирует платоновский топос в горизонте платоновской и христианской мысли.