Мне приходилось слышать о людях, которые талантливы, хоть ничего и не сделали. Если бы не какие-то обстоятельства, то они бы себя показали, а пока их гениальность проявляется не в книгах, картинах, симфониях, а в личном общении, и то нечасто. Со временем я всё чаще думаю, что эта тайная гениальность в тесном родстве с протестантским образом Всемирной Справедливости, как ее сформулировал Марк Твен в «Путешествии капитана Стормфилда в рай», где обитатели рая рассказывают капитану, что Наполеон и Цезарь здесь на побегушках и Настоящих Полководцев: «из породы башмачников, коновалов, точильщиков, – понимаешь, простолюдинов бог знает из каких мест, которые за всю свою жизнь не держали в руках меча и не сделали ни одного выстрела, но в душе были полководцами, хотя не имели возможности это проявить. А здесь они по праву занимают свое место, и Цезарь, Наполеон и Александр Македонский вынуждены отойти на задний план. Величайшим военным гением в нашем мире был каменщик из-под Бостона по имени Эбсэлом Джонс, умерший во время войны за независимость. Где бы он ни появлялся, моментально сбегаются толпы. Понимаешь, каждому известно, что, представься в свое время этому Джонсу подходящий случай, он продемонстрировал бы миру такие полководческие таланты, что все бывшее до него показалось бы детской забавой, ученической работой. Но случая ему не представилось. Сколько раз он ни пытался попасть в армию рядовым, сержант-вербовщик не брал его из-за того, что у Джонса не хватало больших пальцев на обеих руках и двух передних зубов. Однако, повторяю, теперь всем известно, чем он мог бы стать, – и вот, заслышав, что он куда-то направляется, народ толпой валит, чтобы хоть глазком на него взглянуть. Цезарь, Ганнибал, Александр и Наполеон – все служат под его началом, и, кроме них, еще много прославленных военачальников; но народ не обращает на них никакого внимания, когда видит Джонса».
А вот Витгенштейн не верит в тайных гениев:
«Мерой гения является характер – хотя характер сам по себе и не исчерпывает гения. Гений – это не «талант и характер», но характер, проявляющийся в форме особого таланта. Как один человек мужественно прыгает в воду, так другой мужественно пишет симфонию».
Здесь мы с ним совпадаем. Я пишу не симфонии, а научные тексты, но каждый раз это такое преодоление себя, что, кажется, легче прыгнуть с моста. Я не хотела бы себе больше ума и даже больше свободного времени, но мечтаю иметь больше вот такого характера.
А вот Витгенштейн не верит в тайных гениев:
«Мерой гения является характер – хотя характер сам по себе и не исчерпывает гения. Гений – это не «талант и характер», но характер, проявляющийся в форме особого таланта. Как один человек мужественно прыгает в воду, так другой мужественно пишет симфонию».
Здесь мы с ним совпадаем. Я пишу не симфонии, а научные тексты, но каждый раз это такое преодоление себя, что, кажется, легче прыгнуть с моста. Я не хотела бы себе больше ума и даже больше свободного времени, но мечтаю иметь больше вот такого характера.