Антон Лазарев
Начиная со второй половины 1990 годов, в России крайне популярным стал жанр т.н. «попаданческой литературы», в которой главный герой, таинственным образом забрасывался в иной мир. В прошлое, на иную планету или в некоторый фэнтазийную реальностью – главное, чтобы этот последняя была менее развитой, нежели наше время. Поскольку только в этом случае становится возможным проявление главного свойства «попаданца» – его способности полностью изменить текущую ситуацию. Разумеется, бывали случаи, когда авторы помещали героя в более развитую культуру – хрестоматийный пример тут «Звездные короли» Гамильтона. Но в подобном случае им – авторам – приходилось достаточно сложно «выкручиваться», объясняя, почему случайно попавший человек оказывается эффективнее, нежели аборигены. Впрочем, довольно часто для того, чтобы не натягивать сову на глобус каждый раз, «попаданца» с самого начала наделяют недюжинными способностями. (Физическими или магическими – а то и теми, и теми.)
Но, в любом случае, одно остается неизменным – убежденность в том, что «нужный человек, попав в нужное место», может гарантированно изменить происходящее. Особенно характерно это для русской «попаданческой литературы», которая формировалась, как жанр, «вылупившийся» из чудовищного унижения, нищеты и разрухи 1990 годов. В указанный период, когда Россия находилась на своем историческом минимуме, существующее положение практически всеми воспринималось. как нежелательное – отсюда и повсеместное стремление его изменить. Но одновременно с этим, абсолютное господство антисоветизма приводило к тому, что единственно возможной становилась волюнтаристская модель истории – согласно которой последняя есть ни что иное, как результат деятельности «великих личностей». (На самом деле, это было «чуть подправленное» представление эпохи Традиции, с его акцентацией на полубогах, героях и царях.) В любом случае, заикаться о массах и классах в период, когда любое упоминание марксизма вызывало рвотный рефлекс – в том числе и у тех, кто считал себя левым – было невозможно…
Собственно, это проявлялось не только в «попаданчестве» - реальная история трактовалась так же. Например, пресловутые «репрессии» выводили почти исключительно из «паранойи Сталина», петровские реформы считали обусловленными впечатлением царя от поездки за границу, а опричнину Ивана Грозного – следствием личного садизма Кровавого Тирана. (В подобном изложении главной действующей силой истории вообще оказывалось безумие и извращения – но никого это не пугало. Скорее наоборот – ведь все это намного интереснее скучных идей марксизма про классовую борьбу.) На фоне подобного представления «попаданчество» выглядело естественным и логичным: если реальным королям и царям достаточно было совершить (случайно) одно верное действо для того, чтобы радикально повернуть движение цивилизации, то разве подобное решение, но проведенное сознательно, не будет эффективнее во сто крат?
* * *
В результате чего книжный рынок наполнился невероятным числом самых различных произведений, в которых «наш современник», попав в самые различные времена и реальности, разворачивал ход истории. Он давал советы, как выигрывать войны и как устраивать экономику, вводил самые передовые изобретения – вроде автомата Калашникова, паровой машины или еще чего-то хорошо известного. Достаточного для того, чтобы средний человек 1990 годов чувствовал себя на голову выше своих предков – или еще каких-то там варваров – и одновременно, не слишком запудривал себе голову техническими подробностями. (Впрочем, выходили и произведения для тех, кто именно этими подробностями интересовался в первую очередь – т.н. «заклепочников».)
В общем, примерно полтора десятилетия «попаданчество» цвело и пахло. Правда, уже к концу 2010 годов подобной литературы было издано уже столько, а качество ее – в связи с потребностью в «вале» - упало настолько, что данный жанр стал символом халтуры и дурного тона. Впрочем, до конца остудить авторов не смогло даже это: про «попаданцев» пишут до сих пор – пускай и не в таком количестве. Однако указанный overkill подобной литературы, все-таки, привел к определенным позитивным изменениям. А именно – к тому, что ставшая нормой насмешка над этим жанром привела к появлению понимания, что что-то в ней нечисто не только с исполнением. И, возможно, проблема тут заключена в самой идее «сверхличности», изменяющей мир. Что один лишь современный обыватель, пускай и заброшенный в Средние века, период Великой Отечественной войны или государство эльфов, вряд ли может сделать что-то, особо ценное. Скорее наоборот – попав в глубокое прошлое, он, скорее всего, очень быстро закончит земное существование: от банальной дезинтерии-холеры-пневмонии, от которой мерло и «местное население» в условиях отсутствия медицины; от отсутствия навыков элементарного выживания, которые в свое время знал любой крестьянин; наконец, от непонимания взаимоотношений в тогдашнем социуме. Да и вообще, до недавнего времени к любым чужакам, не инкорпорированным в существующую систему, относились весьма неприязненно.
Впрочем, даже если всемогущей фантазией авторов данные проблемы еще возможно решить – придав «попаданцу» супериммунитет - знание языков - навыки фехтования, а то и просто закинув его в уже существующее «тело» (порой довольно знатное), то это еще ни значит ничего, кроме возможности существовать по нормам описываемого мира. Поскольку никакие знания и умения, которыми может обладать средний – да и не средний – человек, никогда не могут сравниться со знаниями и умениями, необходимыми для целого социума. Иначе говоря, каждое реально ценное открытие – техническое ли, социальное ли – всегда связано с деятельностью множества людей. Скажем, появление огнестрельного оружия требует не только знания состава пороха (кстати, как получить селитру – все знают?), но и наличия приличной металлургии. Которая, в свою очередь, опирается на множество иных технологий. Поэтому создать АК-47, скажем, в екатериненское время невозможно – потому, что тогда просто нет необходимых марок сталей. (Да и вообще, никаких сталей нет – есть только железо, причем довольно невысокого качества.)
А построить доменные печи «попаданцу» вряд ли получится – причем, прежде всего, потому, что никто не сможет выделить столь значительные ресурсы. (Да и нет их – к примеру, огнеупорный кирпич еще не производят.) А ведь металл – это только один из факторов производства. Требуются еще станки, рабочие нужной квалификации и т.д. (Кстати, в реальности именно поэтому сделать массовый автомат не удалось даже в начале 20, когда реальные модели подобного оружия существовали – например, автомат Федорова. Поскольку они имели стоимость, аннулирующую все достоинства.) То есть, любая «техническая» инновация неизбежно требует инновации социальной: создания системы воспроизводства специалистов требуемой квалификации.
* * *
Именно поэтому в реальности тысячи изобретений до поры до времени остаются незамеченными – к примеру, как значительная часть творчества Герона Александрийского или Леонардо Да Винчи. (Кстати, и тот и другой изобретатели, по сути, закрывают «попаденческую тему» более чем полностью. Поскольку представляют собой людей, находящихся «на вершине» социальной пирамиды – однако не могущих воплотить свои идеи в жизнь.) И наоборот – тогда, когда социальная система обладает всеми требуемыми для возникновения новаций параметрами, новаторы всегда «возникнут». Так, например, Германия, до объединения и роста капитализма бывшая «сонным царством», «страной мыслителей и поэтов» (т.е., гуманитариев), после превратилась в настоящую кузницу технических и научных достижений. Настолько, что к концу XIX столетия никто даже не вспоминал, что еще лет сто назад неспособность немцев к техническому мышлению считалось нормой.
То есть, не какая-то, отдельно взятая личность (пусть даже и гениальная) изменяет мир – а, напротив, это мир, достигнув определенного уровня, «призывает» к себе этих самых личностей. Причем, относится это не только к изобретателям и ученым – но вообще ко всем. Смешно, скажем, надеяться, что в стране появится «военный гений», если у нее вообще нет армии. Или есть – в виде «кучи» самонадеянных рыцарей, которых никакими угрозами невозможно заставить подчиняться приказу. Но так же же странно думать, что возможно построить представительскую демократию в мире, где основой экономики выступает натуральное хозяйство – поскольку, в подобном случае единственной заботой каждого человека будет беспокойство о своем «феоде». И лишь развитие разделения труда с возникновением потребности в едином экономическом пространстве дает основание для того, чтобы можно было взглянуть на мир иными глазами, нежели глаза феодального барона.
Короче– вначале условия, а потом изменения, и никогда наоборот. Единственно, может существовать ситуация, когда указанные условия существуют, но неявно, невыраженно – в подобном случае действительно можно подумать, что переустройство общества происходит по мановению руки властителя. Как, например, принято думать о петровских реформах. Но на самом деле, это означает лишь то, что мы не замечаем чего-то важного – скажем, формирования массового служилого сословия в той же допетровской России. Того самого, что с их началом превратится в дворянство – главную опору царя-реформатора…
* * *
В общем, завершить эту тему можно одним: необходимо понимать, что «попаданческое», да и вообще, «героическое» восприятие мира, творимого «великими личностями», есть представление, не имеющее ни малейшего отношения к действительности. Точнее даже – наоборот: представление, вытекающее из изначально неверных посылок, связанных с катастрофическим положением нашей страны во время зарождения данной идеи. Впрочем, можно легко догадаться, что одними только «попаданцами» это явление не ограничивается. Вернее сказать, «попаданцы» есть самое невинное, что только может вытекать из описанной ошибки, поскольку она имеет следствия на порядок серьезнее. Например, именно на ней строится современное «лидерское» - можно было бы сказать даже, «фюрерское» - отношение к политике. В том смысле, что единственной возможностью построения политического движения становится «сплочение вокруг лидера»: Жириновского, Зюганова, Путина, Явлинского и т.д.
Но самым ярким проявлением подобного выступает фигура Президента. Который в нашей стране видится чем-то вроде царя или полубога – всемогущего и всеведущего. Гарант Конституции, как не как. (То есть, получается, что вся законность власти в стране держится на одном человеке.) Кстати, это относилось даже к алкоголику Ельцину, ну, а об нынешнем и говорить нечего. Преклонение перед всемогуществом личности президента настолько велико, что практически всю проводимую политику не только прямо относят на его счет, но и выводят – как уже было сказано – исключительно из личностных особенностей Владимира Владимировича. (Так же, как раньше выводили из личностных особенностей Бориса Николаевича.) Причем, относится это не только к приверженцам действующей власти, но к ее противникам. (Кстати, самыми яркими «путинопоклонниками», судя по всему, выступают украинцы, для которых весь мир представляет собой… арену противостояния со всемогущим Путиным. Как говориться, лучшей иллюстрации идиотизма современного мышления не придумаешь.)
На этом фоне не удивительно, что именно президентские выборы рассматриваются, как ключевые, а победивший кандидат – как тот самый «попаданец», который добрался до самой вершины власти, и готов применить все свои знания для полного изменения мира. Причем, если в «попаданческой литературе» считается, что то, что находится в голове у «среднесовременного» гражданина, есть достаточное для превращения «доставшейся» ему страны во всемирного лидера, то в условиях президентских выпоров так же полагается, что пресловутые «программы» кандидатов есть достаточная вещь для ликвидации всех современных язв. И, таким образом, оказавшись наверху, «гениальная личность» с полным набором всех обывательских банальностей – а именно так можно обозначить указанные «программы» - очень быстро сделает Россию снова великой.
Собственно, именно ради этого выбирали Ельцина – по крайней мере, те 40% населения, что голосовали за него. (А 30%, выбиравших Зюганова, то же самое переносили на него. Причем, даже если в реальности было противоположное соотношение, сути это не меняет.) Так думали те, кто в течение десятилетий голосовал за Путина, за Жириновского, за Явлинского и т.д. Как уже говорилось, никакой разницы между провластными и оппозиционными сторонниками тут нет: любой человек, добровольно опускающий бюллетень в урну, считает, что он тем самым «вершит историю», что от его решения зависит, как будет развиваться страна. Хотя в реальности бюллетень в избирательной урне влияет на судьбу России не намного больше, нежели этот бюллетень в урне мусорной. (Даже вне существующей системы «государственной выборности» и т.д.) Ведь, как уже не раз говорилось, реальный президент имеет лишь ту волю во власти, которую ему дает поддержка его теми или иными политическими силами. И выборы представляют собой всего лишь уточнение того, какая сила в данный момент является наиболее значимой. Ну, а поскольку политика есть наиболее концентрированное выражение экономики, то можно легко догадаться, кто реально определяет, что же будет дальше…
* * *
В общем, чуда не будет. Ни 18 марта 2018 года, ни когда-нибудь еще. Не явится с небес всемогущий «попаданец», способный принести с собой могущество, богатство и процветание – и не выведет Россию во всемирные лидеры, не даст зарплату на уровне США и пенсию на уровне Европы, не построит идеальные дороги и современную промышленность и вообще, не усыплет небо алмазами. Поскольку в реальности все это делается совершенно по другому. Как там поется в старой песне: «Никто не даст нам избавленья – ни Бог, ни царь и не герой». Наши предки это знали, и у них все получилось – причем, так, как до того невозможно было даже предположить.
Пора и нам дойти до этой несложной истины…
anlazz.livejournal.com/249430.html
Начиная со второй половины 1990 годов, в России крайне популярным стал жанр т.н. «попаданческой литературы», в которой главный герой, таинственным образом забрасывался в иной мир. В прошлое, на иную планету или в некоторый фэнтазийную реальностью – главное, чтобы этот последняя была менее развитой, нежели наше время. Поскольку только в этом случае становится возможным проявление главного свойства «попаданца» – его способности полностью изменить текущую ситуацию. Разумеется, бывали случаи, когда авторы помещали героя в более развитую культуру – хрестоматийный пример тут «Звездные короли» Гамильтона. Но в подобном случае им – авторам – приходилось достаточно сложно «выкручиваться», объясняя, почему случайно попавший человек оказывается эффективнее, нежели аборигены. Впрочем, довольно часто для того, чтобы не натягивать сову на глобус каждый раз, «попаданца» с самого начала наделяют недюжинными способностями. (Физическими или магическими – а то и теми, и теми.)
Но, в любом случае, одно остается неизменным – убежденность в том, что «нужный человек, попав в нужное место», может гарантированно изменить происходящее. Особенно характерно это для русской «попаданческой литературы», которая формировалась, как жанр, «вылупившийся» из чудовищного унижения, нищеты и разрухи 1990 годов. В указанный период, когда Россия находилась на своем историческом минимуме, существующее положение практически всеми воспринималось. как нежелательное – отсюда и повсеместное стремление его изменить. Но одновременно с этим, абсолютное господство антисоветизма приводило к тому, что единственно возможной становилась волюнтаристская модель истории – согласно которой последняя есть ни что иное, как результат деятельности «великих личностей». (На самом деле, это было «чуть подправленное» представление эпохи Традиции, с его акцентацией на полубогах, героях и царях.) В любом случае, заикаться о массах и классах в период, когда любое упоминание марксизма вызывало рвотный рефлекс – в том числе и у тех, кто считал себя левым – было невозможно…
Собственно, это проявлялось не только в «попаданчестве» - реальная история трактовалась так же. Например, пресловутые «репрессии» выводили почти исключительно из «паранойи Сталина», петровские реформы считали обусловленными впечатлением царя от поездки за границу, а опричнину Ивана Грозного – следствием личного садизма Кровавого Тирана. (В подобном изложении главной действующей силой истории вообще оказывалось безумие и извращения – но никого это не пугало. Скорее наоборот – ведь все это намного интереснее скучных идей марксизма про классовую борьбу.) На фоне подобного представления «попаданчество» выглядело естественным и логичным: если реальным королям и царям достаточно было совершить (случайно) одно верное действо для того, чтобы радикально повернуть движение цивилизации, то разве подобное решение, но проведенное сознательно, не будет эффективнее во сто крат?
* * *
В результате чего книжный рынок наполнился невероятным числом самых различных произведений, в которых «наш современник», попав в самые различные времена и реальности, разворачивал ход истории. Он давал советы, как выигрывать войны и как устраивать экономику, вводил самые передовые изобретения – вроде автомата Калашникова, паровой машины или еще чего-то хорошо известного. Достаточного для того, чтобы средний человек 1990 годов чувствовал себя на голову выше своих предков – или еще каких-то там варваров – и одновременно, не слишком запудривал себе голову техническими подробностями. (Впрочем, выходили и произведения для тех, кто именно этими подробностями интересовался в первую очередь – т.н. «заклепочников».)
В общем, примерно полтора десятилетия «попаданчество» цвело и пахло. Правда, уже к концу 2010 годов подобной литературы было издано уже столько, а качество ее – в связи с потребностью в «вале» - упало настолько, что данный жанр стал символом халтуры и дурного тона. Впрочем, до конца остудить авторов не смогло даже это: про «попаданцев» пишут до сих пор – пускай и не в таком количестве. Однако указанный overkill подобной литературы, все-таки, привел к определенным позитивным изменениям. А именно – к тому, что ставшая нормой насмешка над этим жанром привела к появлению понимания, что что-то в ней нечисто не только с исполнением. И, возможно, проблема тут заключена в самой идее «сверхличности», изменяющей мир. Что один лишь современный обыватель, пускай и заброшенный в Средние века, период Великой Отечественной войны или государство эльфов, вряд ли может сделать что-то, особо ценное. Скорее наоборот – попав в глубокое прошлое, он, скорее всего, очень быстро закончит земное существование: от банальной дезинтерии-холеры-пневмонии, от которой мерло и «местное население» в условиях отсутствия медицины; от отсутствия навыков элементарного выживания, которые в свое время знал любой крестьянин; наконец, от непонимания взаимоотношений в тогдашнем социуме. Да и вообще, до недавнего времени к любым чужакам, не инкорпорированным в существующую систему, относились весьма неприязненно.
Впрочем, даже если всемогущей фантазией авторов данные проблемы еще возможно решить – придав «попаданцу» супериммунитет - знание языков - навыки фехтования, а то и просто закинув его в уже существующее «тело» (порой довольно знатное), то это еще ни значит ничего, кроме возможности существовать по нормам описываемого мира. Поскольку никакие знания и умения, которыми может обладать средний – да и не средний – человек, никогда не могут сравниться со знаниями и умениями, необходимыми для целого социума. Иначе говоря, каждое реально ценное открытие – техническое ли, социальное ли – всегда связано с деятельностью множества людей. Скажем, появление огнестрельного оружия требует не только знания состава пороха (кстати, как получить селитру – все знают?), но и наличия приличной металлургии. Которая, в свою очередь, опирается на множество иных технологий. Поэтому создать АК-47, скажем, в екатериненское время невозможно – потому, что тогда просто нет необходимых марок сталей. (Да и вообще, никаких сталей нет – есть только железо, причем довольно невысокого качества.)
А построить доменные печи «попаданцу» вряд ли получится – причем, прежде всего, потому, что никто не сможет выделить столь значительные ресурсы. (Да и нет их – к примеру, огнеупорный кирпич еще не производят.) А ведь металл – это только один из факторов производства. Требуются еще станки, рабочие нужной квалификации и т.д. (Кстати, в реальности именно поэтому сделать массовый автомат не удалось даже в начале 20, когда реальные модели подобного оружия существовали – например, автомат Федорова. Поскольку они имели стоимость, аннулирующую все достоинства.) То есть, любая «техническая» инновация неизбежно требует инновации социальной: создания системы воспроизводства специалистов требуемой квалификации.
* * *
Именно поэтому в реальности тысячи изобретений до поры до времени остаются незамеченными – к примеру, как значительная часть творчества Герона Александрийского или Леонардо Да Винчи. (Кстати, и тот и другой изобретатели, по сути, закрывают «попаденческую тему» более чем полностью. Поскольку представляют собой людей, находящихся «на вершине» социальной пирамиды – однако не могущих воплотить свои идеи в жизнь.) И наоборот – тогда, когда социальная система обладает всеми требуемыми для возникновения новаций параметрами, новаторы всегда «возникнут». Так, например, Германия, до объединения и роста капитализма бывшая «сонным царством», «страной мыслителей и поэтов» (т.е., гуманитариев), после превратилась в настоящую кузницу технических и научных достижений. Настолько, что к концу XIX столетия никто даже не вспоминал, что еще лет сто назад неспособность немцев к техническому мышлению считалось нормой.
То есть, не какая-то, отдельно взятая личность (пусть даже и гениальная) изменяет мир – а, напротив, это мир, достигнув определенного уровня, «призывает» к себе этих самых личностей. Причем, относится это не только к изобретателям и ученым – но вообще ко всем. Смешно, скажем, надеяться, что в стране появится «военный гений», если у нее вообще нет армии. Или есть – в виде «кучи» самонадеянных рыцарей, которых никакими угрозами невозможно заставить подчиняться приказу. Но так же же странно думать, что возможно построить представительскую демократию в мире, где основой экономики выступает натуральное хозяйство – поскольку, в подобном случае единственной заботой каждого человека будет беспокойство о своем «феоде». И лишь развитие разделения труда с возникновением потребности в едином экономическом пространстве дает основание для того, чтобы можно было взглянуть на мир иными глазами, нежели глаза феодального барона.
Короче– вначале условия, а потом изменения, и никогда наоборот. Единственно, может существовать ситуация, когда указанные условия существуют, но неявно, невыраженно – в подобном случае действительно можно подумать, что переустройство общества происходит по мановению руки властителя. Как, например, принято думать о петровских реформах. Но на самом деле, это означает лишь то, что мы не замечаем чего-то важного – скажем, формирования массового служилого сословия в той же допетровской России. Того самого, что с их началом превратится в дворянство – главную опору царя-реформатора…
* * *
В общем, завершить эту тему можно одним: необходимо понимать, что «попаданческое», да и вообще, «героическое» восприятие мира, творимого «великими личностями», есть представление, не имеющее ни малейшего отношения к действительности. Точнее даже – наоборот: представление, вытекающее из изначально неверных посылок, связанных с катастрофическим положением нашей страны во время зарождения данной идеи. Впрочем, можно легко догадаться, что одними только «попаданцами» это явление не ограничивается. Вернее сказать, «попаданцы» есть самое невинное, что только может вытекать из описанной ошибки, поскольку она имеет следствия на порядок серьезнее. Например, именно на ней строится современное «лидерское» - можно было бы сказать даже, «фюрерское» - отношение к политике. В том смысле, что единственной возможностью построения политического движения становится «сплочение вокруг лидера»: Жириновского, Зюганова, Путина, Явлинского и т.д.
Но самым ярким проявлением подобного выступает фигура Президента. Который в нашей стране видится чем-то вроде царя или полубога – всемогущего и всеведущего. Гарант Конституции, как не как. (То есть, получается, что вся законность власти в стране держится на одном человеке.) Кстати, это относилось даже к алкоголику Ельцину, ну, а об нынешнем и говорить нечего. Преклонение перед всемогуществом личности президента настолько велико, что практически всю проводимую политику не только прямо относят на его счет, но и выводят – как уже было сказано – исключительно из личностных особенностей Владимира Владимировича. (Так же, как раньше выводили из личностных особенностей Бориса Николаевича.) Причем, относится это не только к приверженцам действующей власти, но к ее противникам. (Кстати, самыми яркими «путинопоклонниками», судя по всему, выступают украинцы, для которых весь мир представляет собой… арену противостояния со всемогущим Путиным. Как говориться, лучшей иллюстрации идиотизма современного мышления не придумаешь.)
На этом фоне не удивительно, что именно президентские выборы рассматриваются, как ключевые, а победивший кандидат – как тот самый «попаданец», который добрался до самой вершины власти, и готов применить все свои знания для полного изменения мира. Причем, если в «попаданческой литературе» считается, что то, что находится в голове у «среднесовременного» гражданина, есть достаточное для превращения «доставшейся» ему страны во всемирного лидера, то в условиях президентских выпоров так же полагается, что пресловутые «программы» кандидатов есть достаточная вещь для ликвидации всех современных язв. И, таким образом, оказавшись наверху, «гениальная личность» с полным набором всех обывательских банальностей – а именно так можно обозначить указанные «программы» - очень быстро сделает Россию снова великой.
Собственно, именно ради этого выбирали Ельцина – по крайней мере, те 40% населения, что голосовали за него. (А 30%, выбиравших Зюганова, то же самое переносили на него. Причем, даже если в реальности было противоположное соотношение, сути это не меняет.) Так думали те, кто в течение десятилетий голосовал за Путина, за Жириновского, за Явлинского и т.д. Как уже говорилось, никакой разницы между провластными и оппозиционными сторонниками тут нет: любой человек, добровольно опускающий бюллетень в урну, считает, что он тем самым «вершит историю», что от его решения зависит, как будет развиваться страна. Хотя в реальности бюллетень в избирательной урне влияет на судьбу России не намного больше, нежели этот бюллетень в урне мусорной. (Даже вне существующей системы «государственной выборности» и т.д.) Ведь, как уже не раз говорилось, реальный президент имеет лишь ту волю во власти, которую ему дает поддержка его теми или иными политическими силами. И выборы представляют собой всего лишь уточнение того, какая сила в данный момент является наиболее значимой. Ну, а поскольку политика есть наиболее концентрированное выражение экономики, то можно легко догадаться, кто реально определяет, что же будет дальше…
* * *
В общем, чуда не будет. Ни 18 марта 2018 года, ни когда-нибудь еще. Не явится с небес всемогущий «попаданец», способный принести с собой могущество, богатство и процветание – и не выведет Россию во всемирные лидеры, не даст зарплату на уровне США и пенсию на уровне Европы, не построит идеальные дороги и современную промышленность и вообще, не усыплет небо алмазами. Поскольку в реальности все это делается совершенно по другому. Как там поется в старой песне: «Никто не даст нам избавленья – ни Бог, ни царь и не герой». Наши предки это знали, и у них все получилось – причем, так, как до того невозможно было даже предположить.
Пора и нам дойти до этой несложной истины…
anlazz.livejournal.com/249430.html
