Первый заговор Катилины и Помпей

Предлагаем нашим читателям новое эссе постоянного автора Одуванчика Тимофея Алёшкина о политической борьбе в последние годы Римской республики. Период римской демократии за двадцать лет до возвышения Цезаря: интриги, шпионы, драки на форуме, уличные банды и политические заговоры. В этой обстановке действуют знакомые лица, будущие великие политики, маркирующие своими именами целых культурные феномены: Цезарь, Помпей, Красс, Катон, Цицерон, Катилина.

Как это было, как Цезарь завоевал доверие миллиардера Красса, почему Помпей в конце концов проиграл будущую гражданскую войну, какой политический расчет стоит за блестящими речами Цицерона — читайте в исторически-конспирологическом рассуждении «Первый заговор Катилины и Помпей»

oduvan.org/wp-content/uploads/2018/04/Alyoshkin...

@темы: история, Рим

---

Голубиная книга

Из Топорова, Святость и святые в русской духовной культуре, том 2.

Авраамий Смоленский - единственный юродивый домонгольской Руси. Человек книжный и образованный. Преследовавшие и гнавшие его горожане ставили ему в вину, что он читает и почитает глубинные книги, а также учит народ по этим книгам. Это единственное упоминание таких книг во всей домонгольской литературе, и Топоров задается вопросом, что же там могло быть.

Дальше хочу проследить логику размышлений автора.

Глубинная книга созвучна Голубиной книге, песни о которой записаны в XIX веке. В песне Голубиной книге рассказывается, что Голубиная книга упала с неба, прочитать ее никто не может, некто читал ее раньше на небесах и рассказывает по памяти, что же там написано. Написано в Голубиной книге, как на земле сражались Правда и Кривда, Правда победила и ушла на небо к Христу, а Кривда осталась на земле и владеет всем миром. Таким образом, в Голубиной книге описан следующий комплекс идей: недоступное знание о мироустройстве, иерархическое строение космоса, дуализм, земля во власти злой силы. Этот комплекс идей явно гностический.

Обращаемся к античным гностикам - к первому известному нам гностику Василиду, которого великий Вл. Соловьев считал величашим философом всех времен и народов. Находим у Василида (в пересказе Иринея Лионского, разумеется, писания Василида не сохранились) примерно тот же самый комплекс идей, влкючая рассуждения о том, что Начало, он же Первый Ум, создавший мир, лежит в основании всех вещей, то есть в глубине. Отсюда можно сделать вывод, что глубинная книга - первоначальный вариант названия голубинная книга, которая говорит о первоначале мира, которое глубоко.

В песнях о Голубиной книге встречаем слова ум, разум, душа, знание, мудрость и много чего еще, что в целом дает нам весь гностический пантеон (Ум, Разум, Душа, Знание, Мудрость). Итак, родство с гностическими учениями представляется несомненным.

В глубине скрыта тайна, а тайна есть глубина. Рассмотрим еще один текст, излагающий гностическое учение о мироустройстве - катарскую Тайную книгу, написанную где-то в XI-XII веке. Это и гностицизм, и время жизни Авраамия Смоленского. Нельзя утверждать, что Авраамий читал именно эту книгу, но вполне возможно, что тут был общий источник, и читал Авраамий что-то похожее - влияние Болгарии на Русь, например, могло ведь и не ограничиваться христианской литературой и концепцией второго Царьграда, могли быть и устные пути передачи в первую очередь богомильского учения, которое процветало в Болгарии и сильно повлияло на катаров, а скорее всего и представляет собой само учение катаров.

Авраамий конечно облагородил гностическую теорию, и мы можем говорить о православном гнозисе в его исполнении, потому его и канонизировали в конце концов (не без сложностей - Авраамий долго оставался местночтимым святым).

Если эти выкладки верны, то они обогащают историю гнозиса, православия и русской культуры, проясняя многие идеи Голубиной книги и русского понимания святости, а также удревняя знакомство русских с дуалистическим мировоззрением.

Я упрощаю конечно, полностью здесь:
predanie.ru/toporov-vladimir-nikolaevich/book/1...

@темы: Топоров, гнозис

---

Дело о полку Игореве

В цикле об Ордуси Хольма Ван Зайчика это третья книга.
www.e-reading.club/book.php?book=10395

На развитие детективного сюжета очень сильно влияет тот факт, что в Ордуси "Слово о полку Игореве" - свадебная поэма, где много веселья, радости и света, и никаких битв и козней, в отличие от прочих мировых эпосов, которые все сплошь военные.

Оказывается, эта версия о "Слове..." как свадебной песне - не вымысел автора. В научной литературе она излагается в следующей статье:
А. Л. Никитин, "Слово о полку Игореве" в контексте изучения древнерусской истории и литературы. // Герменевтика древнеруссокй литературы. Вып. 11. / Общество исследователей Древней Руси; отв. ред. М. Ю. Люстров - М.: Языки славянской культуры; Прогресс-традиция, 2004. С. 647 - 668
Скачать книгу можно здесь: ksana-k.ru/?p=726

@темы: Ван Зайчик, древнерусская литература

---

Возродить славные традиции!

Панченко А. М. О русской истории и культуре.

"...Петр начал собирать редкости еще в первое свое путешествие по Европе, и государево к ним пристрастие сделалось широко известным. Традиционалисты его не одобряли.
Дело в том, что монстров по старинной привычке (и православной, и католической) считали сатанинским отродьем. Указ учитывает эту традицию и стремится ее опровергнуть, приводя аргументы богословского и медицинского свойства и просто взывая к здравому смыслу: только невежды могут полагать, что «уроды родятся от действа дьявольского»: творец всей твари — Бог, а не дьявол; уродство — это физиологическая аномалия.
Эти рассуждения для многих были гласом вопиющего в пустыне, и на первых порах Кунсткамера была «пустынным» музеем, в котором монстров было больше, чем «нормальных» посетителей. Людям древнерусского воспитания уроды казались «страшилищами». Поэтому Петр отверг предложение генерал–прокурора Сената С. П. Ягужинского, который советовал назначить плату за посещение Кунсткамеры. Петр не только сделал свой музей бесплатным, но и выделил деньги для угощения тех, кто сумеет преодолеть страх перед «страшилищами». Шумахеру отпускалось на это четыреста рублей в год. Угощения посетителей Кунсткамеры продолжались и в царствования Екатерины I и Анны Иоанновны."

400 рублей сейчас стоит один билет!

@темы: история, Петр

---

Новый альбом "Зверобоев" с песнями на стихи луганской поэтессы Е. Заславской

zaslavskaja.com/2018/03/20/bezyimyannyiy-soldat...

@темы: музыка, Заславская, Зверобои

---

Заседания монтеневского общества на ближайший месяц

21 марта 2018 — «Дружба как доминанта межличностных отношений и ее общественный эффект»

28 марта 2018 — «К философии миграций: переселенцы — полинезийский вариант. Разгадка тайны острова Пасхи»

4 апреля 2018 — «Смысл искусства в преобразовании нравов или Магический реализм Гарсия Маркес.»

oduvan.org/афиша/zasedaniya-montenevskogo-obshh...

@темы: Луганск, ФМО, ЛНР

---

Княжеские имена

"Такие имена как Мстислав, Ярослав, Владимир, Рюрик, Святослав, на Руси не встречаются ни у кого, кроме князей Рюриковичей"
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X–XVI вв.: Династическая история сквозь призму антропонимики. М.: "Индрик", 2006. - с. 43
inslav.ru/images/stories/pdf/2006_Litvina%2CUsp...

"Происхождение имени Святослав в роду Рюриковичей вызвало немало споров у исследователей. Ни во времена Святослава Игоревича, ни раньше мужская версия этого имени у представителей славянских правящих родов в источниках не зафиксирована..."
По версии одного из исследователей "это имя представляет собой искусственный конструкт, объединяющий в себе перевод имени Рюрик ("могучий славой, прославленный") и Олег ("святой")"
Возражение против этой интерпретации: принцип создания таких имен в то время работал, однако ни у славян, ни у скандинавов не зафиксирован перевод имен на другой язык. - Там же, с. 41

@темы: Русь, Рюриковичи, антропонимика

---

Критика и стиль

"Мало кто знает, как много буйства и пыла кроется в глубинах самых тихих увлечений. Боевой дух прячется там, как в норе или в закутке, предоставляя равнодушию и скуке более заметные участки человеческой деятельности. Можно подумать, что популярная газета кипит страстями, а «Труды ассирийской археологии» отличаются миролюбием и кротостью. На самом деле все наоборот. Газета стала холодной, фальшивой, полной штампов, а ученый журнал полон огня, нетерпимости и азарта."
Честертон, "Возвращение Дон Кихота"

Буйством и пылом, огнем и нетерпимостью в наше время соцсетей никого не удивишь, так что иллюстрация только для тех, кому интересно. Мне просто нужны ссылки в одном месте.

magazines.russ.ru/nlo/2004/68/kro27.html
ivanov-petrov.livejournal.com/562266.html
Дух празднословия: (В связи с выходом книги А. Л. Юрганова «Убить беса»). – «Русская литература», 2008, № 1, с. 105-136. - сслыка bulanin.blogspot.com

@темы: Юрганов

---

Консула до пояса зарывают в землю

Из книги "Сид Кампеадор", Рамон Менендес Пидаль. Рассказывается о поступке Сида с изменившим вассалом, и делается экскурс в историю вплоть до Римской республики:

"Там собрался суд (corte), в состав которого входили христиане и мавры, прежде всего те, перед кем преступник давал ложную клятву, и Сид, величественно восседавший на помосте, приказал новому кадию города и виднейшим маврам судить того, кто убил их государя и преступил клятву, по своему закону. Кадий вынес приговор — побить камнями, и мавры сказали Сиду: «Мы поступили по закону, но вы, государь, делайте то, что сочтете за благо; просим вас лишь пощадить его сына — ведь в том, что совершил отец, ребенок не виноват: отпустите его». Сид из любви к ним простил мальчика с условием, что тог покинет город, потому что не хотел, чтобы здесь жил сын предателя. «Что касается Ибн Джаххафа, — добавил он, - наш христианский закон велит, чтобы его сожгли». Под конец виднейшие мавританские патриции поднялись, чтобы поцеловать ноги и руки Кампеадору в благодарность за милость, оказанную сыну преступника. Такое милосердие стоило благодарности, если учесть господствовавший в то время принцип семейной солидарности в отношении преступлений и наказаний. Законы и обычаи того времени, когда самым прочным основанием общественной жизни по сути была вассальная верность, были настолько жестоки к вассалам-изменникам, что для них любого наказания казалось мало: не только вся семья того, кто замышлял против короля, приговаривалась к смерти, но даже неодушевленные предметы должны были нести наказание — дом предателя следовало разрушить до фундамента. Цареубийцу (как гласит «Фуэро Куэнки») надо было сжечь «вместе со всей семьей», а в древности в городах Средиземноморья практика была такова, что перед сожжением преступника до пояса зарывали в землю — таким образом в 107 г. до н. э. казнили консула Метелла в Африке и в 43 г. до н. э. квестора Бальба в Гадесе."

Хочу грамотный комментарий от компетентных лиц, а конкретно от специалиста по Метеллам Тимофея Алёшкина: что случилось с консулом в Африке? Судьба квестора в период гражданских войн не так удивляет, там естественно могло быть всякое.

@темы: история, Рим, Испания, Сид

---

Роль эсхатологических ожиданий в трансформациях русской культуры в XVII веке

Доклад на философском монтеневском обществе 28 февраля 2018 года

Нина Ищенко

Изучение социокультурных трансформации в результате межкультурной коммуникации особенно актуально в наши дни, когда информационные, экономические и культурные связи охватывают большую часть человечества, создавая единое целое из разных народов, до сих пор развивавшихся независимо. Это общепланетное единство начало формироваться в эпоху Великих географических открытий в XV веке, и окончательно сложилось в XX веке. Это объединение происходило под влиянием европейской культуры, которая проводила его целенаправленно, с использованием политических и культурных ресурсов. В результате этих процессов все обещства, с которыми столкнулись европейцы, трансформируются. Социокультурные трансформации неевропейского общества, возникшие под влиянием европейской культуры, получили название модернизации.

Под модернизацией понимают усвоение обществом единого комплекса ценностей. Этот комплекс составляют идеи о том, что существуют законы развития любых обществ, которые действуют везде одинаково; под действием этих законов все общества развиваются, проходя одинаковые стадии развития; некоторые общества продвинулись на этом пути дальше, чем остальные, и должны служить примером, по которому перестраивают свою жизнь все другие народы; в этой перестройке помогает наука и научный прогресс, а также планомерные изменения социальной структуры общества в сторону усвоения демократических ценностей, построения правового государства и так далее. Повсеместное движение всех народов Земли по европейскому пути развития приведет ко всеобщей модернизации и увеличению счастья и разумности обществ.

Критика разных положений этой концепции привела к развитию теории множественных модерностей, которая утверждает, что процесс выработки культуры модерна в европейских странах и процесс ее усвоения неевропейскими обществами принципиально отличны друг от друга, и каждое общество вырабатывает свой вариант развития модерности на основе собственной культуры [1, с. 43].

Началом и основой русской модернизации считаются изменения русского общества, которые начались в XVII веке, в период преобразований Петра Первого [4]. Эти изменения называются европеизацией, вестернизацией, модернизацией. Они происходили под сильным европейским влиянием. Однако тут есть вопрос, который требует ответа: межкультурное взаимодействие России и Европы длилось не одно столетие, Россия сталкивалась с Европой католической и Европой протестантской, вплоть до эпохи Петра Европа не становилась образцом для подражания. Почему же европейское влияние оказалось так сильно именно в это время и изменило русскую жизнь так, что последствия этого мы ощущаем до сих пор?

Сформулируем вопрос несколько иначе, используя концепцию диалога культур. Диалог культур – модель межкультурного взаимодействия обществ, предложенная Юрием Лотманом [3]. Диалог культур имеет следующую структуру.

На первом этапе принимающая культура усваивает смыслы более активной культуры, инокультурные ценности и нормы социального взаимодействия, обучается составлять тексты на освоенных языках и создавать культурные артефакты по новым правилам. Принимающая культура воспринимает культурное пространство другой культуры и находит свое место в нем сообразно чужим представлениям. Чужая культура воспринимается как центр и идеал, а своя – как варварская периферия.

На следующем этапе начинается собственное творчество, активное переосмысление инокультурных ценностей, создание собственной системы, в которую элементы другой культуры включаются в новом качестве. Например, элитарное европейское образование в советское время становится общим, идеи европейского индивидуализма, которые в Европе использовались для ограничения абсолютной монархии, Петр Первый использует для укрепления монархии. На этом этапе диалога культур центр и периферия ранее усвоенного культурного пространства могут меняться местами: собственная культура теперь воспринимается как основная, а прежний источник культуры – как маргинальный, отсталый или незрелый, не сохранивший подлинных культурных форм или неспособный их правильно реализовать. Прежде почитаемая чужая культуры резко отторгается, а собственная культура утверждается как самоценная.

На последнем этапе воспринимающий участник диалога начинает работать на трансляцию собственных смыслов: культура-донор перестает усваивать инокультурные элементы и активно производит собственные, развивает новые формы, творчески перерабатывает заимствованные культурные ценности. Происходит своеобразный творческий взрыв, приемник и передатчик меняются местами, при этом трансляция культурных ценностей может идти в любом направлении и влиять на другие культуры, а не только на исходную культуру, запустившую процесс диалога.

Именно такой диалог культур впервые начался между Россией и Европой в XVII веке, при Петре Первом. Не Петр лично положил начало этим процессам – Петра поддерживала значительная социальная группа, которая стала проводником его реформ и смогла преобразовать страну. Эта группа начала складываться еще до петровского царствования, чему были внутрикультурные причины, обеспечившие как ее появление, так и ее успех. Возникает вопрос, какова же эта внутренняя причина, сделавшая возможным, преобразования Петра и начало русской модерности, то есть запустившая диалог культур в XVII веке?

По нашему мнению, такой причиной является маргинализация эсхатологических ожиданий, которая произошла как раз в указанный период.

Эсхатологические ожидания, то есть представления о Страшном Суде и их роль в русской культуре освещалась разными авторами. Мы будем использовать в первую очередь анализ А. Л. Юрганова, данный им в книге «Категории русской средневековой культуры», четвертая глава которой называется «Страшный Суд: время и место» [10, с. 306 – 437].

Представление о конце света является одним из важнейших в христианской религии. Оно тесно связано с восприятием времени в обществе. В большинстве известных в истории обществ социальные и культурные образцы поведения задаются мифами: каждую весну, засевая поле, люди повторяют свадьбу богини плодородия и бога урожая, каждый год на зимнее солнцестояние рождается какое-нибудь божество, каждая свадьба – это повторение на земле мифической свадьбы бога Солнца и так далее. Мифы воспроизводятся в деятельности людей с периодичностью, основанной на природных законах. В таких обществах время мифично и циклично.

Христианская идея о конце света распрямляет историю, позволяет уйти от цикличности мифологического времени и задает направление развития всего мира в целом. В рамках представления о конце света история включается в сферу сакрального [6, с. 181]. История становится Священной историей, она имеет направление и цель. Направление истории – христианизация всего мира и всех живущих в нем народов. Когда слово Христа будет проповедано всем без исключения народам (Мф. 24: 14), тогда придет время конца света и Второго пришествия Христа, которое называется Парусия.

Конец света упоминается и предсказывается в Новом завете. Первые христиане ожидали застать его лично, потому что сам Христос говорил о Своем возвращении в славе: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет» (Мф. 24: 34-35). Взятие Иерусалима римскими войсками Веспасиана в 70 г. н. э. поначалу было воспринято как ожидаемый конец света [9, с. 203]. Когда первые христиане осознали, что падение Иерусалима есть событие гораздо меньшего масштаба, чем ожидаемое Второе пришествие, это стало одним из этапов самоосмысления христианства как универсальной мировой религии, не ограниченной рамками одного народа.

Христианские мыслители последующих веков пытались понять, почему же конец света не наступил и когда он наступит. В это время стали обращать больше внимания на слова из Евангелия “О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один” (Мф 24: 36). Логично было бы на этом остановиться и не гадать, когда все сбудется, тем не менее попытки разгадать загадку, узнать точный срок и как-то подготовиться к событию никогда не прекращались. Различные толкования становились популярными в разное время как в Римской империи, так и позже, в европейской католической культуре [2, с. 127] и в русском старообрядчестве [5, с. 313-317]

О конце света и его предполагаемой дате писал Ириней Лионский (II век), Ипполит Римский (III век), Великие Каппадокийцы (IV век). Эти авторы предвидят конец света через шесть тысяч лет от его начала. В рамках христианства существует несколько хронологий, которые создаются по библейским данным и различаются несколькими десятилетиями, поэтому в зависимости от принятой даты сотворения мира конец света ожидался примерно в конце пятого века нашей эры.

Эсхатологические ожидания в первые пять веков существования христианства становятся важной составляющей имперской культуры. Именно в это время Церковь в Римской империи из гонимой становится торжествующей. В 313 году император Константин издает Миланский эдикт, который сделал христианство одной из официальных религий Римской империи. В 325 году при поддержке Константина походит первый Вселенский собор христианской церкви. В 330 году Константин переносит столицу империи из Рима в город своего имени, в Константинополь. После этого в христианство обращается все больше людей в Римской империи, в рамках христианства формируется представление о том, что империя отражает на земле небесное устройство мироздания. Один Бог на небе предполагает одного императора на земле. Римский император в Константинополе осуществляет власть над христианами в христианской империей. В это время эсхатологические ожидания приобретают большое значение во всем римском мире.

Когда шесть тысяч лет по всем известным системам христианской хронологии прошли, стали ожидать конца света через семь тысяч лет, то есть ориентировочно в конце XV-го века. Эти ожидания были распространены в Византии и были восприняты Русью вместе с греческой культурой после крещения Руси в X веке [10, с. 308].

Для концепции конца света чрезвычайно важна идея соотношения времени и вечности. Вечность понимается как целокупный охват всех содержательных моментов космоса, а время – как образ вечности в нашем мире. Даже если существование мира будет длиться бесконечно во времени, оно не будет вечным, так как не будет содержать сразу всех своих моментов. Такая смысловая цельность возможна только для Бога, в нашем же мире все события только временны.

Одно из первых литературных произведений Руси, «Повесть временных лет», созданная в начале XII века, через полтора столетия после Крещения Руси, содержит время в своем названии, подчеркивая ту важную идею, которая является основной для этого произведения [10, с. 316 – 317]. «Повесть временных лет» – повесть о времени, причем о последних временах, которые наступают перед концом света.

Русский народ в тот период воспринимается как один из тех варварских народов, которые должны просветиться христианством в конце истории. Напомним, что славяне известны своими нападениями на Римскую империю начиная с VI века. В VII веке они полностью завоевали историческую Грецию, колыбель античной культуры, и позднее славянский натиск на империю не прекращался. Русские князья Олег Вещий и Игорь Старый ходили в походы на Константинополь в X веке. Обращение в христианство такого свирепого воинственного народа было большой победой религии – и в то же время верным знаком приближения конца времени.

С распространением и укреплением христианства на Руси эсхатологические представления становятся важной частью русской культуры, оказывая влияние через религиозную сферу на область собственно культурную, обыденную и политическую. Возникает диалог культур с Византией, и на первом этапе Русь воспринимает себя как окраину христианского мира, принимает концепцию о том, что империя должна быть одна для всех христиан, и это империя Римская – то есть Византия со столицей в Константинополе.

Следующий этап наступает примерно в XV веке. В это время Русь решает политические задачи: свержение татаро-монгольского ига и создание царства на месте совокупности княжеств. Татарский хан вплоть до XV века воспринимался на Руси как государь, власть которому дана Богом. Даже в Куликовской битве в 1380 году русские сражались с Мамаем, узурпатором власти в Орде. Мамай воспринимался как правитель одного ранга с князем Дмитрием Донским, которых захотел большего, чем ему положено, а не как законный государь. Борьба с законным государем, татарским ханом пришлась на времена Ивана Великого в XV веке, и потребовала нового идеологического и религиозного обоснования царской власти Московских царей.

Кроме того, в тот же период, в XV веке, происходят важные изменения в христианской географии – Византия, Римская империя, пала под ударами турок – в 1453 году Константинополь был взят, и Византия навсегда потеряла политическую независимость. Христианская империя всех христиан исчезла с карты. Среди этих потрясений происходит адаптация усвоенных идей к новым реалиям.

В 1523–1524 гг в письме русского богослова и церковного деятеля старца Филофея дьяку (государственному чиновнику) Мисюрю Мунехину впервые излагается концепция России как третьего Рима: «яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти» [5, с. 11–12]. Концепция эта с тех приобрела политическое значение, но во время своего создания она была чисто религиозной и оформляла в религиозном ключе происходившие тогда перемены.

В послании Филофея падение двух Римов представляет собой вовсе не завоевание Рима варварами в пятом веке и не завоевание Константинополя турками в 1453 году.

Падение первого Рима это отпадение римской церкви в Апполинариеву ересь, то есть появление католичества. Официальная дата раскола 1054 год, год смерти Ярослава Мудрого, однако это только финал длительного периода несогласий и расхождений между православными и западной церковью. Филофей условно относит этот раскол к восьмому веку, потому что в восьмом веке был последний Вселенский собор, на котором были представители от всех христианских церквей Восточной и Западной Римской империи, и даже представители с завоеванных арабами территорий. После этого собора король западной части Римской империи Карл Великий короновался как император в Риме, что в Византии было воспринято как посягательство на престол и узурпация – император должен быть одни, и он должен быть в Константинополе.

Падение второго Рима в концепции Филофея – это Флорентийская уния 1439 года. Когда Константинополю угрожали турки, иерархи греческой церкви согласились на унию с католиками в обмен на военную помощь. Несколько лет продолжался собор в Ферраре, а потом во Флоренции, в Италии. Поставленный Константинополем русский митрополит Исидор присутствовал на соборе и подписал унию от имени русской церкви. Когда он приехал с этой новостью в Москву и отслужил в Успенском соборе по латинскому обряду, князь Василий и московское правительство поначалу не знали, как реагировать. Исидор был законный митрополит, поставленный в Константинополе – единственный на тот момент способ оставаться в единении с христианской церковью и вести церковную жизнь легитимно. Московский царь и русская церковь не имели тогда идейного обоснования для отстранения Исидора даже с таком случае явной измены, поэтому ситуация потребовала выработки новой идеологии. В конце концов Исидор был объявлен отступников, арестован, и русские епископы избрали нового митрополита, не униатского. Когда католики не прислали обещанную армию, и Константинополь все-таки был взят турками, в греческой церкви возобладали антикатолические силы, и греки вернулись к православию, однако политическая независимость была потеряна.

Флорентийская уния с католиками для Филофея – ключевой момент истории. Именно тогда греки предали свою религию, после чего их политическое крушение было предопределено. Падение Константинополя, второго Рима, произошло в 1453 году, в пятнадцатом веке, ориентировочно еще через семьсот лет после падения первого Рима, что придает картине красивую симметричность.

Таким образом, первый Рим пал духовно (стены стоят, а православных в нем нет), а второй Рим – политически (вера в результате сохранилась, но под властью турок). В России же во времена Филофея было и православие, и политическая независимость, потому Россия представляет собой Третий Рим, является третьей реализацией идеального Ромейского\Римского царства.

Вечность Римского царства гарантируется тем, что в нем родился сам Христос ("вписался в римскую власть", как в те времена трактовали перепись при Августе) [5, с. 235 – 237], а присвоение этого достоинства царству русскому основано на том, что Рюрик происходил от кесаря Августа, а император Константин Мономах прислал свою шапку князю Владимиру того же имени [5, с. 237–246]. Это важнейшие точки тогдашней непротиворечивой культурно-исторической системы отсчета, которые позволяют осмыслять политическую реальность как проявление религиозной идеи.

Таким образом, в концепции третьего Рима Россия осознает себя как последнее православное царство на земле [7, с. 213]. Восприятие Московского царства как третьего Рима возможно только при условии сохранения правильной веры.

Падение второго Рима воспринимается в этом контексте как признак грядущего конца света. XV век осмысляется в русской культуре как последнее время, век маловременный [10, с. 320–321]. Когда в 1408 году нужно было составлять новую пасхалию (расчет дат празднования Пасхи на каждый год), ее составили только на 84 года [10, с. 325]. В XV веке, после победы царя Ивана III на Угре и свержения татаро-монгольского ига, в России начинают чеканить собственную монету с именем царя Ивана и новым символом русского государства – всадником, убивающим дракона [8, с. 451]. Этот всадник позже переосмысляется как Геогрий Победоносец, и такое толкование живет до наших дней, однако в первоначальной версии этого символа изображался мифический царь Михаил, поражающий Антихриста перед концом света [10, с. 329–341].

Когда ожидаемый конец света не состоялся в 1492 году, дата переносилась еще несколько раз. Делалось это на официальном церковном и государственном уровне, с обоснованием и широкой проповедью. Последняя дата конца света, которую еще провозглашали церковные иерархи, – 1666 год. К этому времени русская культура пережила уже два века напряженных ожиданий, когда каждый день и каждый год мыслились как последний. К середине XVII века напряжение начинает спадать, и тема маргинализируется.

Последняя предсказанная дата конца света наступила и прошла в эпоху церковного раскола, который начался в 1650-е гг. В период раскола и происходит окончательная маргинализация эсхатологических ожиданий: на официальном и государственном уровне больше не рассчитывают даты, не ищут признаков, не ожидают Антихриста. Конец света не наступил, и русская культура проникается мыслью, что ждать его не надо. Несколько веков ожидания и верности закончились, нам остается век маловременный, и человеку должно устраиваться во времени, в этом мире [10, с. 420 – 424].

Отказ от эсхатологических ожиданий уничтожил религиозные основания концепции третьего Рима, которая вследствие этого была полностью забыта до такой степени, что Ф. И. Тютчев, работавший над философским осмыслением истории в 1848 – 1850 гг, в поисках теории перемещения центра мировой истории обращается к учению о четырех империях и даже не упоминает учение о третьем Риме [5, с. 16 – 21].

Концепция четырех империй восходит к книге пророка Даниила, где упоминаются три царства (Вавилонское, Мидийское, Персидское). В эпоху Александра Македонского к ним было добавлено четвертое царство – царство Александра, место которого позже заняла Римская империя. Тютчев в своих работах принимает это видение истории, указывая, что после четвертой империи – Рима – возникла пятая империя – Константина, которую и унаследовала Россия. Для Тютчева первый и второй Рим разделены принципиально, как языческое и христианское государство, и Россия наследует Константинополю, но не Риму.

Учение о третьем Риме возникает в публичном пространстве и становится предметом дискуссий после публикации писем Филофея в 1863 году, то есть переоткрывается заново, настолько прочно оно было забыто с уничтожением религиозной его основы в ожидании конца света.

В системе эсхатологических ожиданий соединились интегрирующие представления о связи человека и Бога, о месте человека в мире и обществе, о роли самого общества, о месте Церкви в обществе и в культуре. Центральная идея ожидания конца света является базовой для системы представлений, которые связывают историю, религию и человека, определяют место России в историческом и религиозном развитии человечества, задают эстетические нормы и типы социального взаимодействия во всех зонах социокультуры. Маргинализация этой культурной темы переформатирует весь русский культурный космос.

Итак, в XVII веке нарушается целостность культуры, выделяются в отдельные сферы политика, религия и искусство. Для обоснования такой трансформации в России XVII–XVIII вв оказываются востребованными некоторые европейские философские системы и практики социального действия, которые выступают против авторитетов предыдущего периода – церкви и рода, требуя от человека самостояния и самодостаточности. Наряду с этим оказались востребованы и способы социального действия, в которых реализуется новая культурная структура.

В то же время эмансипация индивида в русской культуре никогда не доходила до таких пределов, как в европейской. Все попытки реализовать на русской почве европейский индивидуализм в его крайних проявлениях оказывались на обочине культурного развития и не могли удержать господствующего положения сколь-нибудь долгое время.

Таким образом, хотя усиление индивидуалистических тенденций и реализация их в европейских по происхождению философских учениях и политических идеологиях является следствием межкультурной коммуникации с Европой, возможные варианты адаптации предложенного материала заданы русской культурой, и решающая причина культурной трансформации XVII века лежат в самой русской культуре.

Культурная трансформация XVII века действительно была началом модерности в том смысле, что русская культура в ходе этих процессов встраивалась в капиталистическую мировую систему, однако нельзя рассматривать указанную трансформацию как этап перестройки русской культуры по образцу европейской и усвоения универсальных ценностей модерности. Русская культура сохраняет основные культурные константы своей структуры и вписывается в мировую систему, создавая свой вариант модерности.

Литература



Браславский, Р. Г. Цивилизационная перспектива в социологическом анализе современных общества / Р. Г. Браславский // Журнал социологии и социальной антропологии. – СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, Факультет социологии; Социологический институт Российской академии наук; Социологическое общество им. М.М. Ковалевского, 2012. – Том XV, № 6 (65), Специальный выпуск. – С. 30 – 49.
Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Искусство, 1984. – 350 с.
Лотман, Ю. М. Проблема византийского влияния на русскую культуру в типологическом освещении / Ю. М. Лотман // Избранные статьи в 3-х томах. Том 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. – Таллин: Александра, 1992. – С. 121 – 128.
Самохин, К. В. Процессы модернизации в послепетровской России XVIII века [Электронный ресурс] / К. В. Самохин // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). – 2012 г. – №9(17) – Режим доступа: cyberleninka.ru/article/n/protsessy-modernizats...
Синицына, Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. (XV – XVI вв) / Н. В. Синицына. – М.: Издательство “Индрик”, 1998. – 416 с.
Топоров, В. Н. О космологических источниках раннеисторических описаний / В. Н. Топоров // Мировое дерево: Универсальные знаковые комплексы. Т. 1. – М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2010. – С. 161 – 205.
Успенский, Б. А. Царь и Бог (Семиотические аспекты сакрализации монарха в России) (в соавторстве с В. М. Живовым) / Б. А. Успенский // Избранные труды, том I. Семиотика истории. Семиотика культуры, 2-е изд., испр. и доп. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. – С. 205–337.
Чернявский, М. Хан или василевс: один из аспектов русской средневековой политической теории / М. Чернявский // Из истории русской культуры. Т. II; Кн. 1: Киевская и Московская Русь. Сост. А. Ф. Литвина, Б. А. Успенский. – М. : Языки славянской культуры, 2002. – С. 442–456.
Штраус, Д. Ф. Жизнь Иисуса: Кн. 1 и 2: Пер с нем. / Д. Ф. Штраус. – М.: Республика, 1992. – 528 с.
Юрганов, А. Л. Категории русской средневековой культуры / А. Л. Юрганов. – М.: МИРОС, 1998. – 448 с.

@темы: история, Россия, философия, Луганск, ФМО, культурология, культурные трансформации

---

Вчерашний доклад на ФМО

Текст скоро будет.

@темы: житейское, Луганск, ФМО, фотки

---

Культурные трансформации на ФМО в Луганске

В среду, 28 февраля 2018 года, приглашаем принять участие в обсуждении доклада «Роль эсхатологических ожиданий в трансформации русской культуры в XVII веке». Докладчик — Нина Ищенко. Место проведения то же самое — Далевский университет, 2 корпус, кабинет 111. Начало в 14.00!

Приходите, участвуйте, дискутируйте, вырабатывайте свое мнение и корректируйте чужие!

@темы: Луганск, ФМО

---

Чему учит детей современная националистическая литература Украины

Елена Заславская

«Москали показали свое звериное лицо», «москальские танки», «сепары потеряли десяток убитыми», — вы, наверное, подумаете, что это очередное пропагандистское сообщение какого-нибудь порохобота, но нет, это цитаты из книги «Слава героям! Рассказы для детей о героях фронта и тыла» — спецвыпуск журнала «Маленькая фея и семь гномов»
Журнал издательства «Мамино солнышко», кстати, адресован детям 5-9 лет. Впрочем, это не первая и, к сожалению, не последняя книжная поделка, предназначенная для маленьких украинцев.

В январе 2018 года исполняется год, как на Украине вступил в силу закон, запрещающий ввоз на территорию страны книг из России, ЛНР и ДНР. Как утверждалось, этот закон принят для того, чтобы ограничить распространение на Украине книг с российской пропагандой.

Теперь, когда Россия признана страной-агрессором, можно ожидать, что запрет будет расширен и на художественную литературу. А пока законодатели ограничивают ввоз книг с «российской пропагандой», современные детские писатели ваяют свои книги с пропагандой патриотизма. Полистаем же их вместе.

Первое место нашего условного хит-парада заняли книги историка Олега Витвицкого о приключениях мальчика Алярмика. Цикл начал издаваться в 2013-м году и на данный момент включает в себя две книги: «Повстанческая азбука» и «Приключения Алярмика и его друзей».

Главный герой книги — маленький воин Украинской Повстанческой Армии Алярмик (от немецкого слова Alarm — сигнал тревоги), который побеждает всех врагов, включая императора по фамилии Лилипутин.

Во второй книге цикла «Приключения Алярмика» герой сражается уже против двух главных врагов: немцев и красных партизан. В борьбе с красными партизанами Алярмику помогают, кто бы вы думали? Киборги из будущего! Десантируются прямо из Донецкого аэропорта!

Аллюзии с современными персонажами новоиспеченной украинской мифологии можно увидеть и в книге Татьяны Пакалюк «Приключения маленького укропчика». Маленький самолетик-укропчик попадает в плен к врагам и там начинает голодовку. Внимательный читатель без труда увидит аналогии с Надеждой Савченко, которая стараниями художницы предстает перед читателями в виде крылатой Правды. Книга написана в стихах и завершается обращением к России с просьбой: «Помоги мне, соседка, из руины встать и отстроить села и города» — конечно, после того как Россия повинилась и раскаялась.

Список был бы неполным без произведения педагога, инициатора ежегодного круглого стола «Книга на защите детской души» Ларисы Ницой «Непобедимые муравьи». Сюжет незатейливый: жил-был себе муравьиный народ, пока однажды не напали на него муравьиные львы, которые всегда клялись в братской любви и говорили: мы такие же муравьи, как и вы. Теперь украинским детям популярно, в картинках объясняют, что русские, это не такие люди, как они, чтобы не ошибиться.

Из этого становится понятно, на какую среду рассчитаны патриотические книги для младших школьников — такие как «Рассказы о героях фронта и тыла». Даже рецензенты из Украины, которые, естественно, в восторге от идейного содержания книги, отмечают низкий уровень художественных текстов в книге и недопустимость использования языка ненависти в детской литературе. Критик Лидия Куликова пишет: «Не приобрести книги невозможно, тем более за нее просят символическую сумму — всего 12 гривен. И вот ты уже едешь в метро, гордо прижимая книгу к груди, и мысленно радуешься, когда она бросается в глаза мужчинам в камуфляже, проходящим мимо. Можно сказать, что издательство «Мамино солнышко» взялось за настоящее патриотическое воспитание маленьких украинцев, а, следовательно, и за сохранение истории, передавая ее будущим поколениям».

К чему приводит такое патриотическое воспитание, мы увидим совсем скоро: танки, которые стреляют цветами на обложках детских книг, превратятся в танки, которые стреляют снарядами по городам Донбасса. А пока украинские власти намеренно ограждают свой народ от культурного наследия страны, имеющей всемирно известную литературу, намеренно обедняя культурный багаж своих детей в угоду мелким политическим интересам.


Читать далее: ukraina.ru/exclusive/20180226/1019983321.html

@темы: современность, пропаганда, Украина

---

Сериал "Троцкий": история революции в реальности и на экране

Очередное заседание философского монтеневского общества города Луганска было посвящено сериалу “Троцкий”, в главной роли Константин Хабенский. Докладчик, преподаватель Академии Матусовского Андрей Кондауров сравнивал несколько образов революционера. Первый медийный образ был создан самим Троцким в автобиографии, второй создавался в советское время, изменяясь в зависимости от побед Троцкого и от его поражений, и последний образ создается в наши дни средствами постмодерна.
На заседании присутствовали студенты, преподаватели, любители философии и культурологии, киноискусства и истории.
В ходе обсуждения основатель философского общества Арсентий Атоян высказал идею, что создатели сериала “Троцкий” повторили коллизию Тургенева и Базарова: выполняя госзаказ создать отрицательный образ революционера и революции режиссер Алекснадр Котта и его команда сделали фильм, в котором Троцкий оказывается самым привлекательным сильным и ярким персонажем. В мире до сих пор существует разветвленная сеть Четвертого Интернационала, основателем которого был Троцкий и мечта о справедливом общества живет как в странах третьего мира, так и в странах золотого миллиарда: по последним данным из рассекреченных британских архивов Джон Леннон активно помогал левому движению и его убийство могло быть политическим.
С интересом обсуждались вопросы о роли личности в истории, о соотношении образа и реальности, о сравнении исторического момента сто лет назад и в наши дни.

@темы: история, революция, Троцкий, постмодерн

---

Революция как необходимость и проявление исторической суверенности России

Константин Тулинов

Введение
В рамках русского мира (возможно, и шире: славянского, но этот вопрос выходит за рамки темы) существует распространенная болезнь мировоззрения, которую можно образно назвать «украинством». Она не связана сущностно ни с украинцами в этническом плане, ни с Украиной как источником: скорее, на Украине она лишь проявилась наиболее ярко и узнаваемо.

У него есть две существенные черты.

Химерическое сочетание превознесения своей страны, культуры, истории – с фактическим полаганием ее фундаментальной несамостоятельности и страдательности.
Для «украинствующего» сознания на Украине ее историю со всеми ее бедами определяет злобная и агрессивная Россия. Для такого же «украинствующего» сознания в России всю ее историю со всеми ее бедами определяет злобный и агрессивный Запад и его агенты. В контексте нашей темы для диагностики такого заболевания достаточно трактовки одного события, Революции 1917 года, события бесспорно важнейшего в истории страны, как реализации каких-то внешних происков, а не ее собственного дела.

Выдумывание побед на месте поражений и поражений на месте побед.
Здесь и выводимые хитрой софистикой «победа» в русско-японской и «украденная победа» в первой мировой, и «невиданные успехи» в экономике и всех социальных сферах накануне революции; и при этом — отрицание спасительного рывка в развитии в послереволюционный межвоенный период, Победы 1945-го, выхода страны в мировые лидеры — в том числе в лидеры идейные. Все эти утверждения не обязательно присутствуют в поврежденном мировоззрении в полном комплекте, но достаточно и части.

Бороться с этой болезнью можно только последовательным осмыслением Революции как необходимого момента собственной и самостоятельной истории России, и Советского периода как органичного этапа истории России, преемственного как относительно предыдущих этапов, так и внутри себя.

Необходимость можно рассмотреть в двух смыслах.

Необходимость как вынужденность

К 1917 году у России имелись крайне серьезные структурные проблемы внутри и не менее серьезные снаружи.

— Архаичная структура сельского хозяйства, зашедшая в экономический и демографический тупик.

— Недостаточное промышленное развитие, серьезно отстающее от потенциальных противников и стран-конкурентов.

— Крупная частная собственность, в целом очень далекая от интересов страны, что было явно продемонстрировано в ходе Первой мировой войны.

— Критическое иностранное влияние, выраженное в существенном доминировании иностранного капитала и огромных внешних долгах.

— Сословная структура общества и сословно-зависимые институты, замораживающие социальную динамику и любую мобилизацию творческих сил народа.

Все это чистой воды прагматика, любые идеологические соображения здесь можно вывести за скобки.

Вполне возможно, каждая из этих проблем теоретически была решаема. Но они были системно взаимообусловлены: зародившись и развиваясь всем букетом, они и решены могли быть только в комплексе. Попросту говоря, решение каждой из этих проблем было возможно только при решении остальных.

Но ведь по существу преобразования такого масштаба и есть революция, кто бы и под какими бы знаменами ее ни осуществлял.

Пресловутая столыпинская фраза «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия» была, к сожалению, ложной альтернативой. Уже к моменту ее произнесения сложилось так, что потрясения были неизбежными. Выбор стоял иной: быть ли им гибельными либо преобразовательными.

Могла совершить требуемые преобразования монархия, осуществив «революцию сверху»? Возможно, абстрактная сферическая монархия в вакууме с гениальным монархом и не менее гениальной и консолидированной правящей элитой — теоретически могла бы.

Но ведь страна жила не в вакуумно-теоретических построениях, а в конкретной реальности. Могла это сделать та конкретная реальная монархия, которая была? Нет. Свою политическую и историческую импотентность она однозначно доказала на практике, провалив всю предреволюционную политику и отдав власть февралистской буржуазии.

Могла это сделать новообразованная буржуазная республика? Учитывая продемонстрированный ею уровень стратегического мышления, консолидации и политической воли, этот вариант ничуть не более реалистичен.

В итоге Россия все же смогла разрешить этот почти фатальный комплекс проблем. Именно так, как он только и мог быть разрешен: в форме революции. Узел был разрублен и распутан. Сделал это тот исторический и политический субъект, который взялся и смог. Других просто не нашлось. Разумеется, этот субъект был далек от совершенства, всеведения и безгрешности. Издержки и страдания людей со всех сторон были велики, ошибок было множество. Но все нынешние рассуждения типа «можно было сделать лучше», во-первых, абстрактно-спекулятивны, во-вторых, основаны на послезнании, и в-третьих, игнорируют или подменяют то, ЧТО именно должно было быть сделано.

С октября 1917 года не кто-то чуждый что-то делал над безвольной и бездеятельной страной, как видится «украинствующему» сознанию — а Россия сама решала комплекс своих исторических проблем, вырываясь из фатального тупика. В итоге она не только вырвалась из тупика, но сменила тип своего развития и своей роли в мире. Из страны догоняющей и следующей образцам она, в форме СССР, стала ведущей и задающей образцы. Это не количественый рост объемов и темпов: это принципиальное изменение качества.

Для совершения всего этого Россия — не Германия, не Англия, не Америка, не масоны, не «ротшильдокфеллеры», а Россия — создала и выдвинула подходящего исторического субъекта: большевиков, мобилизовавших и возглавивших русский рабочий класс.

Приведем слова, сказанные вел. кн. А. М. Романовымв 20-е годы в США:

«Россия больше никогда не опустится до положения мирового отстойника. Ни один царь никогда не смог бы претворить в жизнь столь грандиозную программу, потому что его действия сковывали слишком многие принципы, дипломатические и прочие. Нынешние правители России — реалисты. Они беспринципны — в том смысле, в каком был беспринципен Петр Великий. Они так же беспринципны, как ваши железнодорожные короли полвека назад или ваши банкиры сегодня, с той единственной разницей, что в их случае мы имеем дело с большей человеческой честностью и бескорыстием.»

В данной цитате надо пояснить лишь то, что под «принципами, дипломатическими и прочими» имеются в виду принципы мировой капиталистической системы — то есть, системы западной. Эти принципы с необходимостью были отброшены Революцией.

Необходимость как долженствование

Мы исходим из того, что общественная система страны должна обеспечивать развитие и восхождение страны в целом, всех ее составляющих, и каждого человека как личности. Это требование относится ко всем пластам жизни, от экономики до исторической миссии.

Разумеется, наша страна перед революцией не была «темным царством неразвития». Однако…

Была ли у нас развитая промышленность? Да, была — имела место. В виде отдельных предприятий и единиц более-менее развитых отдельных отраслей. Индустрии как системы, включающей множество мощных взаимосвязанных отраслей и обеспечивающей потребности страны хотя бы в существенной, не говоря уже о полной, мере — не было. И на существовавшей частно-иностранной экономической основе возникнуть не могло.

Было ли качественное образование? Да, также имело место. В виде отдельно институтов социализации верхних слоев общества, и отдельно потихоньку развивавшегося элементарного образования низов, по сути тупикового. Образования как сквозной системы, охватывающей все общество и являющейся не «лифтом», а «маршевой лестницей» для массового развития людей — не было. И на имевшейся сословной основе оно было невозможным.

Была ли передовая наука? Да, несомненно, имела место. Были без преувеличения великие ученые, были университеты, была Академия. Но науки как ведущей подсистемы общества, призванной и способной обеспечивать целенаправленное развитие страны по всем требуемым направлениям — не было. И в рамках существовавших социальной, образовательной, экономической систем не могло быть по-другому.

Была ли великая культура? Да, бесспорно. Здесь даже не требуется пояснений. Но от этой культуры было в существенной степени отчуждено большинство народа. Высокая культура существовала отдельно, а огромная масса населения, крестьянского в основном, отдельно. Точно так же, как отчуждено было это население от технических, научных достижений и системного образования.

Была ли идея исторического масштаба, определяющая миссию страны в мире и истории? Была… в прошлом. От идеи Православного Царства к этому моменту остались небесспорные социальные формы и риторика при выхолощенном содержании. Страна усиленно втискивалась в тесную мерку европейской империи, одной из ряда, не более того. Реальная роль церкви как государственного и социального института была ею продемонстрирована в событиях февраля 1917-го и далее. Православие в России пребывало в глубоком кризисе. Запад был однозначным образцом и ориентиром, как в политике, так и в упованиях образованных слоев — до революции, а не с ее приходом.

По всем этим аспектам требовался качественный рывок. И в огромной мере он был совершен Революцией. Причем строго в порядке реализуемого ею исторического проекта, а не какого-то вынужденного отказа от него. Схема «революция разрушает, контрреволюция строит» ложна. Доказательством служит тот факт, что все должное делалось революционной властью практически сразу и системно, несмотря на все проблемы катастрофического уровня, например, гражданскую войну.

Основа системной индустриализации страны — план ГОЭЛРО — начал разрабатываться в 1918 и был принят в 1920 году. Им занялись в том числе те инженеры и ученые, которые начинали прорабатывать эту тему еще до революции, но без нее не имели шансов выйти за рамки частных проектов и увидеть решение проблемы системного промышленного развития страны «в железе» в качестве государственной программы.

Новые научные институты, лаборатории и другие структуры начали системно создаваться с 1918 года, десятками в год.Только в 1918–1919 гг. в стране было создано 33 крупных по тому времени института. К 1923 г. число исследовательских институтов достигало 55, а в 1927 г. их было свыше 90. Академия наук была включена в общественную систему как неотъемлемый компонент, связанный и с хозяйством, и с просвещением, и с культурой. Все это, разумеется, не на пустом месте. В стране были кадры, были научные школы — не было лишь ориентации на стратегическое развитие науки: она могла появиться лишь как аспект революционного преобразования страны.

Единая непрерывная система общедоступного образования начала строиться с 1917 года, от централизованной ликвидации безграмотности и до университетов. В 1918 были открыты университеты в Нижнем Новгороде, Екатеринославе, Воронеже, Иркутске, Тбилиси, Ташкенте, Баку, Ереване, Екатеринбурге, Минске. Одновременно создавались вузы разного профиля. Если в 1915 году в России насчитывалось 105 вузов, то в 1923 их было 248, ав 1932 — 701. Разумеется, важным условием успешности этого системного процесса была хорошая база гимназического и университетского образования в Российской Империи.

Тогда же развернулись как целенаправленное системное приобщение народа к его собственной высокой культуре, так и взлет творчества новых культурных форм, восхищающих весь мир. С одной стороны — фильмы Эйзенштейна и Довженко, авангардная архитектура (с новаторским системным подходом к проектированию среды, а не объектов), новая поэзия. С другой — классическая литература издается тиражами, в разы превышающими дореволюционные, в том числе идейно оппонирующая литература (от Достоевского до Бунина); создаются и многократно обогащаются из бывших частных коллекций общедоступные музеи (например, именно в рамках этого процесса Эрмитаж стал тем, что он есть); централизованно по государственной программе ставятся памятники великим деятелям классической культуры. И с третьей стороны, объединяющей первые две — система трансляции: дворцы культуры, библиотеки, самодеятельные студии, клубы — вплоть до каждого обитаемого уголка страны.

И наконец, глобальная идея и историческая миссия. Здесь смыкаются оба аспекта необходимости Революции: вынужденность и долженствование.

Страну могла вытащить из тупика нерешаемых проблем в сложившихся новых исторических условиях только мобилизация творческой силы всего народа. Существовавшая система не могла решить эту задачу и закономерно рухнула.

Россия приняла, освоила и реализовала исторический проект, делающий ставку на развитие и восхождение общества и каждого человека как первичную ценность: революционный коммунистический проект, ставящий идеальной целью развитие высших творческих способностей в каждом человеке, когда «свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех». С одной стороны, только такой проект мог решить — и решил — указанную задачу для России. А с другой, его реализация, пусть частичная и несовершенная, стала фактором, изменившим мировую историю, начиная с XX века и, несомненно, далее. Но это уже иная тема.

Литература
Рубакин Н.А. Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы. Изд-во «Вестника знания» (В.В. Битнера). Санкт-Петербург, 1912 г.

Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. Изд-во «Российская политическая энциклопедия», 2006.

Прудникова Е. Сталин. Битва за хлеб. Изд-во «ОЛМА Медиа Групп», 2010.

Маниковский А.А. Боевое снабжение Русской армии в Мировую войну. М.: Воениздат, 1937.

Воронов Ю. П.Финансовое банкротство предреволюционной России. Журнал «ЭКО», № 11, 1987.

Александр Михайлович. Мемуары великого князя. Изд-во «Захаров», 2004.

Ричард Пайпс. Россия при старом режиме. Изд-во «Захаров», 2012.

Организация науки в первые годы Советской власти. Сборник документов. Академия наук СССР. Институт истории естествознания и техники. Л.:Наука, 1968.

Большая Советская Энциклопедия.

Уничтожали ли большевики отечественную культуру? Еженедельная газета «Суть времени», №231, 8 июня 2017.
oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/revolyu...

@темы: история, Россия, Донбасс в огне, цивилизационный подход

---

Фабианство

Потому фабианство и нереально, дорогая Оля.

Для тех, кто не дочитал до конца предыдущий скан, напоминаю: дух хозяйства есть не фикция, не образ, но историческая реальность, а понятие трансцендентального субъекта хозяйствования есть особое, приуроченное к проблеме экономизма, выражение той идеи, которая с древности известна философии и выступает как мировая душа Платона и Плотина, Бёме и Шеллинга, Бааде и Соловьёва. Здесь мировой демиург выступает под личиной хозяйствующего человечества, как говорит нам русский философ, богослов, православный священник, экономист, отец Сергий Булгаков.

Рабочий коллектив завода, выкупленного на собственный сбережения у капиталиста, не имеет ресурсов тягаться с мировым демиургом. И даже несколько рабочих коллективов.

@темы: социализм, Булгаков, фабианство

---

Примечания - Поппер, Хайек, Феодосий, Булгаков

ninaofterdingen.livejournal.com/730349.html

@темы: Хайек, Булгаков, Поппер, софиология

---

Ну собственно...

На той же странице, что и Хайек - завет Творца творцам о творчестве как смысле жизни:
ninaofterdingen.livejournal.com/730004.html

@темы: Топоров

---

Революция 1917 года как цивилизационная агрессия Запада

Виталий Даренский

Революции происходили во многих странах, но только для России Революция стала фактом не только историческим, но метафизическим – то есть таким, который ставит под вопрос само ее бытие в качестве России и приобретает эсхатологический смысл. Только русская (хотя и эмпирически, и метафизически она антирусская) Революция – это не просто сокрушение государства и целой цивилизации, это – событие, несущее в себе явный символ и прообраз апокалипсиса и Страшного Суда. Ибо здесь сокрушается не только государство и цивилизация, но сам богоустановленный порядок земного человеческого бытия, причем сокрушается сознательно богоборческими силами, столь же сознательно служащими и врагу рода человеческого в различных его обличьях.

Из всех других «национальных» (а на самом деле антинациональных) революций одна лишь Французская революция 1789 года несла в себе столь же явный метафизический смысл сокрушения богоустановленного порядка, и это сразу было ясно понято ее действующими противниками, начиная с Ф. Шатобриана. Реакция на эту революцию породила все благороднейшие течения европейской мысли и культуры XIX-XX веков – от романтиков до традиционалистов; а когда ныне эта реакция иссякла, смерть европейской культуры можно фиксировать как медицинский факт.

Но даже и этот богоборческий бунт, подлинным «духовным отцом» которого следует считать отнюдь не только наивного эгоиста Ж.-Ж. Руссо, но и откровенного идеолога оскотинивания человека маркиза де Сада, – даже и эта катастрофа, в конце концов, убившая Европу, не идет в сравнение с тем образом конца мiра сего, который являет 1917 год. И дело не только в несопоставимости жертв, но в первую очередь в том, что в отличие от папистской Франции, без которой большая История еще, по сути, не изменилась бы, здесь было сокрушено Православное Царство – катехон, «удерживающий», отнятие которого, как говорит Св. Писание, открывает уже прямой и бесповоротный путь к этому концу.

Поэтому говоря о Революции 1917 года, в какие бы исторические детали мы ни углублялись, мы всегда говорим библейским языком, мы говорим о катастрофе всемирно-исторического масштаба, из которой уже нет возврата. Теперь 1917 год – это всегда наше неизбывное «настоящее время», то «последнее время», о котором говорит апостол, но уже явленное наглядно и страшно, во всей его немыслимой лжи, подлости и самовосхвалении.

Парадокс Революции 1917 как неизбывного, еще длящегося настоящего первым сформулировал В.В. Кожинов, который писал: «мы еще по сути дела не можем смотреть на Революцию из будущего; она в той или иной степени остается непреодоленным настоящим, которое властно порождает стремление не столько познавать, сколько действовать… по отношению к XX веку естественный для историка взгляд на прошлое из будущего вряд ли осуществим в наше время, и историография, так сказать, обречена смотреть на Революцию ее глазами (вернее, глазами той или иной действовавшей в ней политической силы)»; вместо этого «есть основания попытаться взглянуть на нее из предшествовавшего ей прошлого»[1].

Взглянуть «из прошлого» – это означает понять Революцию русским православным разумом, как событие библейского масштаба, связанное с грядущим приходом Антихриста как явленный прообраз этого прихода и страшного Суда над мiром апостасии, отпавшим от Христа. Только такой библейский взгляд на Революцию очами духовного разума является единственно метафизически адекватным, любые другие построения по сравнению с ним будут лишь произвольными наукообразными идеологическими спекуляциями.

Революция как неизбывное настоящее означает также и то, что такие же катастрофы повторяются в русской истории. Вот, например, как один современный автор пишет о событиях 1991 года: «Мы рухнули лишь из-за продажности и разъязвленности правящих верхов. Причина нашей национальной катастрофы нематериальна. Она коренится в утрате Духа, здоровой иерархии и наследия предков»[2]. Если не знать, о каких событиях это написано, можно подумать, что о 1917 годе – и действительно, к событиям 1917 эта формулировка тоже полностью подходит.

Только исходя из этого, можно адекватно ответить на принципиальный вопрос: «Революция в России: есть ли предпосылки, реальны ли угрозы?». Суть ответа состоит в том, что «революционная ситуация» в России всегда является не аномалией, а «нормальным» состоянием, тем историческим a priori, в котором Россия будет существовать всегда. И эта «революционность», к сожалению, совершенно не зависит от того, «хорошо» или «плохо» в России обстоят дела – она зависит исключительно от «внешнего» фактора. Она определяется тем, что против России всегда будут направлены все антихристианские силы мiра сего. Естественно, главная стратегия их лжи всегда состояла и будет состоять в том, чтобы изобразить революционную катастрофу – уничтожение Государства Российского – как якобы результат «внутренних противоречий». «Внутренние противоречия» всегда есть в любом обществе, но они сами по себе никогда не приводят к революции, если не будут искусственно усилены и обострены силами извне. Особенно это касается России, которая будучи мобилизационным обществом, то есть постоянно выдерживающим подрывную деятельность Запада практически на протяжении всей своей истории, имеет особый «запас прочности» по отношению к любым, сколь угодно острым «противоречиям». Но в 1917 году не хватило даже его… Главной и, по сути, единственной причиной революционной катастрофы 1917 года была мощнейшая и коварная цивилизационная агрессия Запада, а «внутренние» предпосылки стали лишь ее вторичными «инструментами».

Самым непосредственным результатом революции 1917 года была братоубийственная гражданская война, в результате которой погибло по различным подсчетам, от 12 до 20 миллионов человек и было уничтожено или вывезено за границу около половины национального богатства – столько же, сколько и в период Великой Отечественной войны в результате внешней агрессии. Если же к этим жертвам добавить еще и последующие жертвы от голода в ходе коллективизации и продразверсток, а также массовые жертвы репрессий, то общие жертвы революции 1917 года и Гражданской войны превышают жертвы гитлеровской агрессии. Очевидно, что даже если бы эта революция действительно преследовала бы какие-то благие цели, то цена их достижения была столь чудовищной, что даже самые «райские» цели не смогли бы их оправдать. Однако на самом деле, и подлинные, но тщательно скрываемые цели организаторов этой революции были столь же чудовищными, как и размеры ее жертв. Подлинной целью революции 1917 года было уничтожение России как таковой – превращение ее в конгломерат мелких государств, нищих экономических колоний Запада. Только благодаря сталинскому перевороту внутри большевистской партии, благодаря которому возродилась нормальная российская государственность, этого не произошло.

Как в советской, так и в западной историографии традиционно в качестве причины событий 1917 года в России называется экономический и политический «кризис», ее «отсталость» и т.п. Очевидно, что при большом желании признаки «кризиса» и «отсталости» можно найти в любой стране в любое время. Чтобы внести ясность в этот вопрос следует обратиться к конкретным данным. В частности, стоит вспомнить работу русского ученого, эмигранта «первой волны» Бориса Бразоля, который составил интереснейшие выкладки по всем отраслям государственной и хозяйственной жизни самодержавной России накануне 1917 года. Б. Бразоль приводит ряд экспертных оценок того времени, которые затем подтверждает конкретной статистикой экономического развития России того периода. Он приводит слова известного британского экономиста Edmond Thery, который утверждал: «Если у больших европейских наций события между 1912 и 1950 годами будут протекать так же, как они развивались между 1900 и 1912 годами, то к середине настоящего века Россия станет выше всех в Европе как в отношении политическом, так и в области финансово-экономической». В свою очередь, министр земледелия В. Кривошеин заявил немецкому профессору Зеерингу, приехавшему в 1912 году в Москву во главе комиссии для ознакомления с результатами Столыпинской аграрной реформы: «России необходимо 30 лет спокойствия, чтобы сделаться наиболее богатой и процветающей страной во всем мире»[3]. На чем были основаны эти утверждения?

Например, за последние десять лет до Первой мировой войны в России повышение государственных доходов над расходами выразилось в сумме 2 400 000 000 рублей. Эта цифра является тем более внушительной, что в царствование императора Николая II были понижены железнодорожные тарифы и отменены выкупные платежи за земли, отошедшие в 1861 году к крестьянам от их бывших помещиков. В России налоги до первой мировой войны были самыми низкими в мире. Прямые налоги в России было почти в четыре раза меньше, чем во Франции, более чем в 4 раза меньше, чем в Германии, и в 8,5 раза меньше, чем в Англии. Косвенные же налоги в России было в среднем вдвое меньше, чем в Австрии, Германии и Англии. В период между 1890 и 1913 годами русская промышленность увеличила свою производительность в 4 раза – тогда темпы ее развития превышали темпы сталинской индустриализации 1930-х годов. Ее доход почти сравнялся с поступлениями, получавшимися от земледелия, а товары покрывали 4/5 внутреннего спроса на промышленные изделия. Такого высокого уровня «импортозамещения» в России никогда потом не было до сих пор. Накануне революции русское сельское хозяйство переживало небывалый рост. В течение двух десятилетий, предшествовавших войне 1914-1918 гг., сбор урожая хлебов удвоился. В 1913 году в России урожай главных злаков был на 30 % выше такового же Аргентины, Канады и Соединенных Штатов, вместе взятых. Такого стремительного роста материального благополучия в то время не знала ни одна страна в мире – второе место по темпам этого роста занимали тогда США. Россия накануне 1917 года занимала 3 место в мире по ВВП, уступая только Британской Империи и США, но если бы не революция 1917 года, то при таких темпах роста к 1930-м годам она вышла бы на 1 место.

Читателю стоит обраться самому к указанной работе Бориса Бразоля и более современным исследованиям чтобы обнаружить там множество других поразительных фактов. По свидетельству И.А. Бунина, один крестьянин ему говорил осенью 1916 года: «чего ему умирать, когда он дома облопался? Теперь у каждой бабы по сто, по двести целковых спрятано. Отроду так хорошо не жили»[4]. В 1917 году, как потом и в 1991-м, Россия рухнула вовсе не от «кризиса», а как раз наоборот, от резкого повышения благополучия, развратившего народ и создавшего ощущение полной вседозволенности. Этот психологический «механизм» антирусской революции лучше всего отражен в гениальном произведении А.С. Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке».

Даже краткий обзор этих данных со всей очевидностью показывает, что предпосылки революции 1917 года были прямо противоположными тем, о которых привыкла говорить как советская, так и западная историография. Суть этих предпосылок состоит в том, что накануне 1917 года Российская Империя была стремительно развивающейся сверхдержавой – и именно поэтому она была уничтожена Западом как его главный геополитический конкурент. Уничтожение самодержавной России не удалось в 1904-1905 годах путем организации внутренних беспорядков одновременно с агрессией Японии, вооруженной на англо-американские деньги именно с этой целью. Тогда мировой финансовой олигархией была организована намного более масштабная Первая мировая война, имевшая целью столкновение уже всех великих европейских держав между собою для их взаимоуничтожения и распада на мелкие «национальные государства» – марионетки Британской Империи и США. Эта цель в целом была достигнута, однако разрушенная Российская Империя неожиданно для «мировой закулисы» (И.А. Ильин) стала быстро возрождаться большевиками, и поэтому ею была организована следующая, Вторая мировая война с целью уничтожения СССР, но снова неудачно.

В свою очередь, СССР распался в 1991 году из-за внутренних причин – в первую очередь, из-за формирования здесь «потребительского общества» людей, ориентированных на «западные ценности» и поэтому ненавидевших собственную страну. Но и это саморазрушение СССР, как это ни парадоксально, было также самым прямым следствием 1917 года, когда были уничтожены религиозно-нравственные основы жизни русского народа. Материалистическая идеология, пришедшая к власти в результате событий 1917 года, сделала уже неизбежным становление «потребительского общества» в СССР и низкопоклонство перед Западом основной массы его населения.

[1] Кожинов В.В. Россия. Век ХХ-й. (1901-1939). История страны от 1901 года до «загадочного» 1937 года. Опыт беспристрастного исследования. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. С. 16-17.

[2] Калашников М. Сломанный меч Империи. – М.: «Форум». 2001. С. 504.

[3] Бразоль Б. Царствование императора Николая II 1894-1917 в цифрах и фактах // Русский рубеж. По страницам «Литературной России». – М.: Худ. литература, 1991. С. 174; 180.

[4] Бунин И.А. Последняя осень // Бунин И.А. Избранное. – М.: Молодая гвардия, 1991. С. 57.

oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/revolyu...

@темы: история, революция, Даренский, Донбасс в огне, цивилизационный подход

---

Девушка-снайпер

Ольга Бодрухина

Девушка-снайпер, такая милая
Сосредоточенная на новом смысле жизни.
Никто уже не смотрит на нее, как на слабую,
Пришло более прогрессивное время:
Теперь полное равенство
У женщин на смерть одинаковое с мужчинами право.

oduvan.org/nashi-proekty/donbass-v-ogne/devushk...

@темы: стихи, Донбасс в огне, Бодрухина