Автор schwalbeman
Обоюднодружественная edelberte делится своими впечатлениями от чтения «Молота ведьм». А такие впечатления, надо сказать, это целый отдельный жанр, со своими законами, с какой-то специфической атмосферой. К примеру, знатная писательница Е. Хаецкая кое-что рассказывала приватно о своём опыте (и чувствовалось по её рассказу – это именно был опыт, переживание). Еще несколько подобных рецензий припоминаю, от менее публичных личностей. Т.е. книжка в каком-то смысле посильнее и «Фауста» Гёте, и вечнозелёной «Mein Kampf». Ни разу не видел, чтобы при словах «когда мне было восемнадцать, я прочитал "Фауста"» у человека округлялись глаза и напрягались мимические мышцы. А вот с читателями «Malleus Maleficarum» такое случается. Прозревали ли Я. Шпренгер и Г. Инститорис, что пишут послание грядущим поколениям, что труд, утратив свое прямое предназначение, перестав быть техническим руководством для дознавателей, будет заставлять сердца потомков то биться чаще, то замирать? Вряд ли. Они не понимали даже, что создают один из портретов своей суровой эпохи (ибо само понятие «портрет эпохи» было весьма необычным для человека тогдашней культуры – просто вследствие специфического восприятия категории времени).
edelberte формулирует три тезиса. В порядке возрастания значимости они суть следующие:
"Массовые "ведовские" процессы и сожжение ведьм происходили в это время не только в католических, но и, в равной степени, в протестантских землях. "
Я только не понимаю, почему «в равной степени». Вроде бы согласились уже, что протестанты интересовались ведьмами значительно сильнее католиков. В самом деле, «Молот» опубликован в 1486 г., тезисы Лютера – в 1517. Эти два документа практически ровесники; можно сказать, что именно с «Молота ведьм» начался Долгий Шестнадцатый век. Далее, активнее всего на ведьм охотились именно там, где через некоторое время расцветёт протестантизм: в германоязычных странах. Это не значит, что католики никого не сжигали и не пытали – просто их жертвами были не ведьмы, а, в основном, еретики (светские власти, разумеется, могли еще много за что приложить калёным железом). Охота на ведьм – действительно феномен не столько Средневековья, сколько Нового Времени. Это тривиальность, проверяемая по любому учебнику, но её нужно трудолюбиво проговаривать, разрушая распространённое заблуждение (ведьма на костре = Средние Века). К. С. Льюис тоже так считает:
"Многие верят и даже пишут, что в XVI в. магия была пережитком средневековья, который и собиралась смести новорожденная наука. Те, кто изучал этот период, так не думают. В средние века колдовали мало, в XVI и XVII — очень и очень много. Серьезный интерес к магии и серьезный интерес к науке родились одновременно. Один из них заболел и умер, другой был здоров и выжил, но они — близнецы. Их родила одна и та же тяга."
Возвращаясь к тезисам edelberte,
читать дальше
Обоюднодружественная edelberte делится своими впечатлениями от чтения «Молота ведьм». А такие впечатления, надо сказать, это целый отдельный жанр, со своими законами, с какой-то специфической атмосферой. К примеру, знатная писательница Е. Хаецкая кое-что рассказывала приватно о своём опыте (и чувствовалось по её рассказу – это именно был опыт, переживание). Еще несколько подобных рецензий припоминаю, от менее публичных личностей. Т.е. книжка в каком-то смысле посильнее и «Фауста» Гёте, и вечнозелёной «Mein Kampf». Ни разу не видел, чтобы при словах «когда мне было восемнадцать, я прочитал "Фауста"» у человека округлялись глаза и напрягались мимические мышцы. А вот с читателями «Malleus Maleficarum» такое случается. Прозревали ли Я. Шпренгер и Г. Инститорис, что пишут послание грядущим поколениям, что труд, утратив свое прямое предназначение, перестав быть техническим руководством для дознавателей, будет заставлять сердца потомков то биться чаще, то замирать? Вряд ли. Они не понимали даже, что создают один из портретов своей суровой эпохи (ибо само понятие «портрет эпохи» было весьма необычным для человека тогдашней культуры – просто вследствие специфического восприятия категории времени).
edelberte формулирует три тезиса. В порядке возрастания значимости они суть следующие:
"Массовые "ведовские" процессы и сожжение ведьм происходили в это время не только в католических, но и, в равной степени, в протестантских землях. "
Я только не понимаю, почему «в равной степени». Вроде бы согласились уже, что протестанты интересовались ведьмами значительно сильнее католиков. В самом деле, «Молот» опубликован в 1486 г., тезисы Лютера – в 1517. Эти два документа практически ровесники; можно сказать, что именно с «Молота ведьм» начался Долгий Шестнадцатый век. Далее, активнее всего на ведьм охотились именно там, где через некоторое время расцветёт протестантизм: в германоязычных странах. Это не значит, что католики никого не сжигали и не пытали – просто их жертвами были не ведьмы, а, в основном, еретики (светские власти, разумеется, могли еще много за что приложить калёным железом). Охота на ведьм – действительно феномен не столько Средневековья, сколько Нового Времени. Это тривиальность, проверяемая по любому учебнику, но её нужно трудолюбиво проговаривать, разрушая распространённое заблуждение (ведьма на костре = Средние Века). К. С. Льюис тоже так считает:
"Многие верят и даже пишут, что в XVI в. магия была пережитком средневековья, который и собиралась смести новорожденная наука. Те, кто изучал этот период, так не думают. В средние века колдовали мало, в XVI и XVII — очень и очень много. Серьезный интерес к магии и серьезный интерес к науке родились одновременно. Один из них заболел и умер, другой был здоров и выжил, но они — близнецы. Их родила одна и та же тяга."
Возвращаясь к тезисам edelberte,
читать дальше