Автор В.Смирнов
Как по своему собственному опыту, так и по опыту других, хочу заметить, что у русских солдат есть одно замечательное качество, а именно русский солдат начинает именно жить на войне или просто службе. Обживается хозяйством, каким-никаким, рота, или полк становятся как бы общиною со всеми элементами жизнедеятельности.
Солдат европейской армии воспринимает войну как явление временное, экстраординарное, состояние в которое его ввергли. Он все равно остается в конечном счете гражданским человеком в военной форме.
Подразделение же русской армии – это какой-то табор, орда, переселение народов. Эта орда вживается, вселяется в место, где воюет, налаживает массы элементарных, личных отношений с местными жителями, принимается за какую-то мелкую коммерцию.
В этом плане показательно поведение советских и американских войск и в Афганистане и в Косово. Американцы везде существуют сами по себе, как большая машина, как тот шуточный танк «Железный капут». Есть система американской армии и мир вокруг и между ними утверждена жесткая граница. Американцы живут, отдыхают, работают и развлекаются, всегда оставаясь в своей Америке, небольшой, временной, ограниченной границами лагеря, постами и секретами, и выходят за ворота, в Афганистан, только стрелять.
Русская же армия как раз интенсивно размывает эту границу морем личных связей, вороватых прапорщиков, солдат, заседающих в духанах, расчетливых полковников, вступающих в запутанные дипломатические отношения со старейшинами кишлаков и главарями банд. Она именно пускает корни в окружающем ландшафте.
Полагаю, что если бы в советской армии служили не 2 года, а больше, как при рекрутчине в царские времена, и идеологический контроль оказывал меньшее влияние, то скоро бы завязались и семейные отношения на разных уровнях. Если бы и хоронили погибших прямо там, как в старые времена, а не везли груз 200 на родину, то и могилы стали бы еще одной связующей нитью. Так бы произошло военное только частично завоевание Афганистана.
С одной стороны русский способ представляется каким-то варварским, далеким от норм «просвещенных мореплавателей», но мне он кажется гораздо более человечным и эффективным.
С точки зрения человечности в высшем смысле, это как раз не варварский, противно западному способ поведения. Это умение всегда видеть в «контрагенте» человека, такого же как ты сам, и относится к нему как равному в своей человечности.
А эффективность? Вот если представить, что в годы афганской войны Афганистан вдруг перенесся на другую планету, и группа советских войск осталась бы там одна одинешенька, сама по себе, она бы не погибла, и через много лет в этом Афганистане появился бы еще один народ, шурави, наряду с пуштунами, таджиками, хазарейцами и т.д.
А вот если бы на месте «шурави» оказались западные войска без поддержки с метрополии, они бы погибли и исчезли с лица страны
Как по своему собственному опыту, так и по опыту других, хочу заметить, что у русских солдат есть одно замечательное качество, а именно русский солдат начинает именно жить на войне или просто службе. Обживается хозяйством, каким-никаким, рота, или полк становятся как бы общиною со всеми элементами жизнедеятельности.
Солдат европейской армии воспринимает войну как явление временное, экстраординарное, состояние в которое его ввергли. Он все равно остается в конечном счете гражданским человеком в военной форме.
Подразделение же русской армии – это какой-то табор, орда, переселение народов. Эта орда вживается, вселяется в место, где воюет, налаживает массы элементарных, личных отношений с местными жителями, принимается за какую-то мелкую коммерцию.
В этом плане показательно поведение советских и американских войск и в Афганистане и в Косово. Американцы везде существуют сами по себе, как большая машина, как тот шуточный танк «Железный капут». Есть система американской армии и мир вокруг и между ними утверждена жесткая граница. Американцы живут, отдыхают, работают и развлекаются, всегда оставаясь в своей Америке, небольшой, временной, ограниченной границами лагеря, постами и секретами, и выходят за ворота, в Афганистан, только стрелять.
Русская же армия как раз интенсивно размывает эту границу морем личных связей, вороватых прапорщиков, солдат, заседающих в духанах, расчетливых полковников, вступающих в запутанные дипломатические отношения со старейшинами кишлаков и главарями банд. Она именно пускает корни в окружающем ландшафте.
Полагаю, что если бы в советской армии служили не 2 года, а больше, как при рекрутчине в царские времена, и идеологический контроль оказывал меньшее влияние, то скоро бы завязались и семейные отношения на разных уровнях. Если бы и хоронили погибших прямо там, как в старые времена, а не везли груз 200 на родину, то и могилы стали бы еще одной связующей нитью. Так бы произошло военное только частично завоевание Афганистана.
С одной стороны русский способ представляется каким-то варварским, далеким от норм «просвещенных мореплавателей», но мне он кажется гораздо более человечным и эффективным.
С точки зрения человечности в высшем смысле, это как раз не варварский, противно западному способ поведения. Это умение всегда видеть в «контрагенте» человека, такого же как ты сам, и относится к нему как равному в своей человечности.
А эффективность? Вот если представить, что в годы афганской войны Афганистан вдруг перенесся на другую планету, и группа советских войск осталась бы там одна одинешенька, сама по себе, она бы не погибла, и через много лет в этом Афганистане появился бы еще один народ, шурави, наряду с пуштунами, таджиками, хазарейцами и т.д.
А вот если бы на месте «шурави» оказались западные войска без поддержки с метрополии, они бы погибли и исчезли с лица страны
